Воздушные асы Восточного фронта.

 (реальное мастерство или миф «великих побед»?)

Уже забывается самая кровавая в истории война 1939-1945 гг., а среди военных историков ещё долго будут продолжаться споры о том, кто из воздушных асов был сильнейшим во время Второй Мировой войны. Эта проблема не только не теряет своей актуальности, но к удивлению историков авиации и специалистов военных профессий окрашивается всё новыми деталями и парадоксами, нераскрытыми тайнами и противоречиями.

Нескончаем поток публикаций, книг о жизни и боевой деятельности выдающихся асов последней Мировой войны. В недавно изданной книге по истории авиации противоборствующих сил на Восточном фронте в годы Второй Мировой войны. А. Смирнова «Боевая работа советской и немецкой авиации в Великой Отечественной войне» выражена общая точка зрения как отечественных, так и зарубежных историков авиации: «Таким образом, чтобы получить ответ на то, чьи истребители действовали на советско-германском фронте эффективнее, требуется установить: 1) количество самолётов противника, уничтоженных на советско-германском фронте истребителями каждой из сторон (или хотя бы количество сбитых, то есть как уничтоженных, так и лишь поврежденных, но принужденных к экстренной посадке); 2) величину боевых безвозвратных потерь советской и немецкой истребительной авиации на советско-германском фронте. В конечном счёте – что не всегда осознается многими современными авторами – разрешение данных вопросов упирается в проблему достоверности привлекаемых для этого источников». (Смирнов. А. «Боевая работа советской и немецкой авиации в Великой Отечественной Войне». М.: «АСТ», «АСТ МОСКВА», «Транзиткнига», 2006.с.127).

В годы второй мировой войны уровень развития военной авиационной техники в таких странах, как США, Англия, Германия, СССР, достиг настолько высокого уровня, что исход воздушного боя стал зависеть не от того, на каких самолетах летали летчики противоборствующих сторон, а исключительно от личных качеств пилотов, от их таланта и мастерства. С этой позиции наиболее «качественными» на первый взгляд кажутся немецкие летчики. Так к концу войны в составе Люфтваффе насчитывалось 34 пилота, сбивших более 150 самолетов противника, и около 60 – одержавших от 100 до 150 побед. Лучший немецкий летчик Эрих Хартман уничтожил 352 самолета. Hа фоне таких показателей успехи мастеров воздушного боя стран – противниц Германии выглядят довольно бледно. Hапример, американский ас номер один Р. Бонг одержал всего 40 побед, а наиболее удачливый английский пилот Д. Джонсон – 38.

Hесколько лучше показали себя советские летчики. В составе советских ВВС в конце войны было 7 пилотов, уничтоживших более 50 самолетов противника каждый. Самым результативным советским асом был Иван Кожедуб, одержавший 62 победы. За ним по числу сбитых самолетов идут А. Покрышкин – 59 побед, H. Гулаев – 57, Г. Речкалов – 56, К. Евстигнеев – 53, А. Ворожейкин – 52, Д. Глинка – 50.

Самыми фантастическими успехи немецких летчиков были на Восточном фронте. Здесь воевали лучшие летчики Люфтваффе: Эрих Хартман – 352 победы, Герхард Баркгорн – 301, Гюнтер Ралль – 275, Отто Киттель – 267, Вальтер Hовотны – 258, Вильгельм Бац – 242. Шесть вышеперечисленных пилотов уничтожили 1695 самолетов противника. Для сравнения: один из наиболее результативных истребительных корпусов советских ВВС под командованием Героя Советского Союза К. Савицкого уничтожил 1653 самолета. То есть получается, что 6 немецких асов по своей эффективности были выше, чем несколько советских истребительных полков. Еще более невероятными кажутся достижения Эриха Хартмана: воюя на восточном фронте, он уничтожил более 3 авиационных дивизий. Создаетсявпечатление, что немецкие пилоты были на голову выше, чем советские летчики и союзники.

Встает вопрос: так ли это, и если так, есть ли какое-либо реальное объяснение феномена немецких асов, или же его следует объяснить разного рода неосязаемыми факторами, типа предрасположенности германской нации к господству в воздухе, как об этом говорил шеф Люфтваффе Герман Геринг? Сразу надо сказать, что серьезно воспринимать высказывание Геринга не стоит. Его словами можно было бы объяснить, скажем, высокий средний уровень немецких пилотов, который, кстати сказать, не был выше среднего уровня пилотов любой другой страны, но никак не достижения лучших германских асов. Ведь в любой другой стране должны были найтись хоть и в меньшем количестве, чем в Германии, талантливые летчики; и при прочих равных условиях их результаты должны были быть приблизительно равны результатам лучших немецких пилотов.

Трудно поверить, что ни в Англии, ни в США, ни в Советском Союзе не нашлось ни одного столь же талантливого летчика, как Эрих Хартман или Вальтер Новотны. Однако ни одна из противоборствующих Германии стран не дала летчиков с таким количеством сбитых самолетов, как у немецких асов. Поэтому, по всей видимости, в основе феноменальных успехов птенцов Геринга лежат реальные причины и условия.

Казалось бы, всё становится ясно и просто, но это только поверхностный взгляд. Заметим, что проблема достоверности фактов оказывается рядом не только с областью исторических исследований, но и в большой степени она связана с областью приложений теории вероятности, математической статистики и особенно теории статистических решений. Теория вероятности изучает состояние неопределённости, которая является следствием недостаточной априорной информации. И все исследователи хотят они или не хотят признать факт недостаточной априорной информации, попадают в капкан отсутствия сведений, необходимых для подтверждения с математической точностью своих выводов. Внезапно появляются новые данные, новые факты и нове подходы к решению интереснейшей проблемы – кто был сильнейшим воздушным асом Второй Мировой войны.

Книга американцев Р. Толивера, Т. Констебля «Снимите Хартмана с неба» расширяет поле для споров. И всё же прежний традиционный подход, требующий простых решений, на которые опирается анализ архивов, военных документов о победах и потерях воевавших друг с другом воздушных сил с той и другой стороны, не даёт большой свободы для низвержения Хартмана с пьедестала сильнейшего. Сомнительно, что сейчас можно проследить каждый боевой вылет и каждый сбитый Хартманом самолёт по архивным данным с той и другой стороны. Естественно, если данные совпадают, тогда засчитать этот самолёт можно со стопроцентной уверенностью, однако тут немедленно обнаруживается тупик, потому что как только начнутся несовпадения, неясно какой стороне можно верить. Но выхода нет. Ставя под сомнение непререкаемую истину, укрепившуюся в течение десятилетий в сознании всех – лётчики-истребители лучше воевали те, кто больше сбил вражеских самолётов, следует смелее отреться от этой истины, принимая кардинальное решение об изменении такого подхода к поставленной проблеме.

Hаиболее простое, самое правдоподобное на первый взгляд и часто встречающееся объяснение высокой результативности немецких асов – это низкая летная подготовка советских пилотов. При поверхностном рассмотрении кажется, что это действительно так.

В начальный период войны значительная часть советской авиации была уничтожена. Только 22 июня 1941 года потери советских ВВС составили 1200 самолетов, из них 800 было уничтожено на аэродромах, а 400 – в воздухе. Велики были потери и личного состава. В этой ситуации советские авиационные училища организовали ускоренные курсы подготовки пилотов. К 1942 году подобная система подготовки летных кадров начала работать на полную мощность и в боевые полки советских ВВС стало приходить множество молодых пилотов. Так, средний налет випускника авиаучилища составлял от 13 до 34 часов, из них только 3-4 часа на боевой технике.

Если принять версию о том, что советские ВВС задавили Люфтваффе большим количеством слабо подготовленных пилотов, то естественно было бы предположить, что в этом случае потери советской авиации должны существенно превышать потери немецкой. А этого-то как раз и не наблюдается. Потери обеих сторон в годы Второй мировой войны приблизительно равны. К слову сказать, и сами немецкие асы никогда не указывали на слабость летной подготовки советских летчиков, более того, они утверждали, что из всех пилотов, с которыми им приходилось встречаться в воздушных боях, русские – самые сильные и не идут ни в какое сравнение ни с американцами, ни с англичанами, ни с французами, которых никак нельзя упрекнуть в слабой летной подготовке. «Русские – отличные истребители, но они не подготовлены вести бой слаженно, эскадрильями...» – эти слова принадлежат майору Гюнтеру Раллю, одержавшему 275 побед. Из его слов видно, что сами немецкие асы видели причину своих феноменальных успехов не в слабой летной, а в слабой тактической подготовке советских летчиков и, следовательно, в превосходстве своих тактических приемов. Слабость тактики в начальный период войны признавал и прославленный советский ас и стратег воздушного боя Александр Иванович Покрышкин. Он отмечал, что наставления по воздушному бою были в корне не верны, связывали летчиков по рукам и ногам и, как следствие, приводили к большим потерям. С этих позиций становится вполне очевидным: наибольшие успехи германских асов приходятся на 1943-1945 годы. В этот период летная загрузка немецких летчиков резко возросла. Это произошло потому, что с 1943 года советская авиация по своей численности стала резко превосходить германскую. Активность советских ВВС в результате этого существенно увеличилась. Естественно, что пилотам более малочисленных Люфтваффе для противодействия советской авиации приходилось чаще подниматься в воздух. Hа протяжении уже многих лет Эрих Хартман считается суперасом, лучшим летчиком Второй мировой войны. Безусловно, майор Хартман был отличным пилотом и воздушным снайпером, но если рассматривать его боевые действия с точки зрения эффективности проведенных им воздушных боев, то возникают сомнения в том, что этот титул принадлежит ему по праву.

Существует стереотип, что господство в воздухе, которое имели советские ВВС в последние полтора года войны, было достигнуто лишь по причине значительного численного превосходства советской авиации и ценой огромных потерь. Ряд авторов (А. Смирнов, Ю. Рыбин, М. Зефиров, и др.) в своих книгах по истории военной авиации укрепляют в общественном сознании это мнение. Например, А. Смирнов в книге «Боевая работа советской и немецкой авиации в Великой Отечественной войне» пишет: «Свою задачу –борьбу с авиацией противника – истребители решают прежде всего путём уничтожения вражеских самолётов. ...Поэтому наиболее эффективной следует считать ту истребительную авиацию, которая в состоянии уничтожить как можно большее количество самолётов противника, потеряв при этом от воздействия последнего наименьшее количество своих». И делает вывод: «Таким образом, в люфтваффе на один истребитель на Восточном фронте приходилось на порядок больше сбитых самолётов противника, нежели в советских ВВС. Уже одно это доказывает, что немецкая истребительная авиация действовала гораздо эффективнее, чем советская». Ю. Рыбин, описывая противостояние в небе Крайнего Севера, приходит к такому же выводу:«соотношение истребителей было примерно 1:7, конечно, не в пользу «Люфтваффе»... Общие же боевые потери составили: 142 самолета с нашей стороны и 63 у немцев; погибло летчиков соответственно 61 и 19... Выше приведенные цифры говорят сами за себя, кто лучше воевал…».  Миф о превосходстве немецких летчиков требует скурпулезного разбора, логики и обоснования. Ложность числовых критериев эффективности, лежащих в основе этого мифа доказывают, что одной из причин поражения Германии стала ошибочность стратегии развития и использования её истребительной авиации. Современные историки в своих трудах об истребительной авиации исследуют лишь то, что связано с количеством сбитых самолётов, – потери самолётов каждой из сторон (как итоговые, так и за различные временные промежутки, отдельно по крупным сражениям и т.д.), личные счета истребителей-асов, методики подтверждения воздушных побед в ВВС двух стран, масштабы приписок. Часто пилотов-истребителей оценивают и по более сложным критериям, например – по отношению числа сбитых самолётов к количеству проведённых воздушных боёв (своеобразный КПД лётчика-истребителя), или по отношению числа сбитых к количеству собственных поражений (для тех, кому приходилось спасаться на парашюте) и др. Но всё равно эти показатели являются функциями личного счёта сбитых.

А между тем, немецкие и советские истребители действовали по-разному, решали разные  задачи, применяли разную тактику. У Ю. Рыбинапо этому поводу сказано вполне определённо: «У Вермахта и РККА был разный подход к действиям истребительной авиации. Перед немецкими летчиками-истребителями стояла основная задача – уничтожение самолетов противника, а не прикрытие сухопутных войск и боевых кораблей... При таком подходе немецкие летчики чаще использовали тактику «свободной охоты»... В то же время для наших летчиков основной задачей было прикрытие военных объектов…». Любопытная получается ситуация. Все знают, что истребители двух стран воевали по-разному (разные задачи, тактика и т.д.), однако сравнивают их по одному общему критерию – числу сбитых самолётов.

«Основной задачей истребительной авиации Германии было уничтожение самолетов противника. Ее выполняли элитарные истребительные подразделения, такие, как эскадры Мельдерса и Рихтгофена, или специально обученные эскадрильи в обычных эскадрах.

В эти подразделения отбирались лучшие летчики из рядовых частей, решавших второстепенные задачи – прикрытие наземных войск и сопровождение бомбардировщиков, – и перспективные выпускники авиационных школ.» То есть, ас – это не показатель мастерства среди однородного коллектива людей, выполняющих одинаковые задачи, а как бы должность, попав на которую, пилот получал условия для быстрого и безопасного для себя наращивания личного счёта. Эти  условия заключаются в свободе выбора места и времени боя, свободе выбора цели, свободе действий. Благодаря этому ас получал и личкую безопасность – возможность не атаковать опасные для себя цели, не подвергать свою жизнь риску. «Основной  тактикой немецких асов, как мы отмечали выше, была свободная воздушная охота, заключавшаяся в действии небольшими группами, чаще всего парами, при свободном поиске противника. Как правило, немецкие охотники появлялись со стороны солнца, чтобы затруднить свое обнаружение, совершали стремительную атаку и, сбив один-два самолета (или ни одного), быстро скрывались, не ввязываясь в длительный воздушный бой. Другими словами, немецкие асысами решали, какую цель им атаковать, а какую нет, принимать бой с превосходящими силами противника, или не делать этого…». Какой смысл асу нападать на дружный строй штурмовиков (да еще с истребительным сопровождением), ведь тут можно ненароком пулемётную очередь от бортстрелков схлопотать, или на заградительную трассу сопровождающих истребителей напороться, что для здоровья не очень полезно.

Кстати, заметим следующее. Часто говорят, что, мол, немецкие асы были трусами, уклонялись от встреч с нашими прославленными мастерами воздушного боя, не выходили на поединок, на честный бой и так далее. Надо понимать, что асы люфтваффе и наши пилоты только формально называются одинаково – «лётчики-истребители», а по сути выполняют совершенно разную работу, имеют разную специализацию. У немецкого аса-охотника – тяжелый неповоротливый истребитель, имеющий мощное вооружение и выдерживающий высокие скорости при пикировании.

А у советских пилотов-истребителей – само лет с хорошей горизонтальной маневренностью, хорошо подходящий чтобы крутиться вокруг своих ударных самолётов, отбивая вражеские атаки.

Если в советской авиации все лётчики были такими же работягами войны как и пехотинцы (только лучше вооруженные и накормленные), с такой же обязанностью жизнь положить ради выполнения задачи (даже В.Швабедиссен писал: «в бою они полностью игнорировали чувство самосохранения. Русские прорывались через плотный заградительный огонь и вели огонь изо всех стволов с самой близкой дистанции.», то в люфтваффе сформировалась самая настоящая элита.

Немаловажную роль в создании мифа о непобедимости летчиков воюющих сторон сыграла пропагандистская система воюющих сторон. С одной стороны, высокая результативность пилотов поддерживалась командованием ВВС Красной Армии. Были назначены денежные премии за сбитый самолет противника, за определенное число сбитых летчики-истребители представлялись к наградам. Но, с другой стороны, было проявлено непонятное равнодушие к формализации процесса учета сбитых и личных счетов пилотов. Но в целом командование высшего звена, похоже, не слишком интересовали доклады о сбитых самолетах противника. Достоверность этих докладов «наверху» оценивали достаточно скептически, периодически вниз метали молнии, когда статистика выглядела совсем уж неубедительной. Все это говорит о том, что статистика побед была нужна прежде всего самим летчикам. Напомним, что первоначально термин «ас» был введен французами в Первую мировую войну. Целью газетной шумихи вокруг имен лучших летчиков было привлечение молодых людей в военную авиацию.

Часто весьма рутинной и опасной работе военного летчика придавали спортивный дух, пробуждали охотничий азарт. Еще один интересный факт можно заметить, если произвести анализ достоверности заявленных пилотом побед постфактум, с использованием данных противника. Такой анализ, например, провел вышеупомянутый Ю. Рыбин в отношении нескольких летчиков-североморцевв частности одного из известнейших советских асов, после войны главкома ВВС П.С. Кутахова. Выясняется, что у многих асов первые две, три, а то и шесть побед не подтверждаются. При этом в дальнейшем все идет гораздо бодрее, подтверждение на ходят уже по несколько побед подряд. И здесь мы подходим к тому главному, что давали нарисованные на самолете отметки о сбитых. Они давали пилоту уверенность в своих силах.

В Полевом уставе Красной Армии задачи авиации описывались вполне однозначно: «Главнейшая задача авиации заключается в содействии успеху наземных войск в бою и операции». Не уничтожение авиации противника в воздухе и на аэродромах, но содействие наземным войскам. В сущности, деятельность истребительной авиации направлена на обеспечение деятельности ударных самолетов и прикрытие своїх войск. Соответственно определенное число ударных самолетов требовало равного или даже чуть большего числа самолетов-истребителей.

Число заявленных сбитых не является сколь-нибудь объективным показателем при сравнении ВВС двух стран. Число нарисованных на хвосте «абшуссбалкенов» или «звездочек» на фюзеляже есть объективный показатель мастерства пилота внутри ВВС данной конкретной страны, не более того. Добиться трехзначных счетов асов можно, сознательно выбрав ведение воздушной войны при численном превосходстве противника и постоянных рокировках авиационных частей и соединений с пассивных участков фронта в пекло боев. Но подход этот оружие обоюдоострое и скорее всего приведет к проигрышу воздушной войны. Вкратце причину разницы в счетах пилотов можно объяснить следующим: 1) Эффектом масштаба, или, если угодно, «эффектом охотника». Если один охотник входит в лес с пятью фазанами, то у него будет шанс принести домой 2–3 птицы. Если, напротив, пять охотников идут в лес за одним фазаном, любое мастерство даст в результате всего одну тушку несчастной птицы. То же самое в войне в воздухе. Число сбитых прямо пропорционально числу целей в воздухе. 2) Интенсивным использованием ВВС немцами. Выполняя шесть вылетов в день при постоянном перемещении вдоль линии фронта для парирования кризисов или проведения наступательных операций, нетрудно сбить больше за длительный период, чем выполняя по одному вылету в день, оставаясь все время на одном и том же участке фронта.

В Вооруженных силах СССР, особенно в первые тяжелые годы Великой Отечественной войны для повышения боевых результатов активно использовался метод «кнута и пряника». В армии за успешное и своевременное выполнение приказов поощряют (награды, почётные звания, деньги, и т.д.), за невыполнение – наказывают (от выговора до расстрела). Это приводит к тому, что военнослужащий стремится делать то, за что даётся поощрение, и не делать то, за что наказывают. С «кнутом» всё просто. Обходились без точной числовой оценки результата и без учёта всех вышеперечисленных факторов. Просто был известен некий средний (для данного периода войны) уровень потерь штурмовиков (для задачи сопровождения), и если случались слишком большие потери, выше этого уровня – происходил серьёзный разбор полётов, возможно, и с наказаниями. Но серьёзно наказывалось лишь откровенное невыполнение поставленной задачи (если истребители бросили охраняемых, и т.п.), а не детали – чуть лучше или чуть хуже выполнена задача (все ж понимали, что ситуации бывают разные).

По сути, «кнут» сводился к тому, что задачи приказывалось выполнять – при любых условиях, а не в зависимости от настроения и желания. А вот с «пряником» возникла проблема. Поощрять всех без разбору нельзя – при уравниловке «пряник» перестанет действовать и потеряет свой воспитательный эффект. Поощрение должно быть заслуженным и соответствовать эффективности выполнения поставленной задачи.

А по какому критерию её оценивать, эту эффективность? Истинного критерия эффективности не существует. Но нельзя же совсем отказаться от поощрения – нужен как «кнут», так и «пряник» (иначе не будет инициативы, рвения в бой). Лётчики должны были к чему-то стремиться, должно было удовлетворяться здоровое желание выделиться на фоне других.

А для дифференцированного распределения наград нужен численно выражаемый и легко вычисляемый критерий, желательно понятный и очевидный. И за неимением лучшего, критерием эффективности лётчиков-истребителей стало количество лично сбитых самолётов. Именно по этому критерию стали и денежные вознаграждения выплачивать, и награды выдавать, в том числе самую престижную – Золотую Звезду Героя Советского Союза. К тому же, число сбитых оказалось настолько «очевидным» и простым для понимания показателем, что не связанные с военной авиацией люди даже представить себе не могут в качестве критерия эффективности истребителя что-то другое. В общем, получалось так: в советской истребительной авиации выполнение основной задачи обеспечивалось «кнутом» (т.е. приказом, ответственностью за невыполнение), а «пряником» (наградами) – стремление получить ещё и хороший сопутствующий результат.

С целью пропаганды, на Восточном фронте немецким летчикам разрешались приписки. Причем не на какие-нибудь 10-20%, а в несколько раз. А чтобы их Дубовые Листья с Мечами не называли на Западе Салатом с Ложкой и Вилкой, количество «сбитых» самолетов, необходимое для награды на Востоке, все время повышалось, как по отношению к сбиваемым самолетам на Западе, так и просто по мере оценки командованием величины приписок.

Коэффициент приписок можно оценить.В середине войны в боях на Кубани наша авиацияв воздушных боях, от огня наземного противникаи по другим причинам потеряла 750 самолетов (из них 296 истребителей). А немецкие асы в это время заполнили акты на сбитые ими на Кубани 2280 наших самолетов. Поэтому мы не ошибемся, если цифры «блестящих» побед немецких летчиков на Восточном фронте будем делить на числа от трех до шести – ведь это и немецкое командование делало, когда их награждало. А на Западе с приписками дело обстояло не просто. Представьте, что упомянутый Рудорффер объявил бы, что он за 17 минут сбил 13 английских самолетов над Берлином, а Геббельс объявил бы об этом по радио. Его бы высмеяли как немцы, так и англичане в радиопередачах на Германию. На Западе прямо приписывать было нельзя. Там поступали по другому. Для того, чтобы понять истину (если это возможно) из пропагандистских материалов, нужно не только уметь сравнивать факты, но и уметь читать в тексте то, что не написано. То есть, о чем объективный автор не смог бы не написать.

Мы знаем, что на Западном фронте немецких летчиков награждали не за сбитые самолеты, а за набранные баллы. И объективный автор, давая биографические справки на асов Западного фронта, просто обязан был бы указать сколько те сбили самолетов и сколько набрали баллов.

Рассматривая биографии летчиков-истребителей Западного фронта можно оценить количество сбитых самолетов в количестве «побед».

Известно, что для награждения Рыцарским Крестом требовалось 40 «побед». А упомянутые мной выше летчики Западного фронта Х. Лент и Г. Ябс получили эти Кресты, сбив 16 и 19 самолетов. Это действительно самолеты, а не баллы, поскольку в биографиях даны их марки. Скажем Х.Лент со 2 сентября до награждения Рыцарским Крестом сбил 2 польских самолета (истребитель PZPP.11 и бомбардировщик «Лось»), затем 2 английских «Веллингтона», 2 норвежских истребителя «Gloster Gladiator», летающую лодку «Sunderland», двух «Гладиаторов», затем еще 2 «Веллингтона» и еще 5 самолетов о которых известно, что 2 были четырехмоторными бомбардировщиками «Стирлинг». То есть, 40 баллов или 40 «побед» реально означали 16-19 сбитых самолета. Отсюда, для того, чтобы узнать сколько же самолетов реально сбили немецкие асы на Западном фронте, нужно число их «побед» делить на 2-2,5.

Но Лент получил Бриллианты к Рыцарскому Кресту за 100 «побед», а лучший ас «всех времен и народов», воевавший на Восточном фронте Э.Хартманн – за 300 заполненных анкет. Между этими цифрами коэффициент – 3. Поэтому, чтобы оценить реальное число самолетов, сбитых Э. Хартманном, его 352 анкеты следует разделить на 3 и на 2-2,5, то есть на 6-7,5. Поскольку, все же, наши бомбардировщики в подавляющем большинстве были не четырех-, а двухмоторными, то остановимся на коэффициенте 6. Получится, что реально Э. Хартманн сбил около 60 наших самолетов. Это хотя и много, но попробуем найти ей другое подтверждение. Э. Хартманн (352 «победы»), Г. Баркхорн (301), Г. Ралль (275), Г. Граф (212), Х. Линферт (203) служили в одной авиаэскадре JG 52, в которой по штату было около 100 самолетов. В битве над Прутом эта эскадра нанесла потери нашим авиационным соединениям и тогда для ее усмирения была переброшена 9 гвардейская авиадивизия А.И.Покрышкина (тоже около 100 самолетов).

После этих боев Х.Линнерт жаловался «что никогда раньше не сталкивался с таким сильным и требовательным противником». Был сбит второй ас этой эскадры Г.Баркхорн (301 победа). Уже цитировалось, как эскадрилья И.Н. Кожедуба разобралась с эскадрильей немецких асов с соотношением потерь 6:1 в нашу пользу.

Так вот что характерно. Немцы знали о полках и соединениях наших асов, но никогда не посылали своих асов «разобраться» с нашими. Более того, широко известен немецкий сигнал «Внимание! В воздухе Покрышкин», предупреждавший своих летчиков о появлении в воздухе истребителя с цифрой «100» на борту и о необходимости побыстрее убраться из этого района. Да, наших новичков немецкие асы били охотно, но вступать в бой с нашими асами не спешили.

А ведь у Покрышкина в списке «всего» 59 сбитых самолета, а не 352, как у Хартманна. Кстати, о поражениях. Покрышкина сбивали всего лиш 2 раза в самом начале войны. Кожедуба в первых боях подбили. И все. А Хартманна сбивали 4 раза, причем даже брали в плен, но он, хитрец, притворившись раненым, сбежал. Баркхорна – 9 раз, Г.Берра (221 победа) – 18 раз, Рудорффера из книги рекордов Гиннеса – 18 раз. (Я уже не помню где читал, но один из двух последних имел в люфтваффе кличку «парашютист»). Можно сказать, что немцев сбивали больше потому, что они провели больше боев. Не похоже. У Баркхорна одно сбитие приходится примерно на 123 боя, у Рудорффера – одно на 17 боев. А у Кожедуба ни одного за все его 120 боев. У Хартманна один прыжок с парашютом на 200 боев, но все равно – как его сравнить с отсутствием прыжков у Кожедуба?

Кроме этого, наши летчики были в основномтрудягами – защищали свои бомбардировщики и сбивали немецкие. А все лучшие асы Германии на Восточном фронте были в основном охотниками – нападали на наши самолеты тогда, когда была надежда на успех.

Вот эти обстоятельства – то, что немецкие асы не стремились к боям с нашими асами и то, что даже имея инициативу в бою с нашими рядовими летчиками, они были нещадно биты – являются косвенным подтверждением того, что их объявленные победы следует уменьшить в 6-7 раз, чтобы получить число реально сбитых ими самолетов. Как видим, в статистике немецких «побед» очень много пропагандистской «липы» и разумнее всего поставить на ней крест. Рыцарский. С Дубовыми Листьями, Мечами и Бриллиантами.

Рябцев А.В.

Вестник Московского государственного областного гуманитарного института.

Серия: История, философия, политология, право. 2012. № 1. С. 17-23.