Правда о том, как Ходорковский хотел продать американцам "Юкос"

РАСКРЫТЬ рецепты внутренней кухни «ЮКОСа» решился один из бывших собственников компании Алексей ГОЛУБОВИЧ, до осени 2001 года работавший там директором по стратегическому планированию и корпоративным финансам. Публикуем выдержки из его интервью.
Вместо нефти — «скважинная жидкость»

— В ПЕРВЫЙ раз разговоры о продаже «ЮКОСа» иностранцам пошли в 98-м году. Но уже в разгар переговоров с «Филипс Петролеум» (нынешняя «Коноко Филипс». — Ред.) случился кризис. Продажа компании официально так и не названному американскому стратегическому инвестору стала готовиться снова в конце 2002 — начале 2003 года.

Менеджмент и владельцы компании вроде бы действовали в интересах акционеров: цена на акции компании растёт, прибыли огромные.

Но… прибыль, как выяснилось, получена благодаря схемам ухода от налогов.

Из скважин добывалась не нефть, а «скважинная жидкость», которая почти ничего не стоила. Она сразу же продавалась зарегистрированным в офшорах — Мордовии, Калмыкии и др. — компаниям. Налоги были минимальными. Нефтеперерабатывающие заводы за переработку как будто «чужой» нефти тоже получали только три копейки. Потом точно так же бензин, который принадлежал не «ЮКОСу», а его офшорным компаниям, попадал на бензоколонки.

…Примерно в мае 2003 года меня поразила фраза, когда он (Ходорковский. — Ред.) объяснял, что мы распределяем сейчас средства из «Менатепа» в доверительное управление неким фондам. Якобы проценты с переведённых туда 500 млн. долл. пойдут на финансирование образования студентов из России.

Сами деньги использовать как бы нельзя, пусть они там лежат на всякий случай — мало ли что… Ну, например, признают «Менатеп» преступной организацией не только в России, но и во всём мире. Тогда эти деньги и пригодятся…

…На свободе из акционеров («Менатепа». — Ред.) остались пять человек — они сейчас в Израиле и Швейцарии, а управление остатками «Менатепа» ведётся из Израиля… И сейчас, чем хуже обстоят дела у Ходорковского, тем ему, Невзлину, проще доказывать, что он — жертва, что он — политический эмигрант.

В «ЮКОСе» всегда была проблема — очень большое влияние Службы безопасности, которая пыталась поставить людей в зависимость. Она подчинялась Невзлину, который был вторым лицом в группе «Менатеп» (гибралтарская офшорная компания, через которую М. Ходорковский, Л. Невзлин и некоторые другие собственники формально владели «ЮКОСом». — Ред.).

Служба безопасности собирала досье не только на сотрудников, но и на партнёров. Помню, мы вели переговоры с Усмановым (известным российским предпринимателем. — Ред.).

Ему принадлежала большая компания в Архангельской области с крупными нефтяными месторождениями, которую он был готов продать. Переговоры подходили к концу, но кто-то поручил Службе безопасности за ним следить. Когда слежка вскрылась, Усманов сказал: мне такие партнёры не нужны…
Всесильная Cлужба безопасности

— БОЛЬШЕ всего меня поразило расследование покушения на Рыбина. Он был одним из основных бизнес-партнёров Восточной нефтяной компании. Когда она была приватизирована, Рыбину с точки зрения «ЮКОСа» следовало забыть, что компания ему должна 100 млн.

долл. по всяким строительным подрядам и 20 млн. долл. — обязательства выкупить у него акции Ачинского нефтеперерабатывающего завода.

Рыбин выигрывал арбитражные суды. Но в «ЮКОСе» была установка, что нам противостоят жулики и мы им платить не будем вообще. Я Рыбина впервые увидел по телевизору, когда произошёл этот взрыв, погибли люди. Рыбин свои требования вдруг снял, однако после этого всех членов правления «ЮКОСа» стали приглашать на допросы.

Но следователь про Рыбина ничего не спрашивал. Зато он много и подробно рассказывал, какой страшный человек руководитель нашей Службы безопасности, что у них же везде связи…

Внутри «ЮКОСа» было мнение, что покушение на Рыбина не может быть выгодно никому, кроме самой компании. Но Невзлин всем озвучил версию: это томские бандиты, с которыми Рыбин не может расплатиться. Версия про бандитов была стандартная и любимая. То же было и с мэром Нефтеюганска Петуховым: жена контролировала рынок, вот мужа бандиты и убили.

А то, что никакие бандиты так после этого и не возникли, никакого коммерческого последствия у этого убийства не было, — уже никого не волнует. Выгодно «ЮКОСу», но убили бандиты…

Жалобы на Службу безопасности не то что не принимались, они явно вызывали у него (Ходорковского. — Ред.) что-то вроде зубной боли. Но одно дело, когда хотят избавиться от вас как от человека, занимающего какую-то должность, — может, хотят отдать должность другому — или как от мелкого акционера, которого хотят заменить на другого акционера.

Другое дело, когда начинаются проблемы у близких: попытка обанкротить бизнес жены (компанию «Русский продукт». — Ред.), потом взрыв рядом с её машиной, потом проверка за проверкой, организуемые с помощью правоохранительных органов. После этого выясняется, что ещё и все машины отравлены ртутью.

Жена начала себя очень плохо чувствовать, но причины найти никак не могли. Проверили уже всё, когда один из врачей посоветовал сделать анализы на отравление парами ртути или воздействие радиации. Пострадали мой младший сын, жена, её 7-летняя племянница, которая часто ездила с ней, и гендиректор «Русского продукта». Оказалось, в тот же центр, где нам делали анализы на ртуть, уже обращались и другие бывшие сотрудники «ЮКОСа» с той же проблемой. Во-первых, все они занимали большие должности в «ЮКОСе», во-вторых, все были в конфликте с Невзлиным и Службой безопасности.

Отношения с Ходорковским (после увольнения Голубовича из «ЮКОСа». — Ред.) были настороженно-подозрительные. Незадолго до своего ареста он донёс до меня три тезиса. Первое: ни в коем случае не надо возвращаться в Москву, потому что против меня могут возникнуть уголовные дела. В моём понимании они могли возникнуть, если бы, так сказать, бывшие коллеги по «ЮКОСу» помогли.

Второе: в Лондоне мне могут предоставить возможность заниматься бизнесом. Третье: что у Службы безопасности «ЮКОСа» теперь и в Лондоне хорошие связи: приезжал Шестопалов (начальник Службы безопасности. — Ред.) и нашёл общий язык даже с местными полицейскими. То есть менты везде менты, и, если что, мы вас и здесь достанем…