Что-то пошло не так

Реформа РАН, увольнения в Большом — пришло время очередного передела и попытки «начать заново»

18 июля 00:05Татьяна Щербина

В России был период компенсаторный: все, что разрушала и запрещала советская власть, строилось заново, денег не было — вот деньги, за валюту сажали — вот валюта, вообще никакой идеологии, вместо лозунгов реклама, а потом... А потом что-то пошло не так.

© Московские новости. Константин Потапов

В России был период компенсаторный: все, что разрушала и запрещала советская власть, строилось заново, новодел, да, но чтоб красивенько, супротив прежнего уродства и запущенности, денег не было — вот деньги, за валюту сажали — вот валюта, выезд за границу, собственность, никакой «руководящей и направляющей», вообще никакой идеологии, вместо лозунгов реклама, а потом... А потом что-то пошло не так.

Европейский путь или китайский, колебалась власть, вообще-то мы похожи на Турцию. Или догнать, или перегнать Америку?

Россия может быть только империей, надо ее восстановить.

Стали искать кандидата на роль царя, поколебались — Георгий не Георгий — и закрыли тему.

А власть между тем надо укреплять. Кто долго и крепко держался? Иван Грозный, Сталин.

Стали раскручивать Сталина, но подумали, что без религии дело не пойдет — вон ислам как бодро завоевывает мир, а все потому, что религия.

Секулярной Европе и противопоставить нечего.

У США, конечно, очень сильные козыри: «американская мечта» и «давить». Попробовали давить: Украину, Грузию, «все вам поотрезаем, чтоб больше ничего не выросло» — не пошло.

С «мечтой» — удвоение ВВП, инноград «Сколково», призванный затмить Силиконовую долину, — тоже не пошло.

А вот так, что «каждый может стать президентом» (миллионером, миллиардером, сенатором), допустить было нельзя.

Нет, это только мы.

Зато Брэдом Питтом и Биллом Гейтсом становитесь на здоровье!

Но никто не стал.

Нет Голливуда, нет готовности воплотить в жизнь изобретения, да и кому эти наука и искусство сдались вообще-то!

Кому сдались — пусть тот и платит. Кому не нравится — граница открыта.

Ученые уезжали толпами — скатертью дорога.

А нам в науке интересно одно: ракеты и спутники, всякое-такое военное, полезное государству (государство, понятно, — это конкретные люди, его арендовавшие, но постепенно становящиеся собственниками).

«Булава» падает, вторая падает, «Протон» с «Глонассами» запускают в небо со всей силы, но он тоже падает.

Грамотность не просто падает — русский язык скукоживается как шагреневая кожа: «великому и могучему» больше нечего рассказать.

Нужны реформы. Это были главные слова и в компенсаторный период, и во второй, «укрепительный», он же вертикальный и суверенный.

Поменяли милицию на полицию. Всем поменяли форму. Армию реформировали так, что костей не собрать.

Бизнес — так, что предприниматели стали крепостными или заключенными. Приватизация компенсаторного периода, прозванная в народе «прихватизацией», сменилась рейдерством в вертикальный период и стала зваться «оккупацией» в третий, главная черта которого — разрушения, вольные и невольные.

«Зато мы делаем ракеты, перекрываем Енисей, а также в области балета мы впереди планеты всей», — иронизировал Юрий Визбор.

Ну с балетом-то русским, императорским, советским и эмигрантским-антисоветским, уж точно ничего не могло случиться!

Однако худруку Большого театра, национальной святыни, основанной в XVIII веке, плеснули кислотой в лицо, а премьер Цискаридзе на пресс-конференции по поводу своего увольнения сказал: «Плыть брассом в унитазе больше не могу».

Всего этого нельзя было представить себе ни в российской, ни в советской империи, как и системы РОЗ (распил-откат-занос, термин политолога Белковского).

Как и бесконечной лжи, ставшей для населения отравляющим веществом. Отчего оно стало тотально ядовитым.

Главные антиамериканисты — Вс. Чаплин и В. Жириновский — в первых рядах «шакалящих» в резиденции американского посла в их День независимости.

Мэр Ярославля правда брал взятки или это заказ? — спрашивают себя все. В том, что всё — заказ, никто не сомневается, и что любой мэр (и вообще чиновник) коррупционер — тоже.

Но этот-то, «оппозиционный», не мог же не понимать, что за ним следят? Раздается вопль в фейсбуке: «Должен же быть в России хотя бы один человек, которому можно верить! Кто-нибудь такого знает?»

2 июля снесли обелиск в Александровском саду, у Кремлевской стены. Акт символический.

Поставили памятник Гермогену (раз уж ставка на религию), а стоявший за ним обелиск революционным мыслителям, от Кампанеллы до Плеханова, снесли.

Фамилии мыслителей были выгравированы на обелиске в 1918 году, а прежние надписи, фамилии царей — обелиск был поставлен в честь 300-летия дома Романовых — стерты.

Теперь нужна еще одна инкарнация.

Какая — никак не решить: то ли Ленин — террорист, погубивший страну и много людей, и должен быть подвергнут историческому остракизму (а как же тогда «это наша история»?), то ли реформатор «прогнившего режима», но в текущий исторический момент это совершенно ненужная ассоциация.

Поэтому не стали второй раз замазывать надписи, просто тихо срубили стелу. Говорят, на этом же месте осенью поставят новую — к 400-летию дома Романовых. Опять, в который уже раз, хочется все начать наново.

Забыть «душителей» и «освободителей», может, и космос, раз уж ничего с ним не выходит, и вернуться к истокам — к рабовладельческому строю.

В общих чертах он уже сформирован.

Вслушиваясь в скандальную историю с разгромом академии наук (как и Большой, святыня с трехсотлетней историей), я обратила внимание на несколько деталей.

В беседе с Путиным президент РАН просит отложить внезапно свалившуюся реформу и дать ему, Фортову, год — «если не справлюсь, вы меня снимете».

То есть избираемый — по уставу — президент академии предлагает президенту государства его «снять», будто назначенного. Я раб, говорит он тем самым, а никакой не «избранный». Раз так, молодец, он и возглавит новую структуру — агентство недвижимости РАН.

Суть реформы в этом и состояла — лишить академию права распоряжаться своими зданиями, в которых располагаются институты, научные центры и лаборатории.

Все внесенные поправки — это детали.

Фортов доволен в отличие от многих известных академиков и членкоров, которые отказались вступать в «обновленную» академию, Сибирского отделения РАН и целого ряда институтов.

Второй момент — это тоже принятый во втором чтении пункт реформы — возможность лишать академиков их звания.

Все помнят, наверное, как советское руководство велело академии наук лишить А.Д. Сахарова звания академика, когда он впал в немилость.

Келдыш собрал ведущих академиков, чтоб посоветоваться.

Один из них сказал, что «прецедента не было», на что П.Л. Капица ответил: «Почему не было? Был такой прецедент. Гитлер исключил Альберта Эйнштейна из Берлинской академии наук».

И на этом вопрос был закрыт, хотя Капица слукавил (Сталин лишал академиков звания, в том числе авиаконструктора Туполева, а Эйнштейн сам вышел из академии).

Что это значит, разжалованный академик? Выдающийся ученый перестает быть таковым, если насолит руководству, поскольку он его собственность?

Третий момент — реакция А. Чубайса на историю с академическим имуществом: «Когда отдельные академики заявляют о рейдерском захвате академии наук со стороны государства, они забывают, что это государственная собственность. Только государства и никого другого. Только оно одно вправе решать, как правильно ее использовать! Те, кто борется с этим, по сути, выступают за приватизацию академии наук. Я против приватизации академии наук».

Тут у меня просто отвисла челюсть. В СССР все было государственной собственностью, однако именно Чубайс ее приватизировал, а теперь считает, что госсобственность — это святое.

Если государство (в зависимости от того, кто будет им распоряжаться в тот или иной период) захочет лишить ученых собственности, они станут не учеными бомжами, а просто бомжами, или уедут, или пойдут торговать пивом (как вынуждены были делать многие, когда государство сняло их с довольствия), если не рассматривать вариант возобновления «шарашек» в ГУЛАГе.

Реформы нужны. И в науке тоже.

Возможно, государству РФ наука вообще не нужна, а нужна только собственность. И чтоб никто не мешал.

Во Франции есть академия, в других странах — университеты, в третьих — только начальная школа. Все зависит от целеполагания. От самоидентификации.

У нас история бесконечно, всякий раз иначе, заполняемая анкета — «ненужное зачеркнуть».