ДВА МИРА, ДВА ШАПИРО.

Еврейская фамилия с нееврейским именем – Шапиро Генрих.       Это было потрясающе!       Вы спросите – что в этом потрясного?       Три тысячи человек стояли и аплодировали, то есть хлопали в ладошки: из-за кулис на ярко освещенную сцену вышел богато наряженный в ордена Леонид Ильич Брежнев. Год 1968 – награждение Грузинской Советской Социалистической Республики орденом Ленина с прикреплением оного к Красному знамени республики в честь ее пятидесятилетия.      

Все стоят, а он сидит – Шапиро Генрих. Корреспондент агентства Ассошиэйтед Пресс. Белая рубашка с короткими рукавами, черный галстук, пиджак сзади на спинке кресла. Никто уже не смотрит на дорогого Леонида Ильича – все смотрят на Шапиро Генриха. Он один сидит и, представьте себе, не аплодирует.        Это было зрелище!

   У Генриха Шапиро усы как у Сталина. Плечи как у Гриши Новака. Сидит спокойно и смотрит целеустремленно на сцену, как пророк, заранее предвидевший комедию.        

 -Было так. Москва, Тверской бульвар, старое здание ТАСС, без четверти шесть утра по московскому времени. Наш старый знакомый Шапиро Генрих выгуливает своего дога и внимательно оглядывается по сторонам. Дог "отмечает" путь своего следования у каждого столба и грязной урны. У здания ТАСС дог сделал свое дело.

 Но Шапиро Генрих остался недоволен – у решетчатого светового окна на панели, как всегда с выбитыми глазницами, он заметил сквозь одну из них дымок      

Продолжая свой путь, американский Шапиро думал – с чего бы быть дымку с подвального этажа ТАСС (значит пожар). Поэтому обратный путь он провел бегом, заметив, что дымок идет все более интенсивно. Это уже очень не понравилось догу, но он был на поводке, и у него не было выбора.

 На квартире в соседнем переулке наш Шапиро Генрих бросился к телетайпу (был в то время такой аппарат для быстрой передачи мыслей из страны в страну телеграфным способом). Его сообщение было кратким, в силу обстоятельств, и содержало всего четыре слова: "В Москве горит здание ТАСС".      

А в Москве, восемь часов утра по местному времени. В большой кабинет Генерального директора ТАСС входит многолетний и несменяемый ни при Сталине, ни при Хрущеве и ни при Леониде Ильиче товарищ Логунов. Возле стола стоит референт с пачкой телетайпных сообщений из телеграфных агентств мира.

Одним из первых было сообщение из Нью-Йорка, из агентства Ассошиэйтед Пресс: "По сообщению нашего московского корреспондента Генриха Шапиро, в Москве горит здание ТАСС".      

– Вы читали это сообщение? – вопрос референту.      

– Да, – отвечает референт, – очередная провокация.      

И все-таки, – замечает наученный быть осторожным Логунов, – кто у нас дежурный по пожарной части?        

-Старший дежурный Шапиро, очень бдительный и заслуженный человек.      

– Вызовите его, пожалуйста.    

Через пятнадцать минут еле разбудили пожарника  Шапиро…       Когда Шапиро - пожарник  входил в кабинет Логунова, за ним ворвался вихрь черно-сизого дыма. В соседних кабинетах заработали телефоны. .. Этажи все были в дыму, а снизу очень подогревало.   (Пожарных вызвали рядовые работники).    

Пожарные вовсю работали брандспойтами и топорами. Подвальный этаж ТАСС, со сгоревшими десятилетиями хранившимися архивами, превратился в грязный плавательный бассейн…

После того как этажи ТАСС очистились от дыма, а пожарные уехали рапортовать о выполнении своего долга, у Логунова собрались ответственные начальники отделов – на планерку.      

– Слава богу, обошлось. – на большее у Логунова не нашлось слов.      

– На сегодня хватит.

– И когда последний из ответственных товарищей покинул кабинет, Логунов, уверенный что он в одиночестве, в сердцах произнес: "Два мира – два Шапиро!". 

      Уже к 12 часам дня по московскому времени эта распечатанная в двух экземплярах фраза лежала на столе у руководителя КГБ Семичасного и у начальника ГРУ.       Дело решили замять.

Руди Портной.