Они шли в десантный рейд на 3 суток, вернулись через 2 месяца

Вблизи села Тубельцы 33 десантника около двух суток вели ожесточенный бой с врагом. Гитлеровцы обрушили на гвардейцев огонь орудий и минометов. Многие десантники погибли, другие были ранены. Захватив раненых в плен, фашисты связали их, забросали хворостом и сожгли. Местные жители захоронили останки советских героев в лесу, в урочище Каменная Дубрава. После войны на этом месте сооружен памятник

Осенью 1943 года командованием 1-го Украинского фронта было решено выбросить в тыл немецко-фашистских войск в район Великого Букрина две воздушно-десантные бригады. Перед ними ставилась задача захватить и держать до подхода наших основных сил плацдарм, отвлечь на себя немецкие части, не дать противнику возможность подбрасывать к Днепру подкрепления.

Операция была рассчитана на три дня, а пришлось сражаться в тылу врага почти три месяца… 

Бойцы не знали, что придется десантироваться порой прямо в расположение 
немецких частей. Фашисты встретили наши самолеты мощным заградительным огнем зениток. Летчики вынуждены были отворачивать, менять курс, и десант оказался рассеянным в радиусе свыше ста илометров. Многие наши воины пали смертью храбрых в первые же минуты после десантирования. 

От Авиации дальнего действия были выделены для выполнения этой задачи 5-й и 7-й авиационные корпуса и 9-я гвардейская авиационная дивизия б-го авиационного корпуса. Для руководства этими соединениями АДД на Воронежский фронт был направлен генерал Н. С. Скрипко. Самолеты, предназначенные для этой цели, сосредоточили на Лебединском и Богодуховском аэроузлах. Перед выброской наши самолеты должны были отбомбить район Куриловка, Ковали, Литвинец и узлы дорог Степанцы, Ржавец, Гамарня, Поповка, Таганча. Десантирование было назначено в ночь на 24 сентября 1943 года. 

Тот самый самолет Ли-2 (Дуглас)
Район выброски должен был определить командующий ВДВ генерал-майор А. Г. Капитохин. К десантированию привлекались также экипажи ГВФ. Кроме личного состава — около 5000 человек — нужно было выбросить на парашютах еще 679 мешков с боеприпасами и вооружением.

В первую ночь самолета сделали 296 вылетов вместо 500, забросили в тыл врага 4575 десантников. 2050 воинов 5-й бригады из-за недостатка самолетов и горючего остались на аэродромах. Неподготовленность к вылету заставила полностью отменить высадку 1-й бригады.

Такая же судьба ожидала и 45-миллиметровым орудиям. Противотанковые мины не были приняты. Десант оказался ослабленым по численности, без средств борьбы с вражескими танками. Даже глубоко окопаться, создать инженерную оборону было фактически нечем: часть парашютистов получила лишь малые саперные лопатки, другие - саперные топорика. Вот и долби ними твердую землю. А масштаб поставленного боевого задания оставался прежним.

И все же, несмотря ни на что, десантники с самого начала показали: они воины особой закалки, отваги и мужества. В селе Черныши рядовой Дроздов приземлился прямо на немецкую полевую кухню. Еще находясь в воздухе, он удачно бросил гранату, убрав поваров. Затем перекинул котла с кашей, захватил автоматы убитых и скрылся.

Один десантник - капитан Шлычкать - зацепился куполом парашюта за крест церкви в селе Грушев, повис между небом и землей. Поранен, истекая кровью, он успел уничтожить несколько гитлеровцев, пока был поражен вражеской пулей. Таких примеров храбрости десантников можно привести немало.

Однако, даже героизм и стойкость десантников не смогли изменить общую обстановку. В бой вступали разрозненные группы, общее руководство отсутствовало. Ситуация в северной части боевых действий десанта изменилась только на третий день Здесь появилось около 20 групп общей численностью около 1000 человек. Но они все еще воевали изолированно друг от друга, враг теснил их со всех сторон. Быстро боевые действия парашютистов переместились в основном в район Канева. Местность здесь очень перерубленная, есть густые леса, где можно скрыться. Сюда и прорывались, кто смог.

В начале октября только в Каневском лесу сосредоточились несколько отрядов парашютистов. Их было объединено в большой подразделение. Под командованием командира 5-й бригады П.М.Сидорчука десантники нападали на гарнизоны немцев, совершали диверсии, постоянно держали врага в напряжении. 23 октября фашисты решили расправиться с парашютистами. Таганчанський лес гудел от взрывов. Вечером гитлеровцы пошли в пятую атаку. Но окруженные десантники выдержали натиск, а затем прорвались в Черкасский лес.

Смело и слаженно воевал отряд под командованием старшего лейтенанта С.Г.Петросяна с 5-й бригады. Например, в селе Поток советские воины розгромили штаб зенитно-артиллерийского дивизиона, убив до 100 гитлеровцев, 30 автомашин с боеприпасами.

Десантники южнее Канева действовали до конца ноября. Установив связь с советским командованием, они провели ряд успешных боев.

Но ее целом парашютный десант на Днепре не выполнил своего главного задания, поставленного Ставкой.

Как пишет в своих мемуарах С.М.Штеменко, Сталина очень огорчило поражение с использованием военно-десантных войск.

Здесь привожу только несколко эпизодов (из многих тясяч), как дрались советские десантники:

"Едва стемнело, раздалась команда «по самолетам!». Мы вошли в самолеты, и каждый занял на скамейках свое место. Команда распределялась так, чтобы командир прыгал в середине расчета. Это было необходимо, чтобы десанту было легче собраться. Самолет летит быстро, и каждая секунда задержки увеличивает разброс парашютистов. А для того чтобы представлять собой силу, надо как можно быстрее собраться. Мы были к этому готовы. Но все получилось не так, как было задумано.

Когда пролетали над линией фронта, по нам вела интенсивный огонь зенитная артиллерия противника. Наш самолет содрогался от близких разрывов, и по фюзеляжу барабанили осколки. К счастью, никто из нашей команды не пострадал. В самолете стояла напряженная тишина. Но вот сигнал — «приготовиться!». Все собрались у люка в том порядке, в каком должны были прыгать. Команда «пошел!» — и солдаты стали покидать самолет, стараясь прыгать как можно более кучно. Передо мной должен был прыгнуть солдат Титов. На нем была тяжелая, мощная рация. Да и сам он был мощный парень, спортсмен по поднятию тяжестей. Он глянул вниз и уперся руками в края люка.

- Не пойду! Днепр!
Медлить было нельзя. Я уперся ногой в спину Титова и вытолкнул его из самолета, а сам устремился за ним.

Оказавшись в воздухе, я сначала ничего не понял: Внизу пылал огонь. Горели крестьянские хаты. В свете пожаров белые купола парашютов были отчетливо видны на фоне темного неба. Немцы открыли по десанту огонь чудовищной силы. Трассирующие пули роем вились вокруг каждого нас. Многие наши товарищи погибали, еще не долетев до земли.

Я натянул стропы, купол парашюта перекосился и я камнем полетел к земле. Но не рассчитал: слишком поздно отпустил стропы. Купол парашюта снова наполнился воздухом, но не смог погасить скорость. Удар о землю был очень сильный. Потеряв сознание, я покатился вниз по крутой круче вниз.

Очнувшись, я хотел освободиться от парашюта, но не смог. Я был, как в кокон, замотан в купол, ничего не видел и был совершенно беспомощен.
Стал искать финку (мы все прыгали с финками), но амуниция на мне перекрутилась, руки запутались в стропы, и финку я никак не мог достать. Я слышал собачий лай и картавые крики немцев и представил себе, как немцы обнаружат меня, беспомощного, запутавшегося в стропах, и будут смеяться...

И я заплакал... Заплакал от обиды. Я готов был умереть, но не мог допустить, чтобы враг смеялся. Собрав все свои силы, я сделал еще одно отчаянное усилие и, исцарапав в кровь руки, каким-то странным способом добрался до финки. Распоров «кокон», я выскочил наружу и спрятался за ближайшую копну сена.

В это время на круче показались два немца. Я видел их на фоне неба. Один из них дал длинную автоматную очередь по моему парашюту. Он, очевидно, предполагал, что парашютист еще там. И только затем оба осторожно стали подходить к оставленной мной куче из строп, купола и вещмешка. Как только они оказались ко мне боком, я открыл огонь и уложил их обоих. А сам бросился наутек.

Скоро ко мне присоединились сержант Толокнов и гв. рядовой Якубов с рацией РБ, а потом гв. рядовой Краснов с упаковкой питания к рации".
Десантников из второй волны постигла та же участь. Но к утру вокруг лейтенанта Чухрая собралась группа человек в тридцать, занявшая оборону на высотке с крутыми подходами. Благо букринский рельеф – это сплошные высотки да глубокие яры.

"Когда рассвело, немцы предприняли попытку нас захватить, но мы яростно сопротивлялись. Они удалились, но часа через полтора, силами, значительно превышающим прежние, предприняли новую попытку. Бой был жаркий. Немцы лезли напролом. Вперед всех карабкался по склону широкомордый ефрейтор. Ахияр Якшиметов сидел за деревом, скрестив по-турецки ноги. В руках у него было противотанковое ружье. Когда ефрейтор был уже близко, Ахияр выстрелил - и головы ефрейтора как не бывало. Немцы опешили и стали быстро уходить. В этом бою мы потеряли одного человека убитым и одного раненым. Убитого похоронили, а раненого положили в ямку и забросали опавшими листьями. Жди, парень. Мы скоро вернемся".

Оставаться на прежнем месте было опасно. Решено было добраться до указанного в плане сборного пункта. Местная женщина сказала, что до него 17 километров и там десантники рассчитывали встретить остатки своей бригады. Но, придя туда, нашли только несколько обезображенных трупов, повешенных на телеграфных столбах, да надпись углем на листе фанеры, прикрепленной к одному из казненных: "Сталинским десантникам от власовцев привет!".

Просмотрев все, что было возможно, вокруг и не найдя ни единой живой души, бойцы решили возвратиться на старую высотку: там оставался раненый.

Но по пути задержали человека в форме полицая. Он назвал себя Василем, партизаном из отряда Ильи Морозенко и ему поверили. Это решение определило дальнейшую судьбу Чухрая.

Василь рассказал, что недалеко от сел Глинча, Пшеничники и Бучак действует группа лейтенанта Здельника, с которой десантники вскоре объединились. Через несколько дней к ним присоединилось 27 человек под командованием майора Льва, это было 29 сентября.

Начальник политотдела 5 вдбр херсонец Леонид Лев дрался как лев. Свою Красную Звезду он получил на Сталинградском фронте за то, что в критический момент немецкой контратаки 24 августа 1942 года лично возглавил противотанковую оборону, в ходе которой бойцы подбили четыре танка. Теперь же объединившиеся группы начали активные диверсионные действия в тылу немецких соединений, одновременно принимая меры к установлению связи с другими группами.

Группа Льва провела ряд нападений на коммуникации, вражеские гарнизоны, в результате которых истребила более 30 гитлеровцев, уничтожила четыре автомобиля, три зенитные установки, подожгла склад боевого имущества, захватила оружие и боеприпасы. 4 октября майор Лев решил продолжить выход к линии фронта и попытаться установить связь с наступающими войсками. Отправиться через линию фронта было поручено Чухраю и еще нескольким бойцам.

"В том месте, о котором было условлено, переход оказался невозможным. Нашли другое место. Там тоже должны были нас встретить. Дождались темноты, не без приключений перешли через немецкие порядки, прошли через нейтральную территорию, в темноте разглядели нашего часового. Пошли на него. Идем, а часовой стоит и не двигается. Странно. Подходим ближе — часовой не двигается. Уж не манекен ли это? Когда подошли совсем близко, разглядели лицо часового. Глаза испуганные и удивленные одновременно

- Ты чего испугался, солдат?
- Товарищ, ты минное поле ходил!

Оказалось, что боец-азербайджанец ожидал нашего появления, чтобы показать нам, где есть проход через минное поле, но задремал, а когда открыл глаза, то увидел, что мы идем по минному полю. Он остолбенел и ждал самого страшного.

- Товарищ, не скажи командир, что я спать!

Мы обещали и выполнили его просьбу. Мы были благодарны ему, что он молчал. Если бы он предупредил нас, мы, безусловно бы подорвались".
В штабе 47 армии десантники доложили о положении за линией фронта и получили приказ выходить из вражеского тыла. В наградном листе на орден Красной Звезды написано, что Чухрай еще раз перешел через линию фронта в обратном направлении.

                                      Иван Александрович Смагин.

В ночь  24 сентября полк легендарной Валентины Гризодубовой поднял в воздух  третью гвардейскую воздушно-десантную бригаду. Часы показывали 23.00. Курс лежал на правый берег Днепра, через линию фронта. Чуден Днепр при тихой погоде,--не успел Иван Смагин сказать гоголевскую строчку, как в небе засверкали разрывы вражеских снарядов. Гул от разрывов снарядов усиливался. Не обращая внимания на взрывы, молодые летчицы уверенно вели свои небесные извозчики к заданной цели. Перелетев Днепр, в самом широком месте, с высоты 800 метров  десантники полетели вниз под белоснежными куполами. 

Приземлившись в чей-то огород, не сняв с себя парашют, Иван на какую-то минуту забыл о войне. И вновь в голову полезли гоголевские строчки: Тиха украинская ночь...Наверное, так бы и простоял Иван Смагин, любуясь звездным небом, если бы не раскаты вражеской артиллерии. От грохота немецкой артиллерии Иван опомнился и сообразил, что находится во вражеском тылу... В эту же ночь семь десантников, куда входил и Смагин, собрались в заранее оговоренном месте.

Вышли на бывший пионерский лагерь. Там немцы расположили штаб танкового полка. Без шума сняли часовых и устроили ночной фейерверк. Да такой, что здание штаба полыхало более суток, а танки взрывались, как спичечные коробки от малейшей искры. Ночью проводили диверсии, а днем, укрывшись в многочисленных оврагах, спали.

Пищу готовили рано утром, когда осенний туман вместе с восходом солнца поднимался над еще звездной Украиной. Паек съели за неделю. Пришлось собирать на полях картошку.

За все время диверсионной работы в тылу врага ни один из семи красноармейцев в группе Смагина не погиб и не был ранен. А работа была не из легких. Взрывали мосты, линии электропередач, склады с боеприпасами, уничтожали комендатуры, убивали полицаев - изменников Родины.

Так, из уст деревенских мальчишек узнали, что в одном из сел немцы собрали для отправки в Германию молодежь и содержат всех в сарае, который охраняют местные полицаи. Времени на подготовку операции не было. Ночью подошли к указанному месту, сняли часового, полицая, и выпустили молодежь, около ста человек . Выяснили, где ночуют остальные полицаи. Тепленьких вытащили на улицу и связанных бросили в сарай, где только что находились пленники. Утром фашисты сами наказали полицаев:  расстреляли за их бдительность. 

И только в конце 1943 года группа вышла на своих.
Из воспоминаний Ивана Александровича Смагина (2005 год):
- На своих мы вышли! А как перейти линию фронта?  Я был самым маленьким по росту в группе.

Старшина Гриша Морозов мне и говорит: Давай Ваня в реку. Поищи брод. Ты маленький, немец тебя не заметит. И не заметил! За два месяца немецкого тыла я стал весить 42 кг. А последние семь дней у нас и крошки во рту не было. Разделся. Съехал на мягком месте к реке и пошел искать брод. Сколько искал, не помню. Но нашел. К своим еще не дошли, а душа радуется уже, что перешли линию фронта. Но, как оказалось, это были только цветочки.

- Стой, кто идет?
- Иван - Русак, - ответили десантники.- Стой, стрелять буду!  И простояли, пока командир не пришел. Расспросил бойцов, распределил по землянкам, накормил. Но докушать не успели  офицеры СМЕРШа приехали. 

Около месяца офицеры СМЕРШа допрашивали бойцов, все перепроверяли. 

А потом вновь переформирование, бои за  Венгрию, Австрию в составе 317 гв.СП 103 ГСД. В боях за Вену комсорг батальона ефрейтор Смагин тоже отличился. Благодаря его действиям и боевой смекалке батальон смог прорвать оборону противника.

За военные заслуги комсорг батальона Иван Смагин был награжден орденами Боевого Красного Знамени и Славы Третьей степени.

                        Анатолий Петрович Румянцев

Анатолий Петрович рассказывает, что когда коснулся земли – стало по-настоящему страшно - кругом стрельба, взрывы, немецкая речь, гул машин, всполохи ракет, а он один, никого из своих рядом. Неподалеку горит украинское село, видны зарева пожаров отдаленных деревень. Он шел всю ночь, пока не наткнулся на своих и пароль «Десять» дал возможность влиться в свой отряд.

Потери считать было некогда. Но не забудет десантник Румянцев такую картину: парашют раненого при десантировании солдата, которому оторвало руку, зацепился за дерево, десантник повис на нем и истек кровью. Его сняли и тут же похоронили.

Немцы обнаружили десантников сразу же. Завязался бой. В том бою они потеряли еще шестерых, которых было приказано не оставлять. По имеющейся карте определили, где находятся партизаны и, сделав из кольев и плащ-палаток носилки, отнесли убитых в лес к партизанам и там захоронили. На прощание взяли «смертные медальоны», чтобы написать близким о том, что сын, муж, отец уже никогда не вернутся.

У Анатолия Румянцева был хороший друг – Сергей из Саратова, плясун, гармонист, неунывающий, смелый, веселый парень. Во время очередного боя с немцами Сергея ранило в живот, да так, что требовалась срочная и квалифицированная медицинская помощь, а что было у солдата в индивидуальном пакете кроме ваты и бинта?! Чтобы спасти Сергея, Анатолий разорвал свою нижнюю рубаху, белье, перевязал друга. Сергей умолял: «Толя, застрели меня, не хочу в плен к фашистским гадам попадать…». Анатолий Румянцев, взвалив друга на спину, потащил его к мазанкам украинского села, чтобы передать местным жителям для оказания помощи раненому.

Но в нескольких хатах подряд никого не было. Лишь у одной сидела голодная, испуганная женщина и две ее девочки 5 и 7 лет. Женщина не хотела брать советского раненого – боялась за свою жизнь и жизнь детей: Украина была под немецким сапогом. Но раненого Сергея все же опустили в погреб и ушли – воевать…

Что стало с Сергеем, оставшемся в немецком тылу, Анатолию Петровичу до сих пор неизвестно. В том же бою погиб и старшина – добрый, улыбчивый парень. Он так и остался лежать на дороге, застреленный пулей снайпера в голову. Этот эпизод фронтовой жизни до сих пор отзывается страшной болью в сердце Анатолия Петровича.

Тот осенний рейд 43-го в немецкий тыл затянулся. Кроме постоянных изнурительных боев, подстерегающий на каждом шагу опасности десантники стали испытывать голод, ведь паек был взят из расчета на трое суток. Солдаты ходили на украинские поля – рвали кукурузу, яблоки в садах. Ночью воровали у немцев лошадей и ели их мясо. Костры жгли только ночью под укрытием плащ-палаток, чтобы не обнаружить себя. Да еще вши замучили. Свою одежду солдатики одевали на палки и выбивали насекомых, которые нещадно их грызли. А потом наступили осенние заморозки, пошел дождь со снегом… Чтобы сберечь тепло, спали по двое, подстелив одну плащ-палатку и укрывшись другой.

Рейд окончился 28 ноября – спустя 2 месяца после его начала. Задание командования было выполнено. Но уходили на боевую операцию по 32 человека во взводе, возвращались – по 12… Худые, истощенные, израненные… В их числе и 18-летний Анатолий Румянцев.

Киржач 1944 год. Те кто выжил из состава взвода. До десантирования их было 32 бойца.

Интервью с Жуковым Леонидом Степановичем, ветераном 3 ГВДБ.