Богатые страны — территория бедности

Ценные признания руководителя представительства Фонда имени Ф. Эберта в Российской Федерации Р. Трауба-Мерца о том, что разрушение социализма привело к росту бедности населения ведущих капиталистических стран

Институт социологии (ИС) РАН в июле провёл презентацию своего нового исследования «Бедность и неравенство в современной России: 10 лет спустя». Оно состоялось при участии представительства Фонда имени Ф. Эберта в РФ. Вероятно, поэтому первое слово директор ИС РАН академик М.К. ГОРШКОВ предоставил руководителю представительства, научному консультанту исследования доктору Р. ТРАУБУ-МЕРЦУ. Вместо типичного дежурного приветствия аудитория услышала не просто содержательное, а во многом сенсационное выступление. Предлагаем читателям его полный текст, а также ту часть диктофонной записи, которая связана с выступлением немецкого исследователя.

Не верьте Всемирному банку

— Бедность и неравенство в последние годы стали одной из острейших проблем не только в России, но и во всём мире. Долгое время в оценках бедности в мире доминировала позиция Всемирного банка. Дело в том, что в глобальном масштабе все её замеры проводились именно этой международной финансовой организацией, и Всемирный банк определял, какой процент населения Земли живёт ниже прожиточного минимума. Примечательно, что сам прожиточный минимум устанавливался достаточно произвольно: иногда он определялся как размер душевого дохода не менее одного доллара в сутки, иногда поднимался до двух с половиной, а порой и до трёх долларов.

В последнее время мы нередко слышали победные реляции о том, что за очередной период из состояния бедности вышли столько-то миллионов жителей планеты. Всемирный банк оповещал человечество об успешной борьбе на Земле с этим социальным недугом. В качестве примера наступления на бедность обычно приводились «пороговые» страны — Индия, Китай, Бразилия…

Тот, кто руководствуется данными Всемирного банка о состоянии бедности в разных странах и мире в целом, должен понимать, что банк исходит из того, что преодолевшими планку бедности надо считать всех, кто обеспечил себе возможность физиологического выживания, кому не угрожает физическая смерть от голода. Однако в настоящее время методология Всемирного банка всё чаще ставится под сомнение, и дискуссии о бедности начинают переходить в плоскость не выживания, а неравенства людей. И это, конечно, правильно.

Бедные и богатые живут в одном обществе, рядом друг с другом, и поэтому бедность надо рассматривать не как абсолютную, а как относительную проблему. В связи с этим я хотел бы сказать несколько слов по поводу международных аспектов проблемы бедности и неравенства.

Прежде всего надо заметить, что в последние годы в промышленно развитых странах резко возрастает, причём возрастает с ускорением, численность бедного населения. Бедность во всём мире растёт. К сожалению, приходится констатировать, что этот процесс характерен не только для экономически слаборазвитых стран планеты, но и для стран с высоким уровнем развития, и для государств, которые обычно определяются как «пороговые». Несмотря на огромные усилия народов и правительств Индии и Китая, там тоже проблема бедности на снижается, а возрастает.

Конечно, трудно найти единый эталон, с помощью которого можно было бы определять уровень неравенства и степень социальной справедливости. Возможно, такого эталона нет вообще. Более того, большинство людей в современном мире соглашаются, что в обществе не только возможно, но и необходимо социальное неравенство. Но никто не может аргументированно объяснить, в каких границах оно допустимо, при каком соотношении бедности и богатства его можно признавать справедливым, а при каком оно становится социально несправедливым. Если неравенство возможно и допустимо, то где граница, которая отделяет ситуацию, когда неравенство для общества полезно, от ситуации, когда оно наносит обществу ущерб?

Надо признать, что сегодня дискуссия о бедности и неравенстве всё больше переходит из плоскости моральной в плоскость экономическую. Но при этом все исследователи сходятся на том, что с точки зрения экономической целесообразности бедность и неравенство в современном мире чрезвычайно велики, требуются обязательные усилия, чтобы они были снижены.

Второе принципиальное замечание: относительная бедность не является в последние десятилетия проблемой экономически слаборазвитых, или «пороговых», стран. Она в не меньшей мере касается экономически развитых стран. Более того, проблема бедности в экономически развитых странах с конца 1980-х годов приобретает наиболее острый характер. В настоящее время мы имеем дело с определённым социальным парадоксом: богатые страны всё чаще сталкиваются с ростом бедности. Особую тревогу вызывает тот факт, что бедность захватывает не только слои, которые в силу разных причин исключены из трудового процесса. Она всё чаще делает своими жертвами не только тех, кто лишён устойчивого источника дохода, но и тех, кто относится к занятому населению, кто имеет постоянное рабочее место.

Такое положение было характерно для XIX столетия. Но в наше время стало считаться, что бедность занятого населения навсегда ушла в прошлое, что бедность трудящихся преодолена. Жизнь опровергла подобные воззрения. В настоящее время 1,3 миллиона граждан Германии, имеющих постоянную работу, занятых в течение 8-часового рабочего дня, получающих за свой труд заработную плату, на эту заработную плату прожить не в состоянии. Чтобы они могли прожить, государство вынуждено выплачивать им субсидии. Повторяю: таковых в высокоразвитой Германии 1 миллион 300 тысяч человек.

Для обозначения этого нового социального явления в немецком языке даже не существует подходящего термина. Поэтому его в Германии обозначают терминами, которые позаимствованы в английском языке. На русский язык их можно перевести как «бедные работники» и «атипичная занятость».

И третье замечание. Для социальных групп современного общества, в том числе в экономически развитых странах, характерным признаком стало самовоспроизводство. Это означает, что дети богатых становятся, как правило, тоже богатыми или ещё богаче, а дети бедных становятся бедными, а может, даже ещё беднее. Сегодня в экономически развитых странах существенно сузилась возможность социальной мобильности, или, говоря проще, возможность делать социальную карьеру.

В нашем распоряжении есть однозначные результаты социальных исследований, которые безоговорочно подтверждают следующую мысль: чем выше неравенство в обществе, тем ниже социальная мобильность, социальная подвижность. А это заставляет общество страдать от двух крупных проблем. Во-первых, воспроизводство бедности ведёт к снижению производительного потенциала. Во-вторых, если общество лишается социальной мобильности, то утрачивается обоснование для существования той социальной группы, которая живёт в богатстве.

А если в обществе теряется легитимация богатства, то ему грозит опасность политической нестабильности. Вот этими замечаниями я и хотел бы ограничиться.

Вопрос без ответа

После того, как учёные ИС РАН изложили основные положения исследования о бедности и неравенстве, журналистам была предоставлена возможность задать им вопросы.

— Газета «Правда». Первый вопрос у меня к доктору Траубу. Очень интересные социальные, социологические характеристики глобального характера были даны в вашем выступлении. Но как и чем вы объясняете, что в современном мире сложилась эта новая тенденция? Иначе говоря, каковы причины той усиливающейся социальной поляризации, которая была отмечена в вашем выступлении, каковы причины её консервации в ведущих странах капиталистического мира? Аналогичный вопрос к учёным Института социологии: сегодня вы представили яркую картину кроны и ствола отечественной бедности и неравенства. А какие корни?

Доктор Р. Трауб-Мерц:

— Если мы хотим сегодня закончить наше мероприятие, я не буду много времени тратить на ответы. Недавно мы на научной дискуссии сравнивали ситуацию с бедностью и неравенством в США, Бразилии, Индии, Китае и России. Подождите три-четыре месяца, когда будут опубликованы результаты этого обсуждения, и вы сможете всё узнать, в том числе наше представление о причинах происходящих процессов.

— Спасибо.

Доктор социологических наук, профессор Н.Е. Тихонова, будучи одним из руководителей исследования, заметила:

— Я всё же, не ожидая выхода книги, скажу несколько слов в ответ на прозвучавший вопрос. В наиболее развитых странах при переходе от индустриальной к постиндустриальной экономике формируются совершенно другие пропорции между разными видами рабочей силы и их занятостью, и это неизбежно сказывается на тех новых явлениях неравенства и бедности, о которых говорил доктор Трауб. В России другие корни неравенства и бедности, они не связаны с переходом от индустриальной экономики к постиндустриальной. Но они тоже связаны с экономикой. Проблемы бедности в нашей стране — это не проблема социальной политики. Конечно, есть мероприятия социальной политики, которые должны помогать бедным, но нельзя улучшить материальное положение миллионов работающих людей мерами социальной политики. Первая проблема — проблема экономическая: это инвестиционная политика. Не случайно Путин всё время говорит о создании 25 миллионов рабочих мест, которые, как предполагается, будут предназначены для работников квалифицированного труда.

К тому же в России одновременно протекали два процесса. С одной стороны, по нашим данным, сокращается доля профессионалов. С другой стороны, налицо деиндустриализация. В итоге в стране сокращается потребность в тех работниках, у которых относительно высокие размеры заработной платы. Это ведёт к увеличению предложения на рынке труда тех работников, которые могут иметь хорошую зарплату, при сокращении спроса на такую рабочую силу. Часто говорят, что работодатели не могут найти работников, а я бы сказала так: спрос есть, но не платёжеспособный. У работодателей есть желание иметь высококвалифицированных специалистов, но они не готовы за это платить. Поэтому сейчас даже учителей и врачей начали завозить из Узбекистана, а вот как мы будем с ними о симптомах болезней объясняться — это большой вопрос, который работодателя, правда, не интересует.

Профессиональная структура не исчерпывает все корни. Наше государство практически устранилось от регулирования трудовых отношений. У нас минимальная зарплата в последние три года ниже прожиточного минимума, она составляет примерно две трети от него. Это противоречит закону. Есть ещё одна проблема, о которой говорят мало: это — сверхэксплуатация. Я не принадлежу к сторонникам партий левой ориентации, я придерживаюсь либеральных воззрений, именно либеральных, а не неолиберальных, но данные свидетельствуют о том, что у нас действительно есть сверхэксплуатация. В России нет инструментов защиты интересов трудящихся — того, что есть в Германии, например. У нас профсоюзы были изначально сформированы по отраслевому принципу. Это значит, что профсоюз работников культуры должен защищать одновременно интересы и Никиты Михалкова, и уборщицы сельского клуба, профсоюз работников образования должен защищать интересы ректора Высшей школы экономики и сельской учительницы… Это невозможно сделать. На Западе все профсоюзы, которые борются за положение на рынке труда, построены по иному принципу.

Трауб отвечает «Правде» и российским либералам

Подведя итоги представления работы «Бедность и неравенство в современной России: 10 лет спустя», научный руководитель исследования, директор Института социологии РАН академик М.К. Горшков обратился к научному консультанту работы, руководителю представительства Фонда им. Ф. Эберта в РФ Р. Траубу-Мерцу:

— Господин Трауб, есть ли у вас желание что-либо сказать в заключение?

Р. Трауб-Мерц:

— Я хотел бы намекнуть на то, как можно было бы дать ответ на тот вопрос, который мне был задан профессором из «Правды».

Давайте проследим развитие структуры доходов в развитых промышленных странах — США, Англии и других. Мы увидим, что с конца 80-х, самое позднее — с начала 90-х годов там стало резко возрастать неравенство. Существуют две модели, по которым можно указать укрупнённо причины возрастающего неравенства. Я даже думаю, что можно провести определённые параллели европейских процессов с процессами, которые в это же время происходили в России.

Во всех странах увеличение неравенства связано с глубокими изменениями на рынке труда. Везде ослабла роль профсоюзов, везде уменьшились размер и доля зарплаты, определяемой тарифными соглашениями. Одновременно постоянно растёт доля участников трудового процесса, которые не получают помощи со стороны государства. Роль профсоюзов заметно упала, работодатели с ними стали значительно меньше считаться, в результате профсоюзам удаётся добиваться всё меньшего в защите экономических интересов наёмных работников, и, как следствие, падает зарплата, но растёт прибыль капитала. Такова первая модель ответа на ваш вопрос.

Есть другая модель ответа. Она оперирует понятиями, которые характеризуют функцию государства в перераспределении доходов. После первичного распределения доходов, которое осуществляется рынком, государство во всех ведущих капиталистических странах имеет важную функцию: путём системы налогообложения оно перераспределяет полученные доходы с целью частичного увеличения социальной справедливости. В прошлом 50% доходов, полученных рыночными методами, государством перераспределялись с целью уменьшения социального неравенства. А вот по данным исследования, проведённого в 2011 году, государство в развитых странах теперь перераспределяет уже не 50, а только 25% доходов.

— Значит, роль государства в перераспределении доходов населения этих стран за последние 20 лет упала вдвое?

— Именно так. Мы видим, что в обоих случаях — и в рыночном процессе установления цены рабочей силы, и в государственном перераспределении доходов — на рубеже конца 80-х — начала 90-х годов произошли процессы, увеличивающие неравенство и ведущие к росту бедности. Рост неравенства — это результат политических изменений, произошедших в глобальном масштабе. Его можно представить как проявление воли правящего класса. Но в любом случае несомненно — это результат политических процессов, а не экономических или технологических изменений. Мне представляется, что таким же образом можно объяснить увеличивающееся неравенство и возрастающую бедность и в России.