От повышения до расстрела

Она отсчитывается с того момента, как в 1773 году князь Урусов попросил у Екатерины II привилегию на содержание русского театра в Москве и позвал в компаньоны английского фокусника и эквилибриста Майкла (Михаила) Меддокса. При первых же финансовых затруднениях князь бросил дело, оставив его англичанину, — и тот повел его очень успешно. Именно при нем было выбрано место для главного театра Москвы, и на этом месте был возведен Петровский театр, предшественник Большого театра (впоследствии сгоревший). Публика любила театр, а артисты любили начальника — он был весьма демократичен и предлагал определять будущую афишу на худсовете. Успехи Меддокса продолжались до тех пор, пока он не впал в немилость у нового градоначальника Александра Прозоровского, — тут сразу выяснилось, что театр был построен не по плану, что у него плох репертуар и вообще Меддокс недостоин управлять русским театром. Финансовый крах не заставил себя ждать; Меддокса вынудили заложить театр Опекунскому совету, после чего он достался казне; бывшему начальнику назначили почетную пенсию.

В 1806 году московская труппа получила статус Императорского театра и была вписана в государственную систему управления. Центр ее, разумеется, находился в Петербурге — московское начальство стали называть Московской конторой императорских театров. Весь XIX век Петербург жалел денег на местную труппу, поощряя лишь тех директоров, что были наиболее экономны. У руля Большого сменялись Федор Кокошкин («классицист», при котором поднялся уровень балета, прославился еще тем, что после того как Грибоедов по-дружески прочитал ему «Горе от ума», немедленно накатал донос губернатору; уволился он в почтенных годах по состоянию здоровья), Михаил Загоскин (тот самый автор «Юрия Милославского», проявлявший чудеса изобретательности при экономии бюджета и переведенный за заслуги руководить Оружейной палатой), и серия директоров, что, попадая на должность на пару лет, вовсе не успевали ничего сделать. В 1898 году Большому театру, что уже привык быть в тени и довольствоваться посылками с барского стола (Мариинский театр отправлял младшему братцу потрепанные декорации), наконец повезло: руководить Московской конторой назначили Владимира Теляковского.

Перефразировав старый анекдот, балетоманы называют Анатолия Иксанова «мелким менеджером эпохи Цискаридзе» — а под каким титулом он останется в истории, история и рассудит

Полковник конной гвардии был несколько неожиданной фигурой в театральном мирке, но честно желал разобраться в производстве — и разобрался.

Попутно потерял веру в человечество, привык, что ему врут в глаза, и стал лично ревизовать все отчеты (возмущаясь, например, тем, что, судя по счетам, на мытье полов в двух театрах, Большом и Малом, в 1900 году подчиненные потратили 468 руб. — но из них лишь рубль на швабры, зато 14 с копейками почему-то на духи). За три года московские императорские театры проснулись и оживились — но Теляковского тут же «забрали на повышение», в Петербург.

В раннесоветские времена Большой вообще собирались закрыть, и в 1922 году уже почти закрыли, но отстоял Луначарский. Первым «красным директором» Большого театра стала в 1920 году Елена Малиновская. Член партии большевиков с 1905 года, она перестраивала репертуар в соответствии со временем, но в талантах не разбиралась. Так, не дала возможности ставить спектакли юному Игорю Моисееву, и тот в конце концов плюнул и ушел создавать свой ансамбль народных танцев. Главным достижением Малиновской (что правила в 1920–1924 и затем в 1930–1935 годах) стало постановление ЦИК «О запрещении обследования и ревизии Большого театра и его филиала», что на полвека избавило главный театр страны от всех вопросов проверяющих. В 1935-м она мирно ушла на пенсию, а вот пришедшему ей на смену Владимиру Мутных (в свое время участвовавшему в расстреле царской семьи) не повезло: через два года его арестовали по обвинению в «создании террористической группы в РККА для осуществления терактов против членов правительства» и тут же расстреляли.

После войны в Большом правили самые разные люди: услужливый критик Александр Солодовников, перемещавшийся из одного директорского кресла в другое (МХАТ, Большой, Малый, Комитет по делам искусств), дважды увольняемый композитор Михаил Чулаки, творчески перерабатывающий Прокофьева (он шутил, что перед тем, как войти в свой кабинет, он обязательно стучится — если на стук кто-то отзывается, значит, его уже уволили). Значительно более интересный композитор Кирилл Молчанов после пары лет трудов сам запросился в отставку (потом Большой театр его настиг — он умер в ложе во время премьеры своего балета). Администратор Владимир Коконин, услышавший об упразднении своей должности по радио (в 1995 году переформатировалась система управления и всю власть получил худрук Владимир Васильев). Через пять лет и Владимир Васильев, также узнавший о своей отставке из СМИ.

Теперь вызванный в Министерство культуры и уволенный до окончания контракта Анатолий Иксанов. Человек, которого будут вспоминать успехами оперной труппы и скандалами с балетом. Перефразировав старый анекдот, балетоманы его называют «мелким менеджером эпохи Цискаридзе» — а под каким титулом он останется в истории, история и рассудит.