Оскорбление чувств властвующих

Самовыдвиженец Сергей Собянин, временно исполняющий обязанности мэра Москвы, очевидно, не будет участвовать в предвыборных дебатах. Так говорят в его штабе. Дебаты будут показаны в записи в дневном эфире никому не ведомых телеканалов «Москва 24» и «Доверие», так что участвовать в них не имеет особого смысла ни для одного из кандидатов. Но у Собянина есть и другие, более веские причины не идти на прямой контакт с оппонентами. Газета «Ведомости» цитирует неназванный источник в окружении кандидата: после регистрации на выборах Алексея Навального Собянин «хочет избежать хамства в эфире». Это очень существенная проговорка, которая позволяет рассматривать отказ Собянина от дебатов не только в связи с московской предвыборной ситуацией, но и в гораздо более широком контексте.

В последнее время российская власть стала чрезвычайно тонкокожей. Эпоха «новой политической чувствительности» началась практически сразу же после думских выборов, а первой жертвой оскорбленных чувств стал издательский дом «Коммерсант», которому пришлось уволить главреда «Власти» Максима Ковальского за публикацию в этом журнале фото избирательного бюллетеня с надписью «Путин, иди <НЕЦЕНЗУРНОЕ СЛОВО>». Процитировать надпись я не имею права: принятые в апреле дополнения к закону о СМИ запрещают использовать нецензурную брань.

Крепко досталось ветерану российского конформизма Владимиру Познеру за «госдуру». Получили по «двушечке» участницы Pussy Riot, которые спели обидное про Путина и патриарха. В июне 2013-го был принят закон, карающий тюрьмой за оскорбление чувств верующих. Главное слово тут «оскорбление», а «верующие» — это удобный эвфемизм, позволяющий оскорбиться кому угодно, если власти несподручно оскорбляться самой. Последние из известных инициатив принадлежат депутату от «Справедливой России» Елене Мизулиной: она выступила с идеей запретить мат на любых интернет-ресурсах. Текст поправок еще не разработан, утверждает Мизулина, но они могут понадобиться, если интернет не очистится сам. А пока он не очистился, Мизулина и ее коллега из «Единой России» Ольга Баталина написали заявление в прокуратуру на ЛГБТ-активиста Николая Алексеева, который позволил себе в их адрес грубые слова.

Выборы в Госдуму 2011 года оказались в политической жизни России очень важным рубежом. После того как их результаты были официально признаны, несмотря на зафиксированные фальсификации и массовые протесты, имитация стала основным принципом функционирования всех властных структур. Якобы следственные органы якобы расследуют якобы чудовищные преступления, за которые настоящих людей сажают в настоящие тюрьмы. Якобы легитимная Госдума якобы единогласно принимает самые причудливые якобы законы, которые население обязано исполнять, причем на самом деле. На содержательную критику власти отвечают бубнежкой про скрепы, национальные интересы и иностранные происки. Разоблачения чиновников и депутатов забалтываются и отметаются как «заказуха» и клевета.

Единственная форма критики, против которой власть не знает никакого средства, — самая обычная брань. Власть хочет, чтобы все происходило по правилам хорошего тона, чтобы критика была «конструктивной», а возражения — «уважительными».

Соблюдение внешних приличий населением — сегодня практически единственный источник легитимности власти, которая уже без всякого стеснения игнорирует законы, процедуры и волеизъявление этого самого населения. Судья не выглядит карателем, пока подсудимые обращаются к нему «ваша честь». А депутаты и прочие якобы выборные деятели, пока их критикуют «конструктивно», могут убеждать себя, что они не узурпаторы и самозванцы. Для жизнеспособности общества необходимо уважение к институтам, его не заменить государственным насилием. Имитация работает, пока кто-нибудь не закричит: «А король-то голый!» Именно поэтому так жестко пресекается любая грубость по отношению к власти: она разрушает иллюзию законности и авторитета. Брань неуместна, когда можно возражать по существу. А что можно возразить на щуку весом в 21 килограмм? Что щуки такого размера столько не весят? «Да вы просто завидуете», — ответит власть, и тут уже единственный аргумент — просто послать ее <НЕЦЕНЗУРНОЕ СЛОВО>. Ну или просто куда подальше. Тут дело не в повышенной стыдливости депутатов. Матерное оскорбление — это оскорбление чистое, лишенное всякого другого содержания, кроме плевка в лицо. Депутаты обижаются и на «политических проституток», и на «жуликов и воров», и на «подлецов» и «палачей». Но эти слова, хоть они и обидные, все-таки довольно трудно запретить.

В ситуации московских выборов решение кандидата Собянина не идти на дебаты из-за угрозы хамства выглядит если не правильным, то, по крайней мере, логичным. С «острыми вопросами», которые мог бы задать Алексей Навальный, исполняющий обязанности мэра справился бы обычными бюрократическими методами. Путин и Медведев блестяще демонстрировали на своих пресс-конференциях, как можно замылить самые неудобные вопросы. На первый взгляд, тут у Собянина должно быть явное преимущество: Навальный на неприятные вопросы реагирует нервно, агрессивно и по-хамски. Обычно такого оппонента легко переспорить, но именно тон Навального чрезвычайно опасен для Собянина. Собянин привык, что с ним разговаривают почтительно, а Навальный может и нагрубить. А для Собянина публично проявленное неуважение — это пат, на грубость ему нечего ответить. Повернись и уйди — будешь выглядеть идиотом, нахами в ответ — будешь выглядеть слабаком. Главное, невозможно выглядеть начальником, когда тебе хамят, и ты ничего не можешь с этим сделать. Это производит крайне неприятное впечатление на избирателей, особенно на тех, кто выдвинул в мэры этого самовыдвиженца. Так что Собянин и Мизулина боятся не зря: при такой чувствительной власти грубость — мощное оружие политической борьбы, а брань — гражданское неповиновение и эффективный протест.

Николай Клименюк