Горе побежденным

 

Ровно 100 лет назад, 9 сентября 1922 года, турецкие войска вступили в Смирну (ныне — Измир) — последний крупный город, удерживаемый греками в Малой Азии. Это означало завершение греко-турецкой войны 1919-22 годов, в которой Греция потерпела сокрушительное поражение.

В Смирне на протяжении полутора тысяч лет преобладало христианское население. К началу ХХ столетия более половины из 200 тысяч жителей города составляли греки, еще примерно 15% — армяне, поэтому турки называли его «гяур-Измир» — «нечестивый Измир». Неудивительно, что когда греческое правительство в 1919 году попыталось аннексировать населенную греками турецкую территрию на восточном берегу Средиземного моря, Смирна стала столицей этих земель.

Но 26 августа 1922 года греческая армия была разгромлена в сражении при Карахисаре, после чего турки безостановочно гнали ее до самого побережья. Вместе с ней бежали от погромов сотни тысяч христиан, заполонивших Смирну. В начале сентября там скопилось более полумиллиона людей, которых греческие солдаты уже не могли защитить.

В тщетной надежде избежать массовой гибели мирного населения греки сдали город без боя под гарантию безопасности и свободного выезда для всех его обитатаелей. Турецкий главнокомандующий Мустафа Кемаль официально дал такую гарантию, заявив, что любой его солдат, причинивший хоть какой-то вред мирному жителю, будет расстрелян. Однако это были всего лишь пустые слова.

В тот же день в Смирне началась чудовищная резня и массовые поджоги христианских домов, церквей, школ, библиотек, торговых и административных зданий. Греков и армян уничтожали поголовно, причем зачастую это сопровождалось дикими зверствами. Местному епископу Хризостому вырвали бороду, выкололи глаза, отрезали нос, уши и только потом застрелили, а его помощника привязали за ноги к автомобилю и таскали по булыжным мостовым, пока его тело не превратилось в окровавленный мешок с костями. Людей кромсали кинжалами, женщинам отрезали груди, мужчинам — половые органы.

Спасаясь от побоища, толпы горожан и беженцев бросились в порт, где на рейде стояли английские, французские и итальянские боевые корабли, надеясь на их защиту. Но недавние союзники Греции лишь безучастно наблюдали за происходящим, ссылаясь на свой нейтралитет в греко-турецком конфликте. Несколько находившихся там же греческих судов могли вместить лишь ничтожную часть людей, искавших спасения.

Турки, все же, не решились продолжать резню на глазах у иностранных моряков. Вместо этого они блокировали порт, прекратив поставку пищи и пресной воды. Поводом для этого они объявили то, что в порту, помимо женщин, стариков и детей, находились мужчины призывного возраста, от которых турки потребовали поголовной сдачи в плен.

Вскоре набережные Смирны превратились в ад. Люди умирали от жажды, многие убивали своих детей, не в силах смотреть на их мучения, а потом кончали с собой. Другие — сдавались, турки собирали их в группы, уводили из города и больше их никто не видел. А тем временем в порту десятки тысяч еще живых людей сидели и лежали среди разлагающихся трупов.

Только 23 сентября началась по-настоящему массовая эвакуация. Греки подогнали к берегу все имевшиеся у них плавсредства и непрерывно вывозили тех, кого еще можно было спасти. В спасательной операции добровольно приняли участие американские, японские и скандинавские торговые суда, находившиеся у Анатолийского побережья.

Некоторые даже выбрасывали в море свои товары, чтобы взять на борт побольше беженцев. Однако смерть косила людей быстрее, чем их успевали спасать.

К 30 сентября всё было кончено, в Смирне и ее окрестностях не осталось живых христиан. Около 400 тысяч человек удалось эвакуировать, а 183 тысячи греков, 12 тысяч армян и несколько тысяч ассирийцев погибли от рук убийц, в огне пожаров, либо умерли от жажды. Мустафа Кемаль удовлетворенно заявил: «Я вижу великий знак того, что Турция очистилась от иноземцев и предателей. Отныне Турция принадлежит туркам!»

В то же время он поручил своему министру иностранных дел сделать заявление, что никаких погромов и убийств не было, все разговоры о них — гнусная клевета, а Смирну якобы подожгли сами христиане. Этой точки зрения турецкие власти официально придерживаются до сих пор, возмущенно отрицая любые обвинения.

На заставке — турецкая пропагандистская картина, на которой краснознаменная армия во главе с Мустафой Кемалем (будущим Ататюрком) под радостные пляски местных турок вступает в Смирну. Тут она же, но крупнее.

А знаете, кто помог туркам всё это сделать? В 1920–1922 годах большевики встали на сторону лидера турецких националистов Мустафы Кемаля Ататюрка. На помощь Анкаре Москва направила одного из своих самых способных генералов — Михаила Фрунзе, и тогда же турки доверили советским специалистам военную тайну: план готовившегося наступления на греков. Миллионы золотых рублей, снаряды, винтовки, пулеметы и продовольствие из советской России были переброшены на помощь туркам. Советские дипломаты согласились принять участие в отвлекающем маневре, позволившим турецким войскам нанести удар по грекам, застигнув их врасплох.

Память об этих событиях увековечена в престижном стамбульском квартале Бей-оглу. На монументе «Республика» вместе с Ататюрком изображен советский посол Семен Аралов. Идентификация других фигур вызывает споры: в двух из них чаще всего видят Фрунзе и наркома обороны СССР Климента Ворошилова.

Было решено, что советская Россия и турки обменяются тем, что могут дать друг другу: Москва предоставит Анкаре деньги и вооружение, а та окажет влияние на российских мусульман в духе примирения с большевиками и выступит против Армении, где коммунистическая власть еще не была установлена.

Оказывая помощь турецким националистам, Ленин руководствовался геополитическим расчетом. Советская власть пришла на выручку врагу своих врагов. Всего с 1920 по 1922 год советская Россия поставила Ататюрку и его сторонникам 10 млн деньгами, 39 тыс. винтовок, 327 пулеметов, 147 тыс. снарядов и два миноносца — «Живой» и «Жуткий». Советские специалисты помогли наладить военное производство: под их руководством построили две пороховые фабрики.

Когда опасность миновала, благодарный Ататюрк заметил в письме Ленину: «…в общей связи с историей, наполненной шумом кровавых войн, столетиями проходивших между турками и русскими, такое быстрое примирение между нами изумило другие нации. Турция значительно ближе к России, особенно России последних месяцев, чем к Западной Европе.»

Впрочем, уже в 1923 году, закрепившись на берегах Босфора, Ататюрк распорядился запретить коммунистическую партию, а ее руководство репрессировал.