Об Урлашове и о Навальном.

 Не секрет, что процесс над Навальным является процессом политическим. Современные медиа таковы, что мы могли с вами и читать стенограммы этого процесса, и наблюдать выступления прокуроров, и адвокатов, и самого Алексей Навального. И я думаю, что те люди, которые изначально относятся к Навальному нейтрально: кто он такой, да? То есть, люди, которые ничего не знали о Навальном, сейчас понимают, что его просто плющит власть, да? То есть, сторонники Навального – это люди, заточенные на поддержку, противники Навального – это люди, заточенные на войну. Это политика, да? Это люди с политическими взглядами. Навальный здесь в данном случае – лишь фигура, на мой взгляд, представляющая определенную угрозу, раскачивающая определенные представления о власти. Ну, достаточно вспомнить мем «партия жуликов и воров», чтобы вот автора этого мема власть хотела бы законопатить. Это совершенно… или, как говорят мои друзья в Кремле, нахлобучить. Вот. 

То мне кажется, что вот этот процесс, если говорить, процесс… вот забыли, что он Навальный, он Петров, да? Вот «Кировлес», да? Вот он нулевой, вот он нулевой. Вот все обвинения… я внимательно прочитал, и прослушал, и прочил речь прокурора. Ну, послушайте меня… ну, в общем… ну, стыдная история. Я думаю, что господину прокурору стыдно должно быть. Ну, может, не стыдно, но должно быть стыдно. Это абсолютно непрофессиональная работа как следствия, на мой взгляд, так и прокурора. Ну, понятен политический аспект этого дела, он совершенно очевиден. И для, повторяю, людей, которые, там, не заточены политически на сторонников или противников Алексея Навального, тут совершенно очевидная история: этот процесс политический. 

То, что прокурор потребовал 6 лет – конечно, это, может быть, совпадение, но я нашел в этом довольно такой троллинг серьезный. 6 лет – это президентский срок. Срок, слово «срок» здесь важно. Не «срок президентский» важно, а слово «срок» здесь важно. И я вам могу сказать, что я, конечно, не знаю, какое будет решение суда, потому что, ну, как в голове человека судьи Блинова, там, разберешься? Это же надо прослушивать его телефон – а кто ж это пойдет на такое нарушение закона, кроме тех, кто этот закон, скажем, исполняет? Вот. Но в моем представлении, значит, такой большой срок, значит, направлен на то, чтобы Навальный понял, что с ним играют не в игры, чтобы либо он, значит, уехал, либо его закроют, как говорят, опять-таки, разные люди. Поэтому я считаю, что угроза посадки Навального велика. Ему могут дать условный, ему могут дать не условный. Сейчас скажу страшную вещь для сторонников Навального: это не важно. Потому что через, там, месяц в апелляции ему могут дать уже наоборот, условный или не условный, в зависимости, да? То есть, вот то, что будет 18 июля в этом смысле – это все сигналы, это все знаки, это все размахивание руками. 

Просто я немножко представляю, как функционируют принятия решений, как люди понимают, выносящие решения, что на самом деле они не выносят решения, они озвучивают принятые другими людьми решения. Поэтому я считаю, что угроза посадки Навального велика. Я могу вам сказать, что я это понял тогда, когда Навальный в эфире телеканала «Дождь» сказал, что «при мне Путин будет сидеть». Ну, это говорится так: он получил обратку. Понимаете, он не сказал, что «при мне будет суд над Путиным», «при мне, там, мы начнем разбирательство, начнем изучать дела, куда выведены деньги, что нарушено». Нет, «он будет сидеть». Ну, сказал. Ну, тогда чего? 

Это не отменяет совершенно того, что этот процесс, на мой взгляд, совершенно политический. И даже в этом смысле он хуже, чем процесс – пусть меня простит Михаил Борисович Ходорковский – над Михаилом Борисовичем Ходорковским, потому что все-таки в первый процесс там были серые зоны, там были серые зоны. Здесь нет серых зон, в процессе по «Кировлесу» нет серых зон. Ну, нет. Есть оговор, с моей точки зрения, да? То есть, есть некое слово человека, которого Навальный, или, вернее, по представлению Навального, уволили. И этот человек, и эти люди (их там трое), те люди, которые пострадали в этом смысле, что они потеряли свои посты как неэффективные менеджеры, они выступают против Навального. И, соответственно, ну, вот на них пока прокурор строит все свои, как бы сказал, конструкции – назовем это так, чтобы не попасть под суд, конструкции. 

Поэтому я думаю, еще раз говорю нашей аудитории, что это история, конечно же, политическая. Навальный заявил о себе как кандидат на пост президента Российской Федерации – я имею в виду, тогда, в том эфире. Сейчас он заявил себя как кандидат на пост мэра, что является, конечно, политическим постом. И, кстати, не является никакой, там, крышей для возможно избранного мэра. Мы сейчас видим, что происходит в Ярославле. Вот вам избранный мэр. Там, поскольку у него было 67% что ли, он получил… больше, больше, 79 что ли он получил процентов, Урлашов, да? И взяли по подозрению, внимание, по подозрению арестовали на два месяца. Поэтому, даже если представить себе чудо чудесное, что Навальный был бы избран, это бы его никак не спасло. Это первая история. 

Я вернусь еще к московским выборам, я хочу просто ответить вам на вопросы по поводу вот этих процессов. «Связана ли история Навального с историей Урлашова?» Да, связана, да, связана. Значит, я вам напомню, что в Ярославле должны быть выборы. Это выборы в законодательной собрание области, и там, значит, Урлашов отказался возглавить список «Единой России». Ему это предложили – нормально, да? Ему это предложили, он отказался и, как я понимаю, согласился возглавить список… а может, и не согласился еще, но был готов, во всяком случае, возглавить список прохоровской партии «Гражданская платформа». Значит, послезавтра там должна пройти – или завтра, завтра-послезавтра – там должна пройти конференция, которая должна сформировать список. И понятно, что Урлашов, даже находясь в заключении, он человек невиновный, по нашим законам по российским до решения суда, которое вступило в силу, так же, как и Навальный, то есть, он не поражен в правах. Вот интересно, мне интересно, вытянет ли «Гражданская платформа» в Ярославской области, поставит ли она арестованного Урлашова во главе списка. А если поставит, то как он сдаст документы, поскольку он находится в заключении в Москве. 

И мы видим казус Удальцова, да? Удальцов имеет право избираться, но не может подать документы, он под домашним арестом.

Значит, Мосгоризбирком, на мой взгляд, нарушая все законы, значит, соответственно, говорит так: «Нет, пусть явится лично». Хотя есть решение о том, что он под домашним арестом. Я думаю, что там большая судебная перспектива. И это ставит, безусловно, и пока только это, с моей точки зрения, ставит под сомнение вот выдвижение, честность выдвижения кандидатов, пока назовем это так. И это дело Собянина. Но я к этому еще вернусь. 

Значит, возвращаясь к Урлашову, я не могу вам ничего сказать по поводу вот конкретной истории. Я посмотрел ролик, я посмотрел запись – пока все невнятно, скажем так. Если бы я был присяжным, причем присяжным нормальным, да?.. То есть, вот человек, который не знает, кто такой Урлашов, там… ну, там, какой-то Иванов где-то чего-то там и так далее. То у меня были бы обоснованные сомнения, а все сомнения всегда трактуются в пользу обвиняемого или подозреваемого. И каждый нормальный человек может сказать: «Не доказано». Вот ничего там пока не понятно. То есть, понятно, что есть какая-то материальная основа для следственных действий. Совершенно не понятно… то есть, понятно на самом деле политически, но вне политики не понятен арест, не понятно задержание СОБРа, не понятно, почему его не взяли с поличным, если велась оперативная запись. Там много есть вопросов, я пока не готов… так как дело Навального я внимательно изучал, а дело Урлашова, ну, вот оно вот … уже когда появляется второй эпизод, сразу понятно, что первый не работает. 

Ну, там, например, есть в урлашовском деле такие невнятицы, которые никто не объясняет. Там история про найденные, там, то ли полмиллиона долларов, то ли, там, чего-то еще. Значит, в протоколе, в официальном документе, протоколе, да? Написано, что был изъят только мобильный телефон, ни о каких деньгах там речи нет. Простите, так есть или нет? Поэтому, вопросов гораздо больше, чем ответов, все сомнения в пользу обвиняемого. Поэтому мне кажется, мне представляется, что это дело тоже политическое. 

Итак, первое – это выборы. И когда у нас Кремль и нынешняя кремлевская администрация говорит о том, что «мы за конкуренцию»... Ребят, ну, как вы за конкуренцию? Вы просто закрываете противника действующей власти. Кстати, обращаю внимание, что донос, именно донос на Урлашова написал депутат-единоросс, владеющий фирмой. Кстати, вопрос: а он имел право владеть фирмой? У нас за это Гудкова, по-моему, исключали. Вот депутат-муниципал-единоросс написал донос, заявление. Назовем это заявлением. Донес, скажем так, вежливо, донес. Ну, хорошо, а если бы Урлашов согласился возглавить список «Единой России», как вы думаете, этот вот депутат, он написал бы этот «донес», даже если бы оно было? Мне представляется это сомнительным. При этом этот депутат-единоросс, который донес, который рассказывал о вымогательстве, он постоянно выигрывал тендеры в Ярославле на уборку его фирмы, на уборку мусора, у того же Урлашова. 

Мне представляется, мне видится, что это спланированная спецоперация под запись именно для устранения человека, который, вопреки, да, вот общему тренду, где должна выигрывать «Единая Россия», в Ярославле обыграл кандидата «Единой России». Сам вышел из «Единой России», Урлашов – то есть, предатель. Значит, он обыграл представителя «Единой России» на выборах мэра, который набрал там что-то 20 с чем-то – то есть, вдвойне предатель. А теперь еще готовится возглавить в законодательное собрание список «Гражданской платформы», которая может опередить, ну, с популярностью «Единой России», опередить ее на выборах. Ну, это трижды предатель. Поэтому, что тут? Закрыть, и все. 

То есть, на самом деле вот такое устранение политических конкурентов, как возможное устранение Навального, я имею в виду, его… там, скажем, если 18 июля вынесут обвинительный приговор, ему же могут изменить, хотя приговор не вступит в силу, меру пресечения. 18 июля – я цифру вам, дату называю. То есть, за, там, за два месяца минус десять дней до выборов. 

Вот эта история, мне кажется, она очень важна. Это новая тенденция, она плохая, потому что… я возвращаюсь к своей идее, к своей мысли, к своему взгляду на то, что, скажем, если в Ярославле Урлашов действительно является очень мощным и сильным противником действующей партии власти и выигрыш его списка в законодательное собрание Ярославля весьма возможен, то мне представляется, что выигрыш Навального на выборах мэра Москвы маловероятен, мягко говоря. И даже второй тур маловероятен. Поэтому, не является угрозой для вот этих выборов, просто не является. Он является угрозой в том смысле, что когда говорят, что он маргинал, если он наберет, там, условно говоря, миллион и больше голосов на выборах, это серьезная история. Я знаю, что некоторые мои товарищи, там, в застенке обсуждали эту цифру критическую. Представляете, если Навальный… представляете, они сидят и говорят: «А представляешь, что будет, если Навальный наберет миллион голосов на выборах?» Ну ладно, там, он выводит 40 тысяч, там, по максимуму 50 – ну, это так, не критично. Но за ним будет психологически миллион избирателей. «Не-е-е-е…» А чего не-е-е? Ну, наберет миллион. А Собянин наберет, там, семь миллионов, например, да? Ну, я условно говорю. 

Поэтому, возвращаясь к использованию судебной, правоохранительной и судебной системы в целях борьбы с политическими противниками – кончится это плохо для тех, кто это устраивает. Ну, слушайте, мы живем в XXI веке, где все быстро происходит и где быстро меняется ситуация. Наверное, все помнят, как гнобили Бориса Николаевича в Москве во время выборов московских, да? Там была другая история, конечно, там люди были более бесстрашными в то время, да? Им больше было что терять, я думаю, вот так. И, несмотря, там, на все как бы препоны, Борис Николаевич Ельцин был избран. Хотя, если бы Горбачев его послал, как он говорил нам тут, послом, там, в Боливию куда-нибудь или в Зимбабве, то Борис Николаевич до сих пор бы там сидел послом. То есть, на самом деле это вопрос гибкости власти. 

Поэтому, завершая эту часть, завершая ее перед новостями, про Навального и Урлашова, я еще раз… я говорю вам банальные вещи: с моей точки зрения, это политически мотивированные процессы и действия, связанные с испугом пред этими людьми. Это вы их не боитесь, а власть их боится, потому что Урлашов уже доказал, что он может выигрывать выборы, а Навальный впервые идет на выборы, и идет, там, ветер ему в паруса. Ну, посмотрим, как будут развиваться события,