Подонки или больные люди?

Читатели моих статей о людях с опасной патологией характера, находящихся среди нас, часто спрашивают меня о том, почему я пишу о тех, кто представляется им «просто подонками», «негодяями» и т.д., как о больных. В качестве ответа на этот вопрос, в данном очерке будут изложены аргументы в пользу такой точки зрения, а также объяснение, почему некоторые люди имеют предрасположенность систематически причинять зло другим.

Конечно же, упомянутые выше эмоционально заряженные характеристики представляют собой оценочные суждения, имеющие во многом субъективный смысл. Однако более детальный расспрос обычно позволяет выявить «сухой остаток», заключающийся в том, что эти люди постоянно осознанно причиняют вред и/или страдания другим.

Что же такое сидит внутри этих людей, подталкивая их неоднократно совершать то, что мы привыкли характеризовать в обиходной речи как зло? Оказывается, в данном случае лучше искать корень зла не в наличии тех или иных черт, а скорее в отсутствии в характере человека того, что могло бы удержать его от вредоносного поведения. Пожалуй, центральным среди таких факторов следует назвать «эрозию эмпатии» (заимствуя термин, который использует Саймон Барон-Коэн в своей книге «Наука о зле»).

Термин «эмпатия» характеризует нашу способность «почувствовать себя в шкуре» другого человека. Эмпатия бывает двух сортов:

Когнитивная эмпатия позволяет нам понимать, что у другого человека на уме. Хотя она играет очень важную роль в социальной жизни (как показывают, в частности, примеры людей с расстройствами аутического спектра, у которых она нарушена), мы на ней здесь останавливаться не будем.

Для нас в данном изложении основной интерес будет представлять эмоциональная, или, как ещё говорят, аффективная эмпатия. Именно она позволяет нам, словно собственным нутром, чувствовать боль и эмоциональные состояния другого человека, тем самым делая нас способными к сопереживанию, состраданию.

Чтобы лучше понять, каким образом эмоциональная эмпатия (поскольку фактически в дальнейшем мы будем иметь дело лишь с этой разновидностью эмпатии, будем называть её просто эмпатией) удерживает нас от совершения зла, рассмотрим следующий гипотетический пример:

Представим себе пешехода, спускающегося в безлюдный подземный переход. Там он встречает инвалида, сидящего рядом с картонной коробкой с деньгами. Кидали ли инвалиду милостыню в эту коробку, или по какой другой причине она наполнилась наличностью, для нас не важно. Допустим далее, что в этой коробке лежит, как минимум, сумма денег, за которой прохожий не поленился бы нагнуться, если бы она просто бесхозно лежала на дороге. Предположим также, что у прохожего при желании была бы беспрепятственная возможность забрать силой у инвалида эти деньги так, чтобы об этом более никто не узнал. (Это обстоятельство позволяет не беспокоиться относительно уголовного преследования, или, как минимум, общественного порицания). Будем также считать для удобства, что прохожий – атеист, так что ему, если что, не было бы смысла опасаться посмертного воздаяния. Тем не менее, прохожий проходит мимо, вероятно, бросив грустный взор в сторону инвалида, но не пытаясь отнять у него деньги. Напротив, возможно, прохожий бросит немного своих денег в коробку. Но почему? Что заставляет этого человека пройти мимо возможности получить пусть небольшой, но сравнительно лёгкий доход? И, тем более, какой смысл делиться с инвалидом своими деньгами, если в отсутствие свидетелей ценность этого поступка с точки зрения PRравна нулю?

Как оказывается, именно эмпатия не даёт нам совершить необоснованное насилие в ситуации, когда этому не препятствует ни возможность встретить отпор, ни угроза наказания, ни перспектива возмездия со стороны других людей либо высших сил. Таким образом, она защищает представителей человеческого рода от внутривидовой инструментальной агрессии.

Причём внутривидовой – также ключевое слово. Например, человек, у которого и в мыслях нет убивать другого homosapiens, может без длительных моральных терзаний своими руками умертвить курицу методом цервикальной дислокации (т.е., попросту говоря, свернуть ей шею). Возможно, рационализируя при этом: жалко птичку, да, но что поделать, кому сейчас легко? После чего распотрошить её и съесть с аппетитом.

В этом отношении показательно также, что одна из главных задач военной идеологии – убедить народ своей страны, что люди другой нации словно принадлежат к другому, более низкоорганизованному виду. Так, политики Третьего рейха во главе с Адольфом Гитлером, развязавшие самую кровопролитную в истории человечества войну, относили евреев и славян к низшей расе, Untermensch.

И, напротив, одним из наиболее сильных де-мотивирующих факторов в ходе боевых действий является осознание того обстоятельства, что вражеские солдаты могут быть, по сути, такими же людьми, которых тоже ждут дома, и которые также не хотят умирать. Примечательно, что военные ведомства цивилизованных стран традиционно называются министерствами обороны. Получается, вроде как все только защищаются, и откуда тогда только войны берутся?!

Таким образом, обычно акты агрессии одного человека против другого представляют собой не хищное нападение, а ответ на некую реальную или воображаемую угрозу. Это реактивная, или, как её ещё иногда называют, аффективная агрессия.

Инструментальная же агрессия, характерно ассоциируемая с образом хищника, атакующего жертву, совершается для достижения той или собственной эгоистической цели. (Относительно реактивной и инструментальной агрессии см. также статью «О хищниках среди людей, или кого следует опасаться на самом деле»). Именно инструментальная агрессия обычно ассоциируется с поведением, которое в обиходной речи характеризуется как бесчеловечное. Но что нам известно о людях, склонных систематически демонстрировать такое поведение?

Хотя, как уже упоминалось, проявления эмпатии модулируются социальным контекстом, сама способность к таким проявлениям варьируется от индивида к индивиду. (Измерить свой индивидуальный уровень можно при помощи специального теста – шкалы эмпатии, который можно найти на сайте http://freak.sytes.net). Для нас же с точки зрения задач настоящей статьи особый интерес будут представлять случаи, когда сама способность к проявлению эмоциональной эмпатии к другому человеческому существу серьёзно нарушена. Именно так обстоит дело с психопатами – людьми с наиболее опасной патологией личности.

Чтобы продемонстрировать читателю наглядный образ характерной для них бессердечной инструментальной агрессии, вернёмся к нашему примеру с инвалидом и представим в роли пешехода психопатического субъекта. Естественно, если психопат этого захочет, он не испытает ни малейших колебаний, чтобы отобрать у инвалида последние деньги. Более того, даже забрав деньги и не встретив при этом сопротивления, психопат может попутно словесно унизить, избить или даже убить инвалида. Зачем? Дело в том, что помимо тяги к деньгам и вообще материальным ценностям, одним из главных мотивирующих факторов в поведении психопата выступает власть. А самая большая власть, которой может располагать один человек над другим,- это власть над его жизнью и смертью. Когда психопат решает за другого человека, продолжать ли тому его существование или закончить досрочно. «Убийство – не только насилие и похоть. Это также обладание. Когда ты чувствуешь, как женщина испускает последний вздох, ты смотришь ей в глаза и ощущаешь себя богом» (Тед Банди).

Разумеется, психопат вовсе не обязательно поведёт себя именно таким образом. Например, он может не грабить и не убивать инвалида. Но, разумеется, не из сострадания к последнему, а просто побрезговать, не желая марать руки. И использовать свои удивительные способности влиять на людей посредством лжи и манипуляций с тем, чтобы убедить кого-то другого убить инвалида, после чего поделиться с ним, психопатом, деньгами.

Однако каким бы образом не повёл себя психопат, общим для всех возможных сценариев его поведения будет одно: он никоим образом не будет учитывать даже самые жизненно важные интересы инвалида.      

Важно также отметить следующее. У представителей широкой публики слово «психопат» ассоциируется в первую очередь с известными на весь мир серийными убийцами, такими, как Тед Банди, Кен Бианки или Джон Уэйн Гейси. Безусловно, все упомянутые персонажи действительно были психопатами. Однако среди психопатов вообще они составляют лишь незначительное меньшинство.

Всех психопатов можно разделить на две категории: криминальные/клинические и успешные. По определению, первые отличаются от вторых тем, что совершили уголовные преступления, за которые были осуждены. Отождествление эпитетов «криминальный» и «клинический» в данном контексте не случайно. Психопаты практически никогда не считают себя душевнобольными, искренне полагая, что в совершённых ими деяниях, включая тяжкие преступления, виноваты их жертвы и вообще другие люди. А потому в поле зрения специалистов в области психического здоровья, как правило, психопаты попадают лишь принудительно, оказываясь в местах лишения свободы.

Среди возможных причин различий в жизненной ситуации клинических и успешных психопатов следует назвать следующие два важных момента:

Во-первых, криминальные психопаты могут быть настолько импульсивны, что просто оказались не в состоянии удержаться от криминальных деяний, которые в итоге привели их за решётку.

Во-вторых, и на этом аспекте мы остановимся значительно подробнее, существенную роль играют также социальные факторы. Конечно же, буржуазную демократию западных стран, как и политический строй государств, бывших ранее республиками СССР, принято называть «обществом равных возможностей». Тем не менее, на деле, в то время как выходцев из неблагополучных семей зачастую надолго прячут в колонию за небольшие кражи, известны случаи, когда богатые и влиятельные родители благополучно «отмазывали» своих детей – психопатов от уголовного преследования. Даже несмотря на то, что эти дети, оставаясь на воле, приносили немало страданий им самим.

В плане того, как ранний жизненный опыт влияет на дальнейшую жизнь человека с деструктивной патологией личности, показательна история Эйлин Уорнос. Её родителями были подростки, которые развелись примерно тогда, когда она родилась. Отец Эйлин был алкоголиком и растлителем детей, который никогда не принимал участия в её жизни. Он повесился, отбывая пожизненное заключение в тюрьме штата Канзас за изнасилование 7-летней девочки. Мать Эйлин также была алкоголичкой и оставила её, не дожидаясь первого дня рождения дочери. Воспитанием Эйлин стали заниматься бабушка и дедушка, которые тоже были алкоголиками.  

Что касается драматического финала жизни Эйлин, примечателен следующий момент. Незадолго до её казни с ней беседовал психиатр Уэйд Майерс. В его задачу входило, в частности, освидетельствование Эйлин в соответствии с контрольным списком психопатии Р.

Хэра (контрольный список с описанием его пунктов, а также параметрами Э. Уорнос в качестве примера, можно найти на http://freak.sytes.net). Она набрала 32 балла («проходной балл» 30 из 40).

Показательно, что У. Майерс оценил её обаяние и умение складно говорить (самый первый пункт контрольного списка) на 1 балл из 2. Конечно же, трудно говорить о судьбе человека, особенно столь драматической судьбе, в сослагательном наклонении. Сложно судить о том, как сложилась бы её жизнь, будь у неё более благополучное детство. Вероятно, имея генетическую предрасположенность к психопатии, она в любом случае демонстрировала бы характерные эмоциональные дефекты, такие как отсутствие эмпатии и соответственно бессердечность. Но, кто знает, получи она полноценное воспитание и образование, возможно, она бы смогла развить в себе неотразимое обаяние на все 2 из 2. Тогда, вероятно, у неё было бы гораздо больше шансов аккуратно уговаривать мужчин расставаться с их деньгами, как это блестяще демонстрируют некоторые женщины – психопаты (подробнее об особенностях проявления этого расстройства у женщин см. ниже).

Фактически же, у Эйлин постоянно были трудности с деньгами, которые люди с такой патологией личности очень любят и импульсивно тратят. Она пыталась устроиться на работу в сфере юриспруденции, однако, поскольку у неё не было даже законченного среднего образования (не говоря уже о высшем, обычно необходимом для такой столь престижной в американском обществе работы), с этим у неё были проблемы. Поэтому приходилось довольствоваться паразитированием на подруге-сожительнице, с которой Эйлин поддерживала отношения на протяжении нескольких лет. А также по мере возникновения острой потребности в деньгах заниматься проституцией. Однако необходимость вместо престижной работы юриста претерпевать длинную череду унизительных половых актов с разными мужчинами за небольшую плату была невыносимой для честолюбивой натуры психопата. Поэтому, будучи не в состоянии уговаривать мужчин дарить ей свои деньги, Эйлин принялась отстреливать своих клиентов, словно куропаток. На момент ареста на счету Эйлин было семь трупов с множественными пулевыми ранениями.

Вероятно, жизнь, полная унижений, повлияла также на то, что у Эйлин не развилось в полной мере (опять-таки, 1 балл из 2) самомнение, обычно характеризующее психопатов. Образно выражаясь, корона на её голове была не очень увесистой. Эйлин гордилась в основном лишь тем, как много она могла выпить алкоголя, а также количеством мужчин, с которыми она переспала. В беседе с У. Майерсом она назвала число двести пятьдесят тысяч (!).

Такое смелое заявление Эйлин Уорнос примечательно тем, что оно отражает другую характерную черту психопатической личности – патологическую ложь. Кстати, за этот пункт контрольного списка она получила все 2 из 2. С одной стороны, психопаты умеют прекрасно, очень убедительно лгать. По-видимому, это частично связано с высокой осознанностью, умением полностью сосредоточиться на конкретном моменте, на текущем разговоре. Отсюда их умение быстро соображать и очень складно говорить. Быстрота и уверенность речи психопата обычно не позволяет собеседнику его заподозрить. Однако время от времени эта система даёт сбой, когда в силу недостаточных знаний психопат называет собеседнику сведения, которые сразу производят впечатление своей абсурдностью. Так произошло и в только что упомянутом случае. Очевидно, не имея достаточных арифметических навыков, Эйлин не могла быстро сообразить, что даже при 20-летней карьере проститутки, 250 тысяч партнёров означало бы в среднем более трёхсот (!) мужчин в день. (Упомянутая черта имеет важное диагностическое значение. На ранних этапах общения с человеком, такой баснословный характер повествования должен насторожить собеседника как вероятное указание на рассматриваемую патологию личности. Особенно если, как характерно для психопатов, при указании на явную абсурдность рассказанной им истории, собеседник никоим образом не тушуется, а продолжает либо уверенно, хладнокровно настаивать на правдивости своего рассказа, либо спокойно видоизменяет его на более правдоподобную для слушателя версию. См. также пункт «PseudologiaFantastica: недержание лжи» в очерке «Как распознать социального хищника и не стать жертвой»).  

Коль скоро криминальных психопатов меньшинство, а большинство являются «успешными», демонстрируя достаточную адаптацию для того, чтобы оставаться на свободе, почему же тогда применительно к ним мы говорим о психопатологии? Дело в том, что мы традиционно связываем психопатологию с нарушением функционирования индивида в различных сферах бытия. Как же обычно складывается жизнь успешных психопатов?

Если говорить о трудоустройстве, то, благодаря своему неотразимому обаянию, непринуждённо демонстрируемому на собеседовании, даже несмотря на зачастую неоправданно завышенные (относительно реальной квалификации) ожидания, психопаты обычно без особых сложностей находят себе работу. И первое время впечатляют новых коллег своей бурной деятельностью. Или, скорее, убедительной видимостью таковой. Однако это ненадолго. В силу их импульсивности, новая работа, как и практически любой другой вид деятельности (за исключением занятий, обеспечивающих острую непосредственную стимуляцию, как то: азартные игры, наркотики, секс), им быстро надоедает. Они срывают выполнение заданий, сваливая вину за провал на других. Однако одной только неспособностью последовательно осуществлять на работе содержательную производительную деятельность, неприятности, связанные с психопатом, не ограничиваются. Коль скоро ему надоело на работе заниматься работой, психопату надо непременно как-то развлечься, дабы развеять характерную для них невыносимую скуку. И они развлекаются, как только могут: распускают сплетни, плетут интриги, посредством лжи и манипуляций создают неприятные ситуации другим сотрудникам, иногда даже сталкивая тех лбами, осознанно провоцируя конфликты. А поскольку нет ничего тайного... рано или поздно, и скорее рано, нежели поздно, психопату приходится очаровывать на собеседовании уже представителей новых работодателей. А на новом месте история повторяется.

Нечто подобное происходит и в личной жизни, где психопаты неизменно демонстрируют неспособность построить полноценные отношения с кем бы то ни было. Часто меняемые ими партнёры под влиянием их обаяния быстро в них влюбляются, однако впоследствии во многих случаях чувствуют себя обманутыми и растоптанными жертвами.

Причём дело далеко не всегда ограничивается лишь моральным унижением и паразитизмом. Так, на основании систематических наблюдений, Нил Джейкобсон и Джона Готтман установили, что мужчин, которые избивают своих женщин, можно поделить на две категории: питбули и кобры (См. сравнительную таблицу характерных особенностей поведения тех и других на сайте http://freak.sytes.net). В рамках этой классификации психопат – это кобра, которая может оказаться куда опаснее и даже в прямом смысле слова смертоноснее питбуля. Примечательно также, что если у питбуля в процессе избиения жены частота сердечных сокращений повышается, то у кобры она не только не растёт, но и несколько снижается. Образно выражаясь, можно сказать, что психопат отдыхает душой и расслабляется, избивая свою женщину.

Что же даёт нам знание о том, что поведение наиболее социально опасных людей является следствием не просто их дурных наклонностей, сформированных как результат осознанного выбора, но представляют собой проявления серьёзного расстройства личности?

В первую очередь, это важно в плане формирования у тех, кому приходится сталкиваться с такими личностями, реалистичных прогностических ожиданий относительно перспектив взаимодействия с ними. К сожалению, жертвы часто полны иллюзий, продлевающих и усугубляющих их и без того безрадостную ситуацию. Так, многие женщины, столкнувшись в своей жизни с деструктивными персонажами и уже став жертвами, мнят себя «спасительницами». Превозмогая душевную боль, они тщетно пытаются растопить своей жертвенной любовью ледяные сердца партнёров. Со стороны же, для непредвзятого наблюдателя, их патетические усилия скорее выглядят как «мышка плакала, кололась и продолжала жевать кактус».

Когда же к человеку, наконец, приходит отрезвляющее осознание того, как его развели и использовали, его может охватывать чувство нестерпимой обиды. И хотя человека в такой ситуации можно понять, в то же время стоит отдавать себе отчёт в том, что, согласно современным представлениям, психопат немногим более виноват в своих эмоциональных дефектах, нежели человек с синдромом Дауна в своей умственной отсталости. А в свете сказанного, стоит ли обижаться на больного человека, если даже в какой-то период своей жизни он фактически на тебе паразитировал?

Однако лучше всего изначально не оказываться в такой ситуации. Для этого важна популяризация знаний о людях, чья аномалия личности представляет серьёзную опасность для окружающих. К сожалению, на территории бывшего СССР о них широкой публике известно значительно меньше, чем на Западе. Особенно мало известно о женщинах, обладающих такими чертами. Тем не менее, они причиняют вред не только своим непосредственным жертвам, которым они порой калечат жизнь, но и другим женщинам.

Происходит это по следующей причине. Изначально, как и следовало ожидать, главными объектами интереса женщин-психопатов становятся состоятельные, успешные мужчины. Однако, поскольку к таким мужчинам непросто подобраться, и к тому же у них всегда есть выбор, жертвами в первую очередь становятся не они, а наиболее уязвимые. Этим последним ребятам не позавидуешь: если женщина, ставшая жертвой мужчины-психопата, может рассчитывать, по крайней мере, на поддержку, или, как минимум, на сострадание со стороны сообщества других женщин, то мужчины, оказавшиеся в сходной ситуации, встречают в основном лишь презрение: «Тебя баба развела и использовала?! Ну ты и лох!»

Однако хотя мужчины – жертвы и не встречают особого сочувствия, их рассказы оседают в мужском фольклоре. Так появляются истории про коварных обольстительниц – супер-стерв, которых толком мало кто видел, зато многие про них говорят. Поскольку рассказчики таких историй стараются произвести впечатление на слушателей, истории приукрашиваются, обрастая фантастическими подробностями. Но так как люди обычно не связывают это с патологией личности у конкретных субъектов женского пола, у многих возникают неоправданные представления о коварности женщин вообще, как класса. О том, что склонность ко лжи и манипуляциям сидит в самой женской природе, и нужно просто сдерживать её проявления более суровым отношением, а то и запугиванием.

Чтобы прояснить ситуацию в этом вопросе для широкого круга читателей, автор этих строк попытался изложить более правдивую историю (она озаглавлена «Красавица Леночка и другие психопаты»; см. также её продолжения «Психопаты не унимаются!» и «Обаяние зла» на http://freak.sytes.net), нарисовав психологический портрет девушки, которая, не совершая криминальных деяний, тем не менее, демонстрирует характерные черты деструктивного поведения по отношению к людям, с которыми общается. Изображены также мужчины – психопаты, использующие сходные приёмы. Перед читателем раскрывается анатомия лжи и манипуляций, позволяющих этим людям вести паразитический образ жизни.          Для сравнения описывается также вредоносная деятельность тех, кто, хотя и не имеет диагностируемой патологии личности, ведёт себя сходным образом, нанося огромный моральный, да и не только моральный, ущерб другим: шарлатаны, активисты тоталитарных сект и т.д. Хотелось бы надеяться, что знакомство с деятельностью таких людей и раскрытие психологической подоплёки их поведения поможет многим читателям защитить себя от попадания в ловушку.