Конкурс. Сказка (сказка) Светлана Лукашина

http://litgalaxy.org/forum/96966/88562

          В некотором лесу, за некоторой горой жили – были люди. Раз пришла к ним простывшая осень, закашляла, заплакала, застонала, замерзли они и решили построить сухое теплое королевство. Возвели они стены каменные, ворота тяжелые и замок прекраснейший. За замком растянулась веселая деревенька.  

          Выбрали люди короля и королеву, крестьян, ведьму, молочниц, охранников, коварных министров, волшебника, фрейлин и добрую фею. Только характер у нее оказался вздорный. Как переест, сейчас всех в гусей превращает. Потом бегает, извиняется перед каждым, да все путает, где настоящий гусь, а где превращенный.  

          Было это королевство самым счастливым, потому что жил во дворце волшебный кот. Был он большой рыжий пушистый с золотыми глазами. Кто его погладит, сейчас же перестает все хотеть. Капризничает принцесса: хочу облако из розовой сахарной ваты, кричит, ногами по полу стучит, принесут ей кота, она погладит его и перестает ей облака хотеться. Заворчит тучная королева перед зеркалом: хочу быть худой и молодой! Принесут ей кота, она снова себе в зеркале рада. Соберется король в поход: хочу соседнее королевство завоевать, да всех в курей превратить, а из замка – зоопарк сделать: погладит кота и спать пойдет.

        Жили они не тужили, да только однажды пропал кот. Захотел главный министр короля извести да на его трон сесть, пошел искать кота, а того и след простыл. Растерялся министр, пошел к королю. А там принцесса по полу катается, визжит, новую куклу просит. Королева у зеркала плачет, король молодую жену требует, прислуга по замку носится, кота ищет. День ищут, два ищут, стало в королевстве жить невмочь. Пришел тогда к королю волшебник. Хотел он сначала поэтом быть, потом певцом знаменитым, но погладил кота и согласился на волшебника. Тем и был счастлив, до недавнего времени. Пришел он, поклонился и говорит:

       - Слыхивал я, у ведьмы волшебная голова есть. Все время что-то бормочет. Кто ее слушает - обо всем забывает. Надобно гонца со сладостями да нарядами послать, да голову на что-нибудь выменять. Министр перестал в компот яд сыпать, королева сняла с глаз огурцы, принцесса перестала швырять тарелки, фрейлины друг друга душить, словом, замерли все и задумались, кого гонцом послать к ведьме.

        Тут как раз и появился молодой пастух Мартин. Надоело, говорит, пастухом быть. Хочу министром. Не хитрое дело, говорит, яд в компот сыпать. Министр смутился, заизвинялся, исправлюсь, говорит, бес попутал, но пастух сурово брови сдвинул и сопит обиженно. Король приосанился, список красавиц отложил и гневно глаза выкатил. Иди, говорит, к ведьме и принеси голову волшебную, тогда посмотрим, куда ветер подует. Пожал плечами пастух да в дорогу отправился.

       Надавали ему с собой сладостей, да нарядов. Идет Мартин, а сам, потихоньку, орехи засахаренные из мешка таскает. Пришел к ведьме, она рот открыла и на него смотрит, ничего не понимает, так ее голова заболтала. Но Мартин знал что делать. Накрыл он голову платком, она и затихла.

        - Привет, тебе, матушка! И не надоело тебе целый день всякую ерунду слушать? Я вот тебе подарочек от короля принес.         

        И стал Мартин конфеты да пряники перед ней выкладывать. Опустила ведьма голову в таз с холодной водой, выпила уксусу из бочки, все окна раскрыла, вроде как, полегчало ей.

        … Принца ей подавай! Сама – ни кожи, ни рожи. Тьфу. Срам один. Зубы вставные, спина сутулая, а волосы у ней - накладные, только прыщи настоящие…

         Мартин быстро поправил платок на говорящей голове, задравшийся от сквозняка. Ведьма вспомнила кое-что и подозрительно уставилась на Мартина.

          - Чей-то мы так расщедрились? Небось, на свадьбу не пригласил?                                    - Сварливо начала ведьма.     

          - Какую свадьбу? – Удивился Мартин. – Принцессе всего девять лет.

          - Ох, проклятая голова, совсем меня заболтала. Ты б забрал ее, сердешный? Я тебе погадаю, баньку истоплю, пирогов напеку, а?

          Мартин быстро вошел в положение.

          - Добрая ты, Василиса. Я тебе и так помог бы, да только гложет меня печаль великая. Срок мне пришел жениться, а девушки подходящей нет.

         Ведьма вздохнула.

         - А ведь и я когда-то была прекрасной! Сколько принцев за мной бегало! А теперь все старой ведьмой кличут.

       … Вспомнила бабка, как девкой была! Распустила нюни-то, смотреть противно! Да и где принцы-то… - Ворчала голова, стараясь высвободиться из-под платка.  

         Мартин закутал ее плотнее.

         - Помогла бы я тебе, есть у меня волшебное дерево. Нарисуешь на кусочке коры свою мечту, вложишь ночью ему в корни, а на утро из дупла мечта твоя и появится. Король-то наш сам себе королеву нарисовал, только руки у него от волнения дрожали, и получилась она немного круглой. Только никому не говори. Воевода себе такое нарисовал, что оно до сих пор по лесам людей пугает. Думаешь, чего у нас все бабье лето? Зима чудища боится, близко не подходит. А рисовать можно только самому, никого просить нельзя. Так воевода со зла топором по корням прошелся. Стало дерево сохнуть. Я себе курицу нарисовала, так оно мне ящерицу тощую в перьях выдало! Тут смола нужна волшебная. А она у царя леса хранится. Пойдешь к нему? Только он людей ох как не любит!

         - Пойду, по дороге рисовать поучусь. Только голову мне с собой дай, чтоб не скучно было. И пряников с молоком.

          Идет Мартин, песни напевает, а голова в мешке за спиной ворчит. Долго ли коротко ли шел пастух, да притомился. Примостился у дерева, пряник жует, палочкой по влажной земле рисует. Тут ему кто-то мешок на голову накинул, свалил да связал по рукам и ногам. Потемнело у него от духоты в глазах.

          Очнулся он в пещере темной. Видит: сидит у огня чудище, рот раскрыло, а голова ему бормочет:

          … Потом добавишь ложку меда диких пчел да гусиного жира, к лицу приложишь и станешь красавицей.

       Мартин кашлянул. Голова подмигнула ему одним глазом, потом выразительно округлила оба. Пастух ничего не понял. Голова наморщила нос, потом высунула язык. От такого жуткого зрелища Мартин лишился дара речи. Чудище повернулось к нему. Тут юношу пробил пот. Глаза разного размера и формы пытались разглядеть его из-за огромного носа, от чего оно по-птичьи поворачивало голову то вправо, то влево. Пухлые губы походили на стручки красного перца, а волосы – на ерш трубочиста. Мартин закатил глаза и сполз по стене. Разбудил его громкий шепот головы.

      - Эй, ты! Очнись! Времени мало!

     Мартин осторожно открыл левый глаз. Чудища не было. Голова плевалась и злилась в корзине.

     - Экий бестолковый! Я ж тебе знаки делала, мол, не смотри. А ты выпялился! Даже я забыла, как разговаривать на пару минут, когда увидела бедную девушку, так мне жутко стало, кажется, с рождения такого со мной не приключалось. Я ей наплела чепухи про волшебную маску. Она пошла диких пчел искать. Сматываться надо, пока не поздно.

     - Я же связан!

     - Я тебе нож скину.

    Голова ловко зацепилась за край корзины зубами и выкатилась на стол. Докатилась до ножа и стала сталкивать его на пол. Нож упал с громким звоном. Мартин подцепил его ногами и подтянул к себе. Долго резал он веревки затекшими пальцами, но освободился и взял голову, удивленно ее рассматривая. Ссохшийся комочек напоминал печеную дыню с тремя длинными волосинами.

   - Че пялимся? Чай не икону рассматриваешь. Лапы у тебя потные, в корзину положи, прическу помнешь!

   - Ты мне помогла? Я-то думал, ты злая, только гадости говорить умеешь.

   - Сама не знаю, что нашло на меня. Бери топор, и бежим отседова.

   Мартин прихватил крепкий топор и незаметно выскользнул из пещеры. Он аккуратно нес корзину, чтоб не растрясти голову. Она, похоже, задремала на мягком полотенце. Лес накрыло куполом заходящего солнца, от корней поднималась тьма. Надо было подумать о ночлеге. Пастух привык спать под чистым небом, поэтому быстро устроил лежанку под деревом, примостив корзинку у изголовья.

   - Ничего спросить не хочешь? – Вдруг проснувшись, поинтересовалась голова, разлепляя изюминки глаз. 

   - Ты о чем?

   Голова обиженно фыркнула и отвернулась.

   Мартин пожал плечами и улегся спать. Ночью его разбудил чей-то плач. Это в корзинке тихонько всхлипывала, причитая, голова. Пастух прислушался, не открывая глаз.

       - «Голова», «голова», даже имени никто не спросит, им в голову не приходит, что у сварливой головы может быть имя. А ведь я была ладной девочкой. Родители меня баловали, говорили, что я самая красивая и умная. У других детей и платьиц таких не было, и куклы мои им не снились. Вот я и стала гордячкой. Стала всех задирать и высмеивать, на всех обижаться, завидовать да злиться, пока не разгневала фею. Она даже слушать меня не стала: превратила в голову. Коли начнешь, говорит, добро творить, так станешь опять собой. А кто это добро видел? Как оно выглядит? Люди уже позабыли.

      Под тихое бормотание Мартин погрузился в сон. Утром голова потребовала, чтобы он отнес ее к ручью умыться, едва забрезжил рассвет. Пастух хоть и привык рано вставать, но к ручью идти поленился.

      - Может быть, тебе еще брови выщипать? – Сонно проворчал он, поворачиваясь на другой бок. Яростное сопение головы заставило его повернуть голову, и тут в ухо его что-то больно вцепилось.

      - О господи! Больно как, отпусти! – Возопил он, пытаясь отбиться от головы.

     Она кровожадно сплюнула.

      - Идем к ручью или еще поспим? - Невинно поинтересовалась печеная дыня. Тут Мартин с удивлением заметил, что волосиков на ней стало больше.

      - Смотри ка, давай косу заплету, а то, небось, в рот лезут?

      - Были бы у меня руки, - тихо прошипела голова, - сейчас кого-то не то, что в косу, в бараний рог…

      Мартин попятился. Потом, что-то вспомнив, снова подсел к голове, чей левый глаз нервно дергался, а ноздри угрожающе раздувались.

      - Слышь, красавица, давно хотел у тебя спросить, как звать тебя?

      Голова замерла.

      - Иванесса. – Тихо прошелестела она.

      Мартин подавился куском и закашлялся.

       - Я – Мартин. - Хочешь пряник?

         Лес потряс чей-то дикий крик. Голос явно был женский. Земля содрогнулась. Мартин переглянулся с головой Иванессы.

       - Ты бегать быстро умеешь?

 Мартин метнулся в чащу, как испуганный олень, едва затоптав костерок. Он бежал, не разбирая дороги, подгоняемый далекими проклятьями. Когда силы иссякли, пастух рухнул на прохладный мох. Он пытался восстановить дыхание, закрыв усталые глаза, в которых по-прежнему мелькали стволы деревьев. Отдышавшись, он спросил:

      - Как думаешь, оторвались?

      Голова не ответила. Он заглянул в корзину. Она была пуста. Крик Мартина потряс лес. Он помчался обратно, зовя Иванессу, заглядывая под каждый куст.

На опушке они столкнулись.

Чудище задыхалось от бега, скрипя зубами.

      - Я нашпигую ее острым перцем и подам к ужину! Нет, я отрежу ей язык! Нет, я засуну ее в гнездо диких пчел! Где она?

  - Кто? – Глядя в землю, пробормотал Мартин.

  - Твоя подружка!

 От негодования у Мартина сперло дыхание и потемнело в глазах.

  - Моя - кто? – Прохрипел он, буравя правый глаз монстра. – Как у тебя язык повернулся! Ты монстр не снаружи, а внутри!

  Чудище покраснело и попятилось. Потом зашвыркало носом и разрыдалось.

  - Зачем было давать надежду? Что я ей сделала? Меня чуть дикие пчелы не съели!

   Оно сползло на землю, безутешно рыдая.

  - Да успокойся ты! На платок! Безвыходных ситуаций не бывает. Мы шли к царю леса за волшебной смолой. Говорят, он все может. Пошли с нами, только голову найдем.

   Немного подумав, он спросил:

   - Как тебя зовут?

   Чудище снова зарыдало.

   - Представь, ты первый спросил! – Шумно просморкавшись, задохнулось оно. – А я - Анналуиза.

   - Мартин. – Скупо сказал пастух. – А она – Иванесса. И мы должны ее найти.

   - Я здесь! – Раздался слабый голос из норы. – Здесь кто - то… Вобщем, плохо пахнет. Вытащите меня скорее!

   Мартин осторожно просунул руку и извлек голову. Чудище демонстративно заткнуло огромный нос, злорадно сверкая левым глазом. Они отправились к ручью, где шумно выкупались и напились.

    - Девочки, давайте договоримся, никаких склок. – Сурово изрек пастух.

   Печеная дыня выразительно посмотрела на монстра.

    - Я, пока лежала в норе, слышала разговор двух лесных людей, присевших отдохнуть на опушке. Сегодня вечером у царя праздник. За лучшее угощение назначена награда: исполнение одного желания. Любого.

    - Это наш шанс! – Радостно вскричал Мартин. – Волшебная смола исцелит дерево! Я царю рулет из требухи сделаю!

     До дворца царя путь был неблизкий, но чудище удивительным образом создавало комфорт. Находило воду, сладкие корешки и орехи, а голова развлекала всех чудесными сказками. Они не заметили, как пришли. Лесной народец был многолик, никто не удивился пастуху и чудовищу. Их провели на кухню, предоставив все самое необходимое.

      Мартин азартно взялся за дело. Он нежно промывал и заполнял полупрозрачные кишки ароматным фаршем, завязывая конец замысловатым узлом. Кипятил воду, чуть подсаливал и аккуратно заводил в кипяток свои творенья. Он забыл обо всем, погрузившись в обычную любимую суету, вскользь подумав, что такое густое ароматное счастье даже не снилось скучному пыльному министру. Выложив колбаски на блюдо, он сдобрил их специями и зеленью. Украсил сладким перцем и мятой. Проворный слуга тут же исчез с блюдом, не забыв, впрочем, сунуть Мартину номер «88», нацарапанный на кости неведомого животного.

      Гонг возвестил начало соревнования и ужина одновременно. Процесс оказался очень долгим, так как количество конкурсантов никто не ограничивал. Ужин плавно перетек в завтрак, затем в обед, и снова в ужин. Затеплились первые звезды, когда жюри провозгласило десятку сильнейших. Им предстояло удивить царя десертом. Мартин подпрыгнул, услышав «88» и помчался на кухню.

     Он творил, пытаясь представить девушку своей мечты. Легкие нежные руки, как крылья стрекозы. Пальцы, словно бледные лепестки ромашки. Голос, как голос…ночи? Ветра? Моря?

     Ломтики персика легли на край тонкой корзиночки из песочного теста. Свежая охлажденная дыня и сбитые сливки стали непреодолимым соблазном. Шоколадная стружка увенчала шедевр. Голос, как голос… Слуга проворно исчез в коридоре, бережно унося блюдо. Вечером собрались у костра.

        - Слышь, а что ты такой врединой была? – Спросил Мартин у головы.

    - Я вовсе не вредина. Просто говорю то, что хотят услышать. Ведьма и фрейлины только сплетнями интересуются и только плохими. Кто заболел, кого бросили. Я чуть все сказки не забыла, пока ты меня оттуда не забрал.

     Глухо прозвенел гонг. Это означало, что победитель определен. Они быстро пошли на разукрашенную огнями лужайку. Там уже волновалась толпа народа. На высоком троне из огромного пня, раскинувшего корни, как щупальца, сидел царь леса. Он поднял руку, и толпа стихла. Маленький лесовичок вышел на середину поляны.

    - Победителем единогласно признан номер 173. Прошу  выйти ко мне.

   После короткого волнения в толпе, на поляну протиснулась смущенная Анналуиза. Король поприветствовал ее.

   - Чего желаешь, чудище лесное? – Улыбаясь, спросил он.

   Мартин застыл на месте, открыв рот, не в силах пошевелиться. Анналуиза потупилась.

- Мне бы смолы волшебной горшочек. На благое дело прошу, волшебное дерево спасти.

 - Чтож, коли на благое, держи.

 Царь протянул ей красивый горшочек, запечатанный воском. Тут на поляну вышла красавица, в чьи золотистые кудри был вплетен дождь, ветер, цветы, радуга и тонкие серпики лун. Они звенели при каждом шаге девушки. Это была дочь лесного царя. Она подошла к трону.

  - Мне понравились корзиночки. Я выполню желание номера 88. Выйди сюда.

  Мартин не поверил ушам, оставаясь на месте, когда мощная рука Аннылуизы сгребла его и поставила в центре поляны.

  - Человек? – Удивились лесные люди.

  - Ну, проси, чего тебе злата, серебра, каменьев самоцветных. Вы, люди, всегда просите одно и то же. Ты, наверное, из нелепого королевства, где люди не умеют управлять желаниями? О, отец, ты бы посмеялся, глядя на них. У каждого сотня глупых желаний и ни у кого нет цели. Вот королева, например, целый день рыдает у зеркала, желая похудеть. А ты поставь себе цель! Перестань есть сладости килограммами, выйди во двор да поскачи через веревочку. Через две недели король тебя на руках носить будет. Но нет, она сидит и плачет, ожидая чуда!

   Лесной народец развеселился, особенно громко хохотал малыш лесовичок.

  - Хочешь, я верну вам кота? Вы опять погрузитесь в вечный покой. Про вас даже время забыло. Бедной принцессе вечно девять.

  - Нет. Я хочу, чтобы лесное чудище стало бы таким, каким нарисовал бы его воевода, если бы был художником.

  Вокруг чудища вспыхнули радуги, раздался шепот дождя, шум ветра в ветвях деревьев, звон лун, и на поляне появилась крепкая девушка в кольчуге с копьем. Она изумленно рассматривала себя, когда на землю опустились первые лепестки снега. Они играли и кружились, оседая на ветках и траве.

 - Зима пришла! – Радостно закричали голоса. – Быть волшебному Рождеству! Ура!

 На поляне начались танцы, музыка играла до утра, а снег все падал и падал, обесцвечивая лес, небо и землю.

     На рассвете Мартин и Анналуиза с Иванессой вышли к домику ведьмы, усталые и продрогшие. Старуха обрадовалась и засуетилась у печи, доставая поджаристые калачи да булки.

  - Как же это царь-то вас принял? Не любит он наше племя. Мы для него мелкие.

  - Мы его накормили, он смолу и отдал. – Жадно поедая горячий бублик, окуная его в мед, сообщила Анналуиза.

  - Ну, давайте смолу, пойду, дерево подлечу. Совсем уж почти ссохлось. 

  Старушка вскрыла сосуд и отправилась во двор, распугивая пестрых кур. Иванесса заскучала в корзинке, отвернувшись ото всех.

  - Что-то ты загрустила? – Заглядывая в корзинку, спросил Мартин.

  - Отнесешь меня во дворец, опять пересказывать сплетни? – Буркнула голова. – Кто что надел на бал, у кого одинаковые платья оказались. Надоело.

  Вдруг за окном воздух стал переливаться, словно вышло солнце после долгой ночи. Старушка радостно вбежала в кухню.

  - Ожило! Можешь рисовать свою принцессу!

  Мартин покосился на голову. Она поджала губы, уставившись в окно.

  - Я поучусь сначала, чтоб не вышло чего. – Туманно объяснил он.

 - Ты бы в замок сходил, короля проведал. Не знаю, что там творится. А самой страшно. Заодно масла на кухне прихвати, у меня неделю, как все вышло.

  Мартин быстро собрался и отправился в путь.

  Замок выглядел совершенно заброшенным. Ворота покосились, стражи не было видно. Дворик опустел, только жирные гуси переваливались на неуклюжих лапах. Мартин осторожно заглянул в длинный коридор. Он был завален гнутыми вилками и ножами, словно здесь произошло кровопролитное побоище. Осколки посуды и люстры хрустели под ногами. Двери в покои были забаррикадированы.

  - Стой, кто идет? – Раздался дрожащий голос короля. – Ты, что ли, Мартин? Я же велел тебя повесить!

  - Это за что же? – Обиделся пастух.

  - За то же. Я тебе что велел сделать? Голову принести! А ты ушел с концами. Мы тут чуть друг друга не перебили. До ведьминой избушки три часа ходу, где тебя носило? Голову принес? – Осторожно выползая из-под трона, подозрительно озираясь, спросил он.

  - И не принесу! Что за мода – людей вешать? Где это видано?

  - Ладно, не серчай. Отменяю приказ. Три - три нет игры! – Громко прокричал король.

   Из-под дивана вылезли растрепанные фрейлины. Принцесса спустилась с занавески. Волшебник вылез из сейфа, прикладывая увесистый золотой к подбитому глазу.

  - Что здесь произошло-то? Где королева? Министры?

 - Они по другую сторону баррикад, да, да! Вот когда раскрывается людская сущность! – Почему-то громко закончил король, выразительно посмотрев на заблокированную дверь покоев.

  - Сам виноват! Жену ему другую подавай! Художник чертов!

  - Королевы так не ругаются!

 - И давно вы так? – Удивился Мартин.

 - Уже недели две. Сходи на кухню, принеси еды, если что-то еще осталось. Поищи получше, страсть, как есть хочется.

 Мартин набрал целую корзину остатков.

  Король набросился на нее, отпихивая фрейлин. Образовалась кутерьма, потом раздалось сладостное чавканье и шорох разворачиваемой бумаги.

  - Что это вы там делаете? – Подозрительно поинтересовалась королева из-за двери.

  - Упиваемся баварскими сосисками с чесноком. – С набитым ртом ответил король.

   В этот миг дверь с грохотом распахнулась и в зал ворвалась стройная женщина в короне. Платье висело на ней, затрудняя движения. Она устремилась к королю, вырвав сосиску из рук потрясенного монарха. Сосиска исчезла в ней мгновенно.

   - Дорогая! Ты отлично выглядишь! Боже мой, я снова люблю тебя!

  Немного поругавшись, они обнялись и все вместе взялись разбирать баррикады, приводя дворец в порядок. Мартин помог вытащить мешки с мусором, пока волшебник колдовал новую люстру, и отправился назад в лес.

  В избушке царило волнение. Голова пропала. Все перерыли вверх дном – ничего. Мартин опечалился и пошел в лес, искать голову. На лужайке милая девушка собирала хворост для костра. Ее руки были нежны, как крылья стрекозы, а пальцы напоминали лепестки ромашки. Мартин разглядывал ее, раскрыв рот. Она обернулась и улыбнулась ему. У Мартина закружилась голова, дышать стало трудно.

  - Привет. - Прощебетала девушка. Ее голос напоминал шорох травы, шепот лесного ручья, вздохи флейты и серебряный перезвон колокольчиков.

  Мартин пошевелил губами.

  - Ты что, немой? – Удивилась красавица.

  - Да. Онемел, как тебя увидел. С тех пор не говорю.

  - А ты смешной. Что-то ищешь?

  - Голову потерял.

  - От чего?

  - От Иванессы.

  - Кто это и зачем она тебе? – Снова удивилась девушка.

  - Она…мой друг. Она хорошая, добрая, помогала мне…

    Девушка задумалась, потом снова улыбнулась.

  - Ты мне тоже понравился. Когда ты ушел, я испугалась, что ты про меня больше не вспомнишь, и закатилась в волшебное дупло поплакать. Вдруг чувствую: что-то странное происходит. Вышла из дупла снова собой. Ведьма меня не узнала, за хворостом послала.

   Они стояли и болтали, взявшись за руки. Потом собрали хворост и вернулись в избушку. Там воевода умолял простить его Аннулуизу. Немного поломавшись, она согласилась.

   Во дворце готовились к пышным праздникам: двум свадьбам и дню рождения принцессы. Ей, наконец, исполнилось десять. Кот нашелся у доброй феи, она все время гладила его, чтобы не переедать. Все гуси снова стали людьми, а лесного царя пригласили во дворец. Праздник получился веселым и шумным. И стали они жить дружно и счастливо.