Станислав Сладковский: Собачье сердце советской интеллигенции

25 лет назад в 6 номере журнала «Знамя» была опубликована повесть М.Булгакова «Собачье Сердце». Спустя всего менее года на экраны советского перестроечного телевидения вышел одноименный фильм В.Бортко. Оба произведения представляют собой мощнейшие и сложнейшие символические тексты, которые стали концептуальным оружием разрушения идеалов Советского человека.

Фильм, ставший культовым среди советской интеллигенции, подлым клеймом поставил в ее сознании на советского человека кличку «шариков». Сегодня Латынина и ей подобные либероиды под новым соусом зовут нас «анчоусами», гораздо грубее и с нескрываемым бесстыдством проявляя свои определенные идеи, о которых речь пойдет ниже.

Эти идеи, отражающие вполне понятную модель устройства мира, программировали сознание нашему поколению с детства. Именно такую модель, которая разрушительно и предательски противостояла ценностным основаниям советского хилиастического идеала, представила аудитории и повесть М.Булгакова, и подоспевший за ее публикацией фильм В.Бортко. 

Хотелось бы под несколько новым углом рассмотреть ценностное содержание «Собачьего сердца». Постараемся же раскрыть его и тем самым выкрутить детонатор у этой мины, которая даже спустя четверть века снова и снова продолжает подрывать идейные, концептуальные и даже метафизические основания в сознании отечественной аудитории, ищущей «интеллектуальных деликатесов» и острых ощущений.

По моему мнению, практически не затронутым в анализе критиков содержанием этого произведения является развенчание и переворачивание идеала Нового человека и Богостроительства, и, в первую очередь идей выдающегося русского и советского мыслителя А.А.Богданова. 

Творчество М.Булгакова – это выдающийся феномен российской современности и уже неотъемлемая часть современной отечественной массовой и элитарной культуры (например, до сих пор самый читаемый роман России – «Мастер и Маргарита», через кривое зеркало которого массы познакомились с Евангельской историей). Однако сейчас в наше поле зрения попадает другое важнейшее произведение Булгакова, имеющее, как я считаю, концептуальное значение в деле перестройки-1 и ставшее опорным культурным произведением для перестроечной интеллигенции, а именно – «Собачье Сердце». В статье рассмотрим и повесть, и фильм, который, по моему мнению, стал очень точной экранизацией, передающей идейное содержание и замысел автора повести, которая имеет подзаголовок «чудовищная история».

Советский режиссер В.Бортко на момент съемок фильма уже затрагивал тему ценностного содержания Советского человека в кинокомедии с социальным смыслом «Блондика за углом» (1984). Стоит отметить, что это символическое кино об экзистенциальной катастрофе, крушении смыслов советской научно-технической интеллигенции. По сюжету, инженеру-астрофизику, оставшемуся без работы и начинающему спиваться, внезапно появившаяся возлюбленная предлагают «чечевичную похлебку» в виде всяческих дефицитных благ. Она - энергичная блондинка, которая получает нелегальный заработок на коррупции в советском универсаме. Сатира? Горькая. Главный герой (кстати, тезка Чернышевского) выбирает первородство и как бы побеждает ее во всем известном финале картины. Но «счастливый» финал выглядит более чем иронично.

Итак, фильм «Собачье Сердце» впервые я посмотрел, когда мне было лет 8. Скажу откровенно, он стал моим любимым фильмом на долгие годы. Фильм снимался в Ленинграде, где я провел постперестроечное детство и который действительно очень напоминал те самые картины из 1920-х, которые и снял в своем любимом городе В. Бортко. Вьюга, пустые глазницы домов без окон, горы мусора, холод, очереди, тьма и какая-то бесконечная безнадега. На долгие годы этот фильм стал для меня иллюстрацией к собственному детству о разрухе начала 1990-х годов, и оставил глубокий, как бы я сейчас сказал, регрессивный след на моем мировоззрении.

Думаю, что подробно на фабуле фильма останавливаться не стоит – она общеизвестна. Только что завершилась Гражданская война. Именитый профессор Филипп Филиппович Преображенский, врач первых лиц партии, озабочен проблемой омоложения человека. В результате хирургического опыта профессора по пересадке гипофиза и половых желез от человека к собаке, появляется Существо. Превращенный пес, ставший Полиграфом Полиграфовичем Шариковым, не поддается воспитанию и ведет себя подобно Хаму. Разгневанный несовершенством «творения» «творец» делает еще одну операцию, и Шариков деградирует из человека обратно в пса. Пес, у которого не осталось воспоминаний об опыте «человеческой» жизни, счастлив, что его оставили в роскошной квартире. «Правда, голову всю исполосовали зачем-то, но это заживет до свадьбы. Нам на это нечего смотреть», - «говорит» нам пес перед финальными титрами.

Фильм, как и повесть, полон острой идеологической, социальной и философской полемики между героями. В уста героев вложены символические диалоги как бы между буржуазией и пролетариатом, интеллигенцией и народом, капиталистами и коммунистами. Но это темы достаточно очевидные и лежащие на поверхности.

Интересно, что М. Булгаков намеренно затрагивает более глубокую идейную проблематику, которая, как мне кажется, не лежит на поверхности и не всем очевидна. Например, это отсылки к образам Гомункула (недочеловека, который не может обрести тело) и Фауста (символу Нового человека эпохи Модерна). В этой проблематике Булгаков последовательно рассматривает тему превращения и преображения как противоположных понятий. Превращение – конфликт формы и содержания, приводящий к извращению, уничтожению содержательного единства и смысла. Профессор с по-булгаковски «говорящей» фамилией не преображает (то есть сотворяет восхождение, вознесение предмета опыта), а превращает собаку в нечто недоделанное, извращенное и калечное душой (то есть, c «собачьим сердцем»).

Именно эта тема видится мне ключевой. Булгаков смеется над идеей преображения человека, то есть появлением Нового Человека в результате РеволюцииТакие размышления наталкивают на мысль, что прототипом главного героя – профессора - является именно Александр Александрович Богданов, идеолог важного течения в большевизме, создатель Пролеткульта, автор теории Богостроительства, крайне важной для нас сегодня.

«Программная книга А.А.Богданова, единственного серьезного теоретика среди большевиков (и психиатра по образованию), под точным названием „Новый мир" начиналась с эпиграфов из Библии, Маркса и Ницше.

„Человек — мост к сверхчеловеку", — цитировал Богданов и продолжал от себя: „Человек еще не пришел, но он близок, и его силуэт ясно вырисовывается на горизонте". Шел 1904 год.<…>

Мечтатели-символисты, как и их предшественник Ницше, мало задумывались о механизмах такого преображения человека в массовых масштабах и, тем более, о его последствиях. … Булгаков, бывший наследником этих идей, не столько воспроизводил, сколько пародировал их, осуществляя дьявольскую "теургию" на совершенно неподходящем материале типичного Homo Soveticus, а в „Собачьем сердце" довел мотив преображения человека до абсурда» (Эткинд Александр. Эрос Невозможного: Развитие психоанализа в России. М., 1994.) .

А как вам полная калька с имени прототипа: имя и отчество с повторяющейся основой и «теологические» фамилии: Филипп Филиппович Преображенский и Александр Александрович Богданов? Подтверждают нашу гипотезу и имевшие место опыты Богданова по переливанню крови в начале 1920-х гг. как средства повышения жизнеспособности организма, продления человеческой жизни (сравните, Преображенский специализировался на операциях с целью омоложения).

М.Булгаков и его «последователь» В.Бортко как бы говорят нам: «Богостроительство смешно, а Ваш Новый человек – гомункул-шариков, дорога которого приведет через многочисленные страдания к атавизму и деградации». Высмеивание и бахтинианская карнавализация (выворачивание ценностного содержание наизнанку) Богостроительства, учения Богданова о Новом человеке и Новом Мире – главная идея произведения. 

Булгаков тонко смеется над своим оппонентом, сравнивая простого человека с псом (намеренно развенчивая, давая эту низкую метафору). И автор, и режиссер смеются над Шариковым, который пытается «вочеловечиться» при помощи еврея Швондера (вспомним о не сильно скрываемом антисемитизме Булгакова). Полиграф Полиграфович Шариков – комический персонаж. В произведении это пародийный «советский гомункул», который так никогда и не станет Человеком. Правда, для справедливости стоит сказать, кинорежиссер все-таки сделал героя Шарикова трагической или, по крайней мере, трагикомической фигурой. Это как бы его диалог с Булгаковым. Что осознавал он тогда, когда снимал один из памятников перестройки? Трагедию Шарикова? Помните, как Полиграф Полиграфович под пронзительную музыку подходит к зеркалу со свечой? Что хотел сказать автор? Он сочувствует Существу? Да, пожалуй. В отличие от Булгакова.

Нельзя не сказать о сильнейших кинематографических приемах, которые сделали кино тонким инструментом, доставляющим идеи автора в долговременную память аудитории, в самую глубину сознания зрителя, в опыт значимости. «Хроникальные приемы» видеоряда и аутентичность деталей. Реквиемоподобная сильнейшая музыка Владимира Дашкевича. Песни, на слова Юлия Кима, с абсурдными, пародийно-комическими словами, которые поют большевики под трагическую музыку. Игра выдающихся советских актеров Е. Евстигнеева, Б. Плотникова, Н. Руслановой и других. Безусловная находка – Владимир Толоконников, сыгравший Шарикова.

Осмысливая опыт и полноценно понимая советский кинематограф периода заката СССР-1.0, нельзя не назвать его тонким и достаточно совершенным идейным разрушительным оружием. 

Развенчивая идеи Богданова, составляющие важнейшую часть культурного ядра «Красного Проекта» Сверхмодерна, Булгаков и вторящий ему Бортко, извратили идею о торжестве нашего Хилиазма. Это явно гностическое мировоззрение, которое постепенно становится мейнстримным и в современном как массовом, так и элитарном кинематографе. Это гностическое мировоззрение уже взято на щит такими рупорами современного «креативного класса», как Ю. Латынина и А. Минкин (это им принадлежит деление людей на «анчоусов и дельфинов» и «мух и пчел»). Это мировоззрение поднимающегося из своего склепа нового постмодернистского фашизма.

Такая интерпретация и понимание «Собачьего сердца» показывает, как авторы данного произведения противопоставили идеально-коммунистическим, богдановским мировоззренческим основаниям гностические, предфашистские идейные доминанты. Идея о целостности и собирании Нового человека, внесенная А.А.Богдановым в культурное ядро русского коммунизма, высмеивается, и ей на смену предлагается древняя идея о фундаментальном неравенстве, разделенности и невозможности ее преодоления для человечества. 

Не так давно В.Бортко опять обращался к творчеству Булгакова (экранизация «Мастера и Маргариты»). Сегодня режиссер обещает снять картину о Сталине. Сможет ли он остаться в истории отечественного кино как настоящий патриот? Или он останется мастером тонкого дьявольского разрушительного ящика Пандоры, которым стал фильм «Собачье Сердце»?

Суть этого творца покажет время.

До встречи в СССР!


Станислав Сладковский
Газета "Время, вперед!" №23 (68) от 3 июля 2013.

Update от 18.08.2013:
Статья была написана зимой 2013 года, а вчера я прочитал в 38-м номере газеты «Суть времени» такие строки С.Е.Кургиняна:

«А теперь — о смысле этих самых «сердец» и «яиц». В их соотношении с «Мастером и Маргаритой» и под (подчеркиваю еще раз!) сугубо нехудожественным углом зрения. Под этим (для нас основополагающим, а для читателей и филологов несущественным) углом зрения речь идет о сосредоточенной войне с трансцендентальным коммунизмом, с идей нового человека….

Речь идет об оформлении в виде текста абсолютной (и абсолютно непристойной в своей физиологичности) ненависти к коммунистам. И даже не к коммунистам вообще, а именно к коммунистическим метафизикам. К тем, кому неймется творить новый мир и нового человека. Есть градус ненависти, при превышении которого лучше не писать художественных произведений… У Булгакова градус ненависти превышает критический не в сотни, а в тысячи раз. А ненависть адресована не коммунизму, не советскому строю даже (хотя и им тоже), а именно этой самой группе А, красным трансцендентальшикам с их мечтой о новом человеке. Новый, говорите, гады?.. А вот вам Шариков. И вот вам «яйца». А вот еще! И еще!!! Никакого другого фундаментального политического смысла в творчестве Булгакова нет. «Профессор Преображенский»? «Преображения хотите, гады?.. Мы вам покажем, чем пахнет это преображение! Псиной, вот чем!..»