Избавление от пороков

Избавление от пороков

В белорусской сказке о семилетке предлагается вариант избавления от земных пороков и достигается мечта человечества: быть навечно счастливым.

Разумная дочь

Жил один бедняк с женой. Родилась у них дочь. Надо справлять родины, а у него ни хлеба, ни к хлебу. Чем гостей угощать?

Пошёл бедняк за водою на речку. Набрал полные вёдра, назад возвращается. Глядь – лежит в кустах тёлочка. Да такая слабая, плохенькая, что сама и не подымется.

Принёс бедняк домой воду и рассказал жене о тёлочке.

– Так возьми её, – говорит жена.

Вернулся он на речку, взял тёлочку и домой принёс.

– Давай, – говорит жене, – зарежем её: будет чем гостей угостить.

Понравилась жене тёлочка – такая пёстренькая, белолобая.

– Нет, – говорит она, – пускай лучше растёт.

– Да она ведь совсем слабенькая. Видно, кто-то её бросил, чтоб в коровнике не околела.

– Ничего, может, и выходим её. Подрастёт дочка – будет ей молоко.

Послушался муж жену, и стали они тёлочку выхаживать.

Окрепла тёлочка, растёт как на дрожжах. И дочка тоже как на дрожжах растёт. Да такая умница вышла, что и старики охотно её слушаются.

Выкормилась из пёстренькой, белолобой тёлочки славная корова.

Подросла девочка, исполнилось ей семь лет, стала сама корову пасти.

Засмотрелся однажды богатый сосед на бедняцкую корову.

– Откуда она у тебя? – спрашивает. Бедняк и рассказал ему всё, как было.

– Эге, – говорит богатей, – так это ж моя тёлочка! Это я её выбросил – не думал, что она на ноги подымется. Нет, тогда я заберу свою корову назад...

Запечалился бедняк.

– Ведь я ж её выкормил, – говорит он. – Теперь она моя.

Не соглашается богатей:

– Не отдашь по-хорошему – пойдём к пану судиться.

Что делать? Пошли судиться к пану. Богатей подал пану руку, поздоровался: известно, богатый с богатым – свои люди. Пан ему говорит:

– Садись.

Сел богатей в кресло, а бедняк у порога стоит, снял шапку. Пан на него и не смотрит.

– Ну, что скажешь? – спрашивает он богатого.

– Да вот, пане, какое дело вышло, – начал жаловаться богатый. – Семь лет назад забрал этот человек мою тёлку, а теперь не отдаёт.

Выслушал пан и бедняка, а потом говорит им:

– Хорошо. Суд мой будет таков. Задам я вам три загадки: "Что на свете жирнее всего?", "Что на свете слаще всего?", "Что на свете быстрее всего?". Кто отгадает, у того и корова останется. А теперь ступайте домой, пораздумайте. Завтра приходите с отгадками.

Вернулся бедняк домой, сел и плачет.

– Чего ты, тата, плачешь? – спрашивает дочка.

– Да вот хочет богатый сосед корову у нас отобрать, – отвечает отец. – Пошли мы с ним к пану на суд, а тот задал нам три загадки. Кто из нас отгадает, у того и корова останется. Да где ж мне отгадать те загадки!

– А какие, тата, загадки? – спрашивает дочка.

Отец сказал.

– Ничего, тата, не печалься, – говорит дочка. – Ложись спать. Утро вечера мудренее: завтра что-нибудь да придумаем.

А богатей пришёл домой и радуется.

– Ну, баба, – говорит он жене, – будет корова наша! Только нам надо с тобой отгадать три загадки: что на свете жирнее всего, что слаще всего и что быстрее всего?

Подумала жена и говорит:

– Вот диво! Да тут и отгадывать-то нечего. Нет ничего на свете жирнее моего рябого борова, слаще липового мёда наших пчёл, а быстрее нашего гнедого жеребца никто бежать не может: ведь он как помчится, так и ветер его не догонит!

– Правда, – согласился муж, – я так пану и скажу.

Наутро приходят богатый с бедным к пану.

– Ну что, отгадали мои загадки? – спрашивает пан.

Богатый вышел вперёд:

– Да тут и отгадывать-то нечего: нету на свете никого и ничего жирнее моего рябого борова, слаще липового мёда моих пчёл и быстрее моего гнедого жеребца.

– А ты, – спрашивает пан у бедняка, – отгадал?

– Отгадал, пане: нет ничего жирнее земли – ведь она нас всех кормит; нет ничего слаще сна – хоть какое случилось горе, а уснёшь, всё позабудется, и нет ничего быстрее людских мыслей: ведь сам ты ещё здесь, а мысли уже далеко-далеко.

Правильно отгадал бедняк! И пришлось пану присудить ему корову.

– Кто это тебя научил так отгадывать мои загадки? – спрашивает он у бедняка.

– Моя дочка-семилетка, – говорит бедняк. Удивился пан: не может быть, чтоб какая-то малолетняя бедняцкая дочь отгадывала его загадки! Решил он посмотреть на умную девочку. Приехал однажды к бедняку, а тот как раз в это время был в поле. Встретила пана дочь-семилетка.

– Девочка, – спрашивает пан, – к чему мне лошадей привязать?

Посмотрела девочка на сани и на повозку, чтo стояли на дворе, и говорит:

– Можешь к зиме привязать, а можешь и к лету.

Пан так глаза и вытаращил: как это можно привязать лошадей к зиме или к лету? Смеётся, видно, над ним девчонка!

– Ну, хоть к саням привяжи, хоть к повозке, – пояснила девочка недогадливому пану.

Видит пан, бедняцкая дочка и вправду очень разумная. Обидно это пану. Услышат люди, что она умнее его, тогда хоть беги из поместья.

Поговорил пан с девочкой и поехал, а ей сказал, чтоб отец пришёл к нему вечером. Пришёл бедняк вечером к пану.

– Что ж, – говорит пан, – умна твоя дочка. А я всё же умнее её.

Дал пан бедняку решето с яйцами:

– На, отнеси это дочке да скажи, чтоб она посадила на них наседку и вывела мне к утру цыплят на завтрак. А не выполнит этого – велю бить кнутом.

Пришёл бедняк домой пригорюнясь. Сел на лавку и плачет.

– Ты чего, тата, плачешь? – спрашивает дочка.

– Да вот, доченька, какая беда: задал тебе пан новую загадку.

– Какую? Показал отец решето с яйцами:

– Сказал, чтоб ты посадила на эти яйца наседку и вывела ему к утру цыплят на завтрак. А разве можно это сделать?

Дочка подумала и говорит:

– Ничего, тата, завтра что-нибудь да придумаем. А пока что возьми, мама, эти яйца да изжарь на ужин яичницу.

Утром говорит дочка отцу:

– На тебе, тата, горшок, ступай к пану.

Скажи, чтоб он за день лес вырубил, выкорчевал да вспахал, просо посеял, сжал и обмолотил да в этот горшок насыпал – цыплят кормить.

Пошел отец к пану, подал ему пустой горшок и сказал все, что дочка велела. Подкрутил пан усы и говорит:

– Умная ж у тебя дочка, а я все же её умней. Взял он три льняных стебля, подал их бедняку:

– Скажи дочке, чтоб она к утру этот лён вытеребила, спряла, соткала и сшила бы мне из него рубашку. Вернулся отец домой пригорюнившись. Дочка спрашивает:

– Что сказал тебе пан?

Подал отец ей три льняных стебля и рассказал, что пан загадал.

– Ничего, – отвечает дочка, – ложись, тата, спать: завтра что-нибудь да придумаем.

Наутро даёт дочка отцу три кленовые палки и говорит:

– Отнеси их пану да попроси посадить их, за одну ночь вырастить и сделать из них станок ткацкий, чтоб было на чём полотна ему на рубашку наткать.

Пошёл бедняк к пану, подал три палки и сказал так, как дочь научила.

Покраснел пан и говорит:

– Умная ж у тебя дочка – ничего не скажешь. А я всё же умнее её! Так вот передай ей, чтоб она не пешком пришла ко мне, не на лошади приехала, не голая, не одетая и принесла б мне подарок, да такой, чтобы я не мог принять его. Если она всё это сделает, то приму её в дочери – вырастет, панною будет! А не сделает – плохо ей придётся...

Вернулся отец домой пуще прежнего запечаленный.

– Ну, что ж тебе, тата, пан сказал? – спрашивает дочка.

– Да вот, доченька, наделала ты беды и нам и себе своими отгадками...

И рассказал ей отец, что пан загадал. Засмеялась дочка:

– Ничего, тата! Как-нибудь обманем пана и на этот раз. Только поймай мне живого зайца.

Пошёл отец в лес, поставил капкан и поймал зайца.

Дочка сняла рубашку, набросила на себя вместо платья рыбачью сеть, села верхом на палочку и поехала с зайцем к пану.

Пан стоит на крыльце, видит – опять перехитрила его бедняцкая дочка! Разозлился он и натравил на неё собак – думал, что они разорвут умницу. А девочка выпустила из рук зайца – собаки и кинулись за ним в лес.

Подошла она к пану:

– Лови, – говорит, – мой подарок: вон он в лес убежал...

Пришлось пану взять умную девочку в дочери. Поехал пан вскоре за границу, а девочке сказал:

– Смотри ж без меня не суди людей моих, а то плохо тебе придётся.

Осталась девочка одна в усадьбе. И случилось в то время такое дело. Пошли два мужика на ярмарку. Один купил телегу, а другой кобылу. Запрягли кобылу в телегу и домой поехали. По дороге остановились отдохнуть. Легли и уснули. А проснулись, глядь – бегает у телеги молодой жеребёночек. Дядьки заспорили. Тот, чья телега была, говорит:

– Жеребёнок мой – это моя телега ожеребилась!

А тот, чья кобыла, на своём настаивает:

– Нет, жеребёнок мой – это моя кобыла ожеребилась!

Спорили, спорили и порешили ехать к пану на суд.

Приехали, а пана нет дома.

– Рассуди хоть ты нас, – просят дядьки приёмную панскую дочку.

Узнала девочка, какое у них дело, и говорит:

– Пусть тот из вас, чья кобыла, выпряжет её из телеги и поведёт под уздцы, а тот, чья телега, пускай тащит её на себе в другую сторону. За кем жеребёнок побежит, тот и будет его хозяином.

Так дядьки и сделали. Жеребёнок побежал за кобылою, на том спор у них и окончился.

Вернулся пан из-за границы и узнал, что умная девочка без него судила. Рассердился он, поднял крик:

– Что ж ты меня не послушалась? Теперь ты мне не дочка. Возьми себе из поместья что пожелаешь, и ступай домой, чтоб я тебя больше не видел!

– Хорошо, – говорит девочка. – Но мне хочется на прощанье тебя вином угостить.

– Угости, – буркнул пан. – Только поскорей. Напоила его девочка вином, пан и уснул без памяти. Тогда велела она слугам запрячь лошадей, положила пана в карету и повезла домой. Дома с отцом вынесла его из кареты и перенесла в сени на кучу гороховин.

– Вот тебе, – говорит, – постель вместо перины. Отлёживайся себе.

Проснулся наутро пан, по сторонам озирается: где же это он? Увидал свою приёмную дочку и спрашивает:

– Почему я тут, в грязной мужицкой хате лежу?

– Ты сам так захотел, – смеётся девочка. – Ты мне сказал: "Бери себе из поместья что пожелаешь, и ступай домой". Я и взяла тебя. Вставай, бери топор и мотыгу да иди вместо отца панщину отбывать. Ты мужик крепкий, будет работник из тебя неплохой.

Услыхал это пан, вскочил на ноги и так махнул назад в своё поместье, что только его и видели. Даже от лошадей с каретою отказался.

В этой сказке, как и во многих других, отец и мужик – сам Творец вселенной, а Его двор и есть божественная обитель.

Бедняцкая дочка или семилетка – житель Яви на заключительном седьмом этапе бытия вселенной.

Пан – житель ночи вселенной (Нави), он знаком с навьими чудесами, а потому считает себя умнее бедняцкой дочки. Однако он не захотел постигать мудрость бытия в Яви: панщину отбывать, а потому до завершения седьмой версты махнул назад в своё поместье (в Навь).

Фольклор озвучивает коловращение Я на семи верстах бытия. Я небылицы сказывает: "по тому самому, как начался свет, – было мне семь лет". Из семи Я и родилось слово семья. Суть Я небылицы, карельских Рун и других произведений фольклора повторяют Веду Рода:

– "Я твой сын! Я же твой родитель! Я – рождающий и рождённый. Я тот Сын, что родил Отца! Я был до, я же буду после! Я есмь – ты, за тобою – я!

– Как же имя твоё?

– Я – Крышень! Был я Рамной! Как Рамна – ты!

– Кем ты станешь?

– Дорогой звёздной и Воротами в Ирий-сад, и Свечою, и Камнем, Книгой. Переправою над рекой, лёгким облаком над горой".

Русский Бог – дед Сварог молвил внуку Я:

– Ты Отца Предвечного имя в Небе синем установил. В мир войти возжелав, Ты родился. Сыном стал Ты, Отца родив".

Дед небылицы называет человека во плоти – батькой, а в Ведах дед Сварог дарит воплощённому человеку своё имя – Отца предвечного или причины всего. Таким образом, на страницах фольклора действует не обезличенный Я, а носитель имени – Сын Предвечного Отца. При этом Я является идеей и бессмертным прообразом своего батьки. Оттого и поведано: "Сыном стал Ты, Отца родив".

Пословица сказывает о семи верстах вселенского пути человека: "За семь вёрст киселя хлебать. За море по еловы шишки". Ходил человек вдоль молочной реки по её кисельным берегам много лет: "по берегу всё по нашему; стоит церковь из пирогов складена, оладьями повершена, блином накрыта". В другом варианте небылицы к словам: блином накрыта. Афанасьев ("Народные русские сказки") даёт в сноске: "Шаньгой, ватрушкою". А эта выпечка делается только с творогом, и означает присутствие в любой форме Свят Духа Сварога (Истварога). Конфигурация из блина, оладьев, пирога отражает непрерывность круговорота жизни.

Пословица молвит: "Тридцать лет, как видел коровий след, а все молоком отрыгается". Таким образом, от идеи зарождения жизни в вечности, как видел след, и до воплощения или отрыжки молоком (в Яви) прошло тридцать лет. В фольклоре год дома вечности (Прави) условно приравнивается к тысячелетию дома Яви. Тридцать лет, как и кисельные берега молочной реки вселенной часто упоминаются в сказках.

События сказок, легенд, былин и мифов не возникли из ничего, они повествуют о фактах эволюции жизни. Правда истинная фольклора родов Руси хранит начало всех начал, передаёт историю прошлого вселенной и человечества, рассказывает о ближайшем и очень далёком будущем. На седьмой версте наша вселенная закончит своё существование и уйдёт в вечность, а её опыт навсегда останется в архиве вечности. А далее будет так, как передано в пословице Руси: "Осьмой день, что первый". Здесь упоминается правда семи дней (вёрст) нашей вселенной, а осьмой день – это начало новой вселенной, с первого дня которой и на протяжении всех её дней (этапов, вёрст) будет по-прежнему утверждаться идея жизни.

Продолжаем наполнение словаря метафизического языка: семилетка, навечно счастливая, Что всего в свете сильнее? Что всего в свете жирнее? Что на свете всего милее? Седьмой день, сбросила семилетка всю одёжу, перепёлкою порхнула. Бедняцкая дочка, пан, поместье. "Я твой сын! Я же твой родитель! Я – рождающий и рождённый. Я тот Сын, что родил Отца! Я был до, я же буду после! Я есмь – ты, за тобою – я!". "Ты Отца Предвечного имя в Небе синем установил". "Осьмой день, что первый".

Друзья! Ухожу в отпуск. Через пару месяцев или раньше продолжим формировать словарь метафизического языка.