Цензор не дремлет

Критик Матизен: от Чечни до Бреста.
 
Показательный инцидент приключился на нынешнем Московском международном кинофестивале. Вот как случившееся описала известная общественная деятельница Дарья Митина:
«Всё-таки наша творческая тилигенция (орфография автора) – именно то самое, как её Владимир Ильич детерминировал, точнее не скажешь... После показа фильма «Наслаждение» британского режиссера Гарета Джонса была пресс-конференция съёмочной группы. Сам фильм достаточно дурацкий, и сказать о нем решительно нечего. Но один момент поразил до глубины души:
Героиня картины (в исполнении Жанны Балибар) – в прошлом военный фотокорреспондент, пытающаяся избавиться от посттравматического синдрома, полученного в ходе чеченской кампании. Она делится с другим героем фильма гнетущими её воспоминаниями, рассказывая, как чеченские боевики на лесопилке распиливали солдат российской армии. И вот встаёт на пресс-конференции президент гильдии киноведов и кинокритиков Виктор Матизен и начинает менторским тоном поучать режиссера – мол, как вам не стыдно, вы утратили объективность, приняв точку зрения лишь одной из воевавших сторон. Типа, откуда вы знаете, что это чеченцы русских солдат распиливали, а не наоборот?..
Режиссер аж в осадок выпал. Говорит, только в России такие вопросы могут задать... Стыдоба…»

Борец за сохранение доброго имени ичкерийских палачей Виктор Матизен – существо удивительное во всех отношениях. Сочинил он как-то рецензию на российско-белорусский фильм «Брестская крепость»:
«Фильму «Брестская крепость» едва ли грозит зрительский штурм», - предсказал «знаток кинематографа». После этого успех фильма был гарантирован…
Заодно уж продемонстрировал Матизен и «знание» истории:
«О том, что сражение за Брестскую крепость не имело военного значения, писал еще Сергей Смирнов в предисловии к своей знаменитой документальной книге, собравшей свидетельства десятков людей, причастных к тем событиям. Штурм и оборона крепостей – элементы античной и средневековой стратегии, утратившие смысл в результате появления мобильных танковых соединений и авиации, способной наносить бомбовые удары, перед которыми не устоят никакие стены».

Разумеется, Сергей Смирнов никогда не писал, что «сражение за Брестскую крепость не имело военного значения». Виктор Матизен просто врёт, так уж принято у «рукопожатных». Мысль о том, что их враньё легко проверить, профессиональным либералам обычно в голову не приходит.
На самом деле, 45-я пехотная дивизия (бывшая 4-я австрийская) вермахта после 22 июня не продвигалась на восток, как это было запланировано, а день за днем, неся тяжёлые потери, пыталась сломить сопротивление гарнизона крепости. Вместе с 45-й дивизией в Брестской крепости были задействованы подразделения 31-й и 34-й пехотных дивизий. Потом немецкому командованию пришлось расследование проводить, выяснять причину тяжелых потерь.
Это, оказывается, «не имело военного значения». Несостоявшийся физик и косноязычный кинокритик Матизен особенно забавен в роли толкователя военной истории, ссылающегося на элементы античной и средневековой стратегии. 
Не менее смешон его поток сознания относительно судеб защитников крепости:
«Сегодня с некоторой уверенностью можно говорить о том, что несколько тысяч (по немецким данным) защитников крепости были захвачены или сдались в плен, несколько сотен (исходя из того, что нападавшие потеряли около 500 солдат) погибли, а несколько десятков предпочли умереть, но не сдаваться. Со старосоветской точки зрения, героями были лишь последние, с современной – героями и жертвами оказались все». 
Кто сказал дикому кинокритику Матизену про такую «старосоветскую точку зрения»? Со второй половины пятидесятых годов в СССР принципиально изменилось отношение к попавшим в плен. Выжившие защитники Брестской крепости заслуженно считались героями. А прошедший через плен майор Петр Гаврилов был удостоен звания Героя Советского Союза.
Почему-то «рукопожатным» непременно нужно какую-нибудь дикость высказать, чтобы напомнить о своем существовании. Тут любая война сгодится – от Великой Отечественной до чеченской: главное, чтобы прозвучавшая дурь соответствовала требованиям либеральной цензуры.

Николай Морозов