Интервью современного домушника

«Проектировать плохо, воровать — нормально»

Лера Яценко

— Я держу деньги в подмышке плюшевого пингвина, которого мне в детстве подарили. Ты бы ее нашел?

— Конечно. Мягкие игрушки — самое типичное место тайника у девушек. Еще пачки колготок, упаковки с духами, запертые на ключик дневники, подушки с чехлами на змейках. Это наивно и настолько просто, что у меня уже вызывает скуку. Старшее поколение подходило к запрятыванию ценностей если не с выдумкой, то хоть заставляло попотеть: щупать матрасы, искать уплотнения в старых сумках, лезть за лыжными ботинками на антресоли, пачкаться в муке и крупах. Ну и книги, естественно, это классика, как и постельное белье.

 — А все-таки, есть места, где денег тебе не найти?

— Найти можно везде, вопрос в том, сколько на это есть времени. Хотя вот мой тесть устроил заначку под старым шифоньером без ножек, мы вдвоем его с трудом приподняли, теща сунула конверт. Я на деле не стал бы шкафы ворочать.

— Ты и пенсионеров грабишь?

— Лично я предпочитаю крепкий средний класс, тех, кто плазмой уже обзавелся, а сигнализацией еще нет. Если уж рисковать свободой, то хотя бы КПД от дела должен быть приличный, согласись. Хотя есть воры, которые специализируются на стариках: у них замки похуже, они не доверяют банкам и держат дома больше налички, чем молодые. Сейчас у всех карточки, в этом плане я хочу вернуться в Союз.

— Получается, ты берешь в основном вещи, разве их не рискованно продавать?

— Вообще, конечно, все воры стараются найти деньги и обычно находят — доллары, редко в какой квартире нет пяти сотен. Рубли в основном не прячут, просто лежит семейная касса в какой-нибудь коробке на полке. Но одного нала мало. Вещи вроде телевизоров, приставок и ноутбуков продать легко, беру одноразовую симку (приятель ими торгует), даю объявление в интернете о продаже в ближайшем крупном городе по средней цене. Мало кто спрашивает гарантийку, но если нахожу, забираю документы вместе с техникой, чтобы у хозяев не осталось доказательств их прав на оборудование.

— А как же драгоценности, которые можно узнать?

— Давно ты видела уникальные драгоценности? Сейчас все носят ширпотреб, все одинаковое. Сам я, конечно, золото не продаю, есть девчонки, которые в ломбард носят. Если что-то и вправду приметное, то ломаем изделие, и она несет его в ювелирный, где берут лом на вес, и с доплатой ты можешь взять новую игрушку. Такими девчонок премируем, я своей жене кольцо на последний день рождения подарил.

— Жена знает, чем ты занимаешься?

— Конечно. Мы с одного факультета, познакомились и стали встречаться, с тех пор вместе. У меня от нее секретов нет, она сама все понимает. Я по образованию архитектор. Для меня особенно денежной работы по профессии не найти — нет у меня ни ума особого, ни терпения, а хорошо жить хочется. Жена после университета пошла в небольшую архитектурную студию работать, приходит поздно вечером — падает на диван и плачет, глаза красные, весь день провела у монитора. И за эти копейки убивается, потому что нет другой работы. Я тогда решил на мебельную фабрику пойти работать, материалы грузить. Здесь не столица. А по выходным вроде и хочется отдохнуть, повеселиться, молодой ведь, но сил нет никаких.

— И тогда ты решил стать вором, осознанно?

— Не так чтобы я взял и решил, случай помог. Я в юности буйный был, вспыльчивый, за жену четыре раза дрался. Ну и однажды праздновали свадьбу моего лучшего друга. Попался там один неприятный мужик из родственников, я не рассчитал силы, сел по 112-й. А в тюрьме познакомился с пожилым уже вором, Николай Степанович его звали, разговорились. Он тогда мне как отец стал, говорил, у него брат тоже в молодости горячий был, и убили его. Как на побывку из армии шел, горло перерезали и бросили в овраг, кто — так и не нашли. Так вот Николай Степанович стоял на том, что лучше воровством жить, чем архитектурой, и что мы отнимем, то человек еще заработает, а Притцкеровская премия (я ему рассказал про себя) мне все равно не светит. Тихий был человек и мудрый, все его уважали, даже менты. Царствие душе Небесное, от туберкулеза умер. Он меня и научил разным приемам.

— Каким?

— Ты извини, не хочу детали рассказывать, не в моих это интересах.

Набрался от дяди Коли. Не скажу, что я ас, но несложные замки вскрывал и раньше с легкостью, а их у наших людей еще полно осталось. Люди думают, что поставить второй дешевый замок — значит сохранить свое имущество. Ну пусть думают.

— Домофоны и кодовые замки тебя тоже не останавливают?

— Домофоны — это скорее от бомжей, чем от воров. С третьего-пятого раза можно зайти в подъезд, отвечая «я» на вопрос «кто там?», и у меня есть универсальные ключи. С кодовыми замками тоже все просто: стертые кнопки и знание самых удобных для нажимания комбинаций в 90% случаев срабатывает.

— Тебе помогает сексапильная наводчица, как в фильмах?

— Предпочитаю работать один. Сейчас люди редко открывают всяким социологам и коммунальщикам, да и потом, если схему срисуют и менты возьмут наводчицу, она точно сдаст партнера — женщины боятся сесть намного сильнее, чем мужчины. Чтобы выбрать объект, я устраиваюсь грузчиком в магазины бытовой техники, так я могу рассмотреть и квартиру, и замки. Когда гуляю, смотрю в окна, если видна дорогая техника — беру на заметку.

— Когда ты обычно наведываешься в квартиру?

— Время — это палка о двух концах. Хорошо днем, когда жильцы на работе, но всегда есть риск, что кто-то вернется, да и соседи ходят. Если знаю, что семья уехала, лучше залезу в ночь с пятницу на субботу: вечером шумно, много пьяных, и часа в четыре ночи даже пенсионеры, намучившись, крепко спят. Но уж если кто проснется и нашумишь, считай, менты уже едут.

— Тебя ловили?

— Однажды сосед заходил как раз когда я вскрывал замок. Я был в униформе газовщика, успел спрятать инструменты в карман, поздоровался, спросил его, не замечал ли запаха газа, мол, жильцы жаловались. Поговорили немного, кажется, я ему даже понравился. Униформа всегда полезна: менее подозрительно твое появление в неожиданное время, да и лица никто не запоминает. Конечно, надо быть внимательным, если бы в этом доме были электроплиты, меня бы начали искать. Но я готовлюсь: знаю, в каких проектах домов газ еще остался, если нет — одеваюсь сотрудником аварийной службы электросетей, водоканала и так далее, униформа продается в магазинах свободно, а нужные нашивки мне жена помогает делать.

— А если бы хозяин внезапно пришел и поднял крик, что бы ты делал? Смог бы убить?

— Постарался бы спрятаться, пока он дверь открывает, и сбежал бы. Максимум стукнул бы чем и связал. Убить — нет, думаю, не смог бы, слишком тяжкий грех, сложно было бы жить после такого.

— Ты верующий?

— В церковь хожу только по праздникам, но в общем да. А что делать, как жить иначе? Без надежды на лучшее хоть сейчас ложись и умирай.

— А как же заповеди?

— А кто их не нарушает? Поругаться с матерью, захотеть жену друга, поминать Господа всуе. Да и ты оглянись, кто у нас не ворует? А я ведь не беру последнее, без нужды вещей не порчу, не поджигаю дома, чтобы следы скрыть, как некоторые. Мы не шикуем, просто живем, как люди. Знакомые считают, что я машины чиню (это я и правда умею), а жена в интернете подрабатывает.

— Ты есть Вконтакте?

— Ага.

— Что делаешь?

— Как все, кино смотрю, музыку слушаю.

— Например, что именно?

— Ну, Noize MC мне нравится, Ляпис Трубецкой. Жена любит Рианну и Бейонсе. Ты же хочешь понять, что воры за люди, чем отличаемся от обычных граждан, да? Ну так вот, мы нормальные люди, такие же, как все. Никакой блатной романтики, на фене не разговариваю, финку с собой не ношу. Скоро отдыхать поедем в Крым, жена английский учит, хочет репетитором быть или в платный садик устроиться.

— Не думаешь когда-нибудь завязать, или вор — это призвание, адреналин, все такое?

— Если подвернется что-то денежное, и меня возьмут без диплома и с судимостью, то конечно, завяжу. Пока я только так могу кормить семью. Зато надо мной нет босса, не нужно ходить на службу с 9 до 5, зависеть от чужого настроения. Вообще чего загадывать? Еще все впереди, мне всего 28.