Казнь Сечина и Бастрыкина

PUSSY RIOT SCHOOL. Урок 9

Елена Волкова

Тюрьма и труба: о новой акции Pussy Riot

Название акции «Как в красной тюрьме» кричит о тюремных муках Марии и Надежды и о том, что происходит со всеми нами, предлагая новый яркий образ для разлитых в воздухе сравнений с 37-м, сталинскими репрессиями в целом, песней Back to the USSR, «возрождением советской античности» и пр. Мы все живем в красной тюрьме, утверждают Pussy Riot. Вся страна - тюрьма, а люди в ней зэки, если они не знают, что такое освобождающий смех и зачем нужна свобода. Об этом недавнее письмо Маши: «Российская госсистема — экстраполяция системы тюремной в страхе смеха. Нынешние госчины испугались шутовства, посадив нас, те же самые чины со звездочками поменьше продолжают мне повторять в колонии, что «здесь у нас серьезное заведение». Лагерь как образ страны - одна из сквозных тем поэзии ГУЛАГа, в которую Pussy Riot вписали новую яркую страницу. Разве это поэзия? Да, поэзия нового абсурда, непривычная и разящая наповал, как и зашкаливающий абсурд нашей жизни, который невозможно отразить в классических формах стиха, сглаживающих гармонией то, что разрушено и разобщено.

Мы живем в коллективном кошмаре, который складывается из слов и поступков многих людей - властных и покорных. Не случайно песня «Как в красной тюрьме» предназначена для хорового исполнения. Она и написана в складчину, хором, поскольку составлена из отдельных строк, придуманных разными участниками акции. Эти возгласы напоминают поэтический манифест битников - поэму Аллена Гинзберга «Вопль». Они, как и в прежних акциях, звучат как вопли страдающего человека, кричащего от боли за гибнущую страну. Это наш общий вопль, слитый из многочисленных протестных криков, отчаянных, разрозненных и разъяренных.

Катя Толстая, голландский теолог, разработала особый метод калейдоскопического анализа, который предлагает применять к анализу Pussy Riot.

Новая песня представляет богатый калейдоскоп скандальных событий, законов и преступлений: от депардьирования, ужесточения регистрации, появления армии наймитов - «низовых активистов», - к истории захвата ЮКОСа (Сечин), монархической передаче власти («все как в Катаре»), манипулированию религией (церковь как в ОАЭ), «воцерковлению» образования («В МИФИ теология»), братанию с диктаторами («Уго Чавес живой»),политическим процессам (Навальный). В начале акции девушка бьет кувалдой по нефтяному вентилю, сбивает его - и взрыв-бунт задает мощный протестный импульс всему действу. В тот же день, 17 июля, когда в сети появилась новая акция Pussy Riot , Навальный написал в живом журнале, что «жаба сама с вентиля не спрыгнет», что мгновенно ввело «Жабу на вентиле» в уже известный ряд сатирических аллегорий власти, таких как Крыса, Добби, Каа, Крошка Цахес, Чебурашка, Стерх и пр.

В новой песне важна похоронная символика цвета - сочетание красной тюрьмы с черной нефтью. При всей многокрасочности картинки именно красный и черный несут основные смыслы. Красная тюрьма, в которую заключены Надя и Маша, есть универсальный образ страны как единого красного тела, по жилам которого течет черная кровь. Клип развивает пелевинскую тему нефти: «Люди думают, что торгуют нефтью, а сами становятся ею». Народ воспринимают как нефть и пытаются низвести его до нефти, но сами оказываются в плену у нефтяных потоков, которые их и погубят. Нефтяные вампиры, как наркодилеры, стремятся все страну посадить на черную иглу. Pussy Riot инсценируют ритуальную казнь князя черного золота Сечина и главы опричнины Бастрыкина через нефтяное колесование.

Преступники обычно очень суеверны. Ходили слухи, что Путин обрушил свой гнев на панк-молитвенниц, потому что испугался сглаза или проклятия.

Новая акция продолжает играть ритуальными образами, на этот раз - средневековой казнью. Хватит ли у «казненных» ума и чувства юмора, чтобы взглянуть на свою карнавальную смерть как на художественный образ? Или они опять начнут охоту на ведьм? Мало кто в нашем обществе еще способен воспринимать художественные образы как собственно художественные, а новое политическое искусство как собственно искусство политического протеста. В буквальном смысле каждого из этих слов. С признанием абсолютного права художника на освоение всех образов мировой культуры и ранящей его реальности.

Знаете, что говорит о Чехове как о художнике, который оказал всемирное влияние на театр XX века? Каждый уважающий себя театр должен поставить хотя бы одну из его пьес, а каждый уважающий себя театрал должен уметь, выходя из театра, сморщить носик и с легкой брезгливостью бросить в толпу: «Это не Чехов!». Популярность панк-группы столь велика в мире, что, возможно, через несколько лет Pussy Riot Day будут отмечать 21 февраля в детских садах, где начальство рассмеется до слез над песней младшей группы «Дева Мария, директора прогони!». Их образ уже превращается в клише, китч, бренд и прочие радости массовой и потребительской культуры. Балаклава стала русским сувениром, как ХХС переименовали в Pussy Riot Church. В поп-культуру имитации перешли не только рваные джинсы хиппи и песни "Битлз", этой участи не избежали ни Шекспир, ни Вагнер, ни Климт.

Но в процессе сувениризации есть свои хорошие стороны. Особенно когда авторы сидят в тюрьме, где на них натравливают заключенных, откуда их вывозят в неизвестном направлении, применяя насилие (о любых формах которого нужно кричать, а потому разговором рабов мне кажутся споры о том, избили Машу или «просто поволокли»). Когда суды штампуют отказы в УДО, а за изображения Pussy Riot выносят предупреждения СМИ и заводят дела на художников, несмотря на всемирный балаклавинг и распухший том эпистолярного романа с Путиным и патриархом.

В этой ситуации песня «Как в красной тюрьме» сделала самое главное - показала, что протестный дух Pussy Riot не сломлен, явила их силу, достоинство, способность прямого попадания в цель, в яйцо Кощея, и (главное!) - солидарность с заключенными в тюрьме Надей и Машей. Акция аутентична, она не имеет никакого отношения ни к китчу, ни к бренду, а сохраняет дух, стиль и энергетику прежних выступлений, следует occupy-стратегии, развивая «веселую науку захвата площадей». Группа всегда захватывала символические властные и массовые топосы (места). Они начинали на тюремной крыше (тоже вышка!) с акцией «Смерть тюрьме, свобода протесту!», теперь тюремная тема была гениально погружена в нефтяную и завершилась «маской черной смерти», разлитой по личинам бюрократов.

Споры о том, представляет ли новая акция группу Pussy Riot, звучат нелепо. И Надя, и Маша неоднократно заявляли, что любой может стать членом группы, достаточно надеть балаклаву, яркий костюм, сочинить песню, найти место, и вперед! При помощи цветной балаклавы группа создает яркий символ анонимного бунтаря, безымянного ЛЮБОГО. Этот анонимный ЛЮБОЙ может и должен (как личность) быть ДРУГИМ, а в сумме собирательное творчество ДРУГИХ дает творческое развитие как один из вариантов пути. Широко провозглашенный принцип анонимности и открытости (!) группы предполагает отказ от права собственности на ее состав и даже содержание акций, не говоря уже о вырезе платья и гендерной принадлежности участников или организаторов (в мире полно мужчин-феминистов, которые тоже имеют право вступить в Pussy Riot, или вы за биологический детерминизм?). Это испытание на солидарность и великодушие. Представьте себе Антона Павловича, который бегает по театрам всего мира и кричит «Симулянты! Имитаторы!». Смешно. Баланда-пропаганда получается. А вокруг ведь крокодилы плавают и злодеи на вышках стоят.