Не из Кремля чудить труднее

Картина Игоря Пчельникова «6 мая 2013 года, Болотная»

Спецоперация по превращению Навального в Манделу развивается успешно и ураганно. Обыватель, незнакомый с азами аналитической конспирологии, видит в этом каскаде событий спонтанную эскалацию протеста, усугубляемую ошибками начальства. Но в этих ляпах проступает тайный умысел либералов, окопавшихся в коридорах власти, с целью подрыва основ порядка, поднимающего Россию с колен, в позицию, более удобную для ее всестороннего оплодотворения и окормления скрепами.

Захват среды

Порой кажется, что власть переиграла фронду, опустила протест и забила на политические выкрики и экзальтированную жестикуляцию «либерастов», требующих свободы и Конституции, а на деле продавшихся иностранным агентам за севрюжину с хреном и печенье с презервативами. Лидер страны даже снова рискнул опуститься на рекордную для президентов всех времен и народов глубину, чем ознаменовал триумф Универсиады как генерального прогона Олимпиады, если ее не сорвут террористы в сговоре в растратчиками средств, выделенных на возведение объектов спорта и городской инфраструктуры.

Подноготная ментальности вскрывается анализом независимых от сознания объективаций (Карл Маркс), практик повседневности и длинных волн эволюции материальной культуры (Фернан Бродель). Подлинный вес кировского страдальца определяется тем зубодробительным фактом, что его возвращение в Москву было отмечено перекрытием сразу двух сакральных мест — Красной и Манежной площадей. Ясно, что эти в одночасье развернутые плиточные работы связаны с установкой Кремля не допустить массовые акции и разбивку долгоиграющих лагерей в самом сердце Белокаменной. Если нельзя отнять у политического врага голос, можно лишить его пространства физического присутствия и развертывания. Устраняются возбуждающие телесные контакты, придающие толпе особую энергетику, а также элиминируется «картинка» протеста: визуализация и зримый образ воздействуют сильнее, нежели слово и смысл. Не зря Манежную застроили сомнительными выходами подземки и утыкали изделиями Церетели: ни собраться, ни пройти.

Возможно, есть и ревность со стороны лидера нации, мысленно примеряющего на себя сходную миссию и судьбу и подсчитывающего, кто пойдет грудью на автозаки, если и когда его попытаются закрыть, как сейчас Навального. И чтобы без кубинского карнавала.

Оккупационная архитектура. «Большой стиль» политической фортификации

Современная наука акцентирует связи социальных процессов и политического сознания с физической организацией пространства (см.: Пьер Бурдье. Физическое и социальное пространства: проникновения и присвоение. СПб: Алетейя, 2007; Джеймс Скотт. Благими намерениями государства. Yale University Press, 1998). Стараниями географов и архитекторов в постмодерне вообще увидели эпоху триумфа пространства — в противовес векам модерна с его культом времени и движения в истории в формате кумулятивного прогресса (см.: Soja E. Postmodern Geographies. L., N.Y., 1989; Harvey D. The Condition of Postmodernity. Wiley-Blackwell, 1992; А. Рубцов. Архитектоника постмодерна. Время // Вопросы философии, 2011, № 10; Архитектоника постмодерна.

Пространство // Вопросы философии, 2012, № 4; Архитектоника постмодерна. Континуум // Вопросы философии, 2013, № 13; А. Рубцов. Порядок и свобода // Полигнозис, 2012). Интересно проанализировать «архитектуру протеста», сравнив, например, рельефную траекторию шествия по бульварам до площади Сахарова с недоношенной пространственной формой стояний на Болотной, напоминающей доисторическую рептилию с гигантским брюхом и маленькой головкой, засунутой в тупик, из которого не видно и нет выхода. Будто люди специально задались целью создать образ безнадежности сцены с лидерами КС, страшно далекими от народа. Хуже генплан акции закомпоновать трудно.

И наоборот, зримым воплощением морально-политического и духовного единения власти с народом являются фортификации на Старой площади — бетонный стилобат и кованая решетка перед комплексом зданий администрации, затмившая аналог из Летнего сада, куда водили гулять ребенка, разбудившего декабристов, Герцена, Ленина и далее со всеми остановками революционной агитации с призывами к массовым беспорядкам экстремистского толка. Оправданна и глубоко символична также замена стелы с именами борцов за свободу на гимн монархии в Александровском саду. Два сада — две истории. Если бы царская охранка так умела строить и ломать, не было бы мирового коммунизма, Гражданской войны, да и Отечественной…

Тело города состоит из зданий, пространств и… людей. В шедеврах «архитектуры толпы» членящим пространство объемом становится правильно построенная человеческая масса, как на парадах в СССР и фашистской Германии в духе Гильберсеймера или Шинкеля. Это точное понимание архитектуры не как большого объема, а именно как расчлененного пространства — подобно тому, как музыка членит звуком «пустоту тишины» (А. Ксан). Образцом архполитпостмодерна стал эпохальный проезд национального лидера на свою инаугурацию, явивший новое слово в образном выражении живой связи вождя и массы и затмивший гениальную сцену из «Земляничной поляны» Бергмана: неуправляемый катафалк проезжает по мертвому, пустому и беззвучному городу, задевая столб с часами без стрелок.

Вернуть город людям!

Для полного триумфа демократии в России необходимо кардинальное перераспределение пространств между властью и жителЯми (градостроители ударяют здесь именно на последнем слоге, как в компАсе моряков). Кремль надо сделать постоянно открытым, а свободный доступ на Красную площадь в любое время, в любом количестве и с любой пристойной символикой закрепить в Конституции наряду со свободой слова и правом на жизнь. В эти и другие «сакральные» пространства надо вернуть развлечения, торговлю, любовь, общественное питание и политику. Необходимо оживить и ныне вымершую Кремлевскую набережную, на которой можно организовать подобие парижского рынка с продажей котят, козочек, монет, антиквариата и винтажной рухляди, книжек с картинками. Список реабилитируемых пространств будет расширен по итогам всенародного обсуждения. Площади в городе вообще не имеют иного смысла, кроме пространства для собраний и прочих общественных отправлений (агора, вече, рынок). Сейчас же вокруг Кремля вымершая зона, и даже его великие храмы гибнут в унынии музеефикации.

Дальнейшей десакрализации власти также послужит вывод резиденции из Кремля в пустующий штабной комплекс на проспекте Вернадского или даже в Бологое — как символическое объединение культурной и административной столиц возрождающейся России и мирового финансового центра имени Кудрина. Всегда важно, откуда именно, из какого места ты говоришь и правишь. Не из Кремля чудить труднее, чем «из-за зубцов».

Игорь ПЧЕЛЬНИКОВ
народный художник РФ,
член-корреспондент Российской академии художеств

Александр РУБЦОВ
руководитель Центра исследований идеологических процессов Института философии РАН