Где любовь в пирамиде Маслоу!?...

 

Чего боится среднестатистический человек любого пола? Чего он хочет? Если покрутить пирамиду Маслоу, всё вроде бы просто, чтобы всё, что там нарисовано, было в полном комплекте и ничего за это не было. И тосты все про один и тот же перечень пожеланий, и открытки поздравительные как под трафарет, но с маленькими нюансами. Всё желают сотни лет одно и то же, а оно как-то не исполняется до конца, а если всё исполнилось, то и выпить уже не с кем, и открытки никто не присылает.

 Сидит такой счастливчик, здоровый, как бык, в тёплом доме с полным холодильником и нормальным счетом в банке, умный, как библиотека Ленина, удовлетворенный по самое горлышко… бутылки, которую даже не с кем разделить. Потому что скучно, потому что лень уже нарушать свое философское гордое одиночество примитивными встречами и повторяемыми разговорами ни о чем. Всё исполнилось, а счастье, обещанное, так и не наступило. Заглядывало на время, но всё говорило, что некогда ему, столько народу надо обойти, чтоб всех осчастливить.

Вот незадача, может быть, Маслоу чего-то не учел, или что-то там про любовь не совсем ясно уточнил, нарисовав ее посредине в социальных потребностях? Как-то странно эти потребности с любовью мало увязываются в нашей жизни. То ли социум попался неудачный, то ли потребности завышены, раз не может он их удовлетворить.

А ведь, любовь, говорят, спасет мир. И многие до сих пор верят. Ищут ее, страдают, жизни отдают почем зря. Может, не туда отдают? Может, не стоят гроша ломанного все наши страдания любовные, подвиги, благотворительность? Ведь, если глубже копнуть, как-то быстро на мель натыкаешься, как-то всё эгоистично страдаем.

 «Не верю», — у Станиславского была хорошая проверка качества страданий, поэтому и актеры наши самые грандиозные. Мы всё глубину искали. Во всем ее искали, в дружбе, в службе, на войне, в любви. Какую-то непонятную, никем неописанную глубину, которую и описать-то словами невозможно, и ни в какие пирамиды она не влезает.

Глубина чувств, глубина отчаянья, когда уже даже ничего не страшно, когда всё потерял и терять больше нечего, не осталось никаких ценностей, но и не циник, а так… бога пошел поискать. И не нашел. Нету, говорят, не числится. Книжек про него много, а сам не соблаговолил посетить.

И когда понял, что ничего в этом мире не имеет смысла, и никакие заслуги с собой на тот свет не заберешь, как обещали маклеры индульгенций, тут как-то даже не страшно становится, а совестно. А чего жил-то? По итогам к чему пришел, вроде всё было, выполнил по полной, как у всех. А уходить с чем, да и куда?

Пишут что-то про райские кущи, про геенну, но как-то похабненько, не верится в сказки уж давно. А что там за чертой страха, когда видел не раз чужие смерти, ставшие обыденностью. И всё же никак не привыкнешь к тому, что однажды тоже придется навсегда закрыть глаза. И никакой гарантии, что после что-то будет.

Прокручиваешь назад свою пирамиду Маслоу и думаешь, а зачем это всё было, если там, за гранью жизни, что-то совершенно другое и вряд ли похожее на местные чудеса? Может быть, бесконечно ужасное или наоборот, но и это уже не важно, если сыграть свою роль ещё качественнее. Если переступить порог страха и разбудить в себе стыд…

Стыд за то, что слишком долго бегал по горизонталям пирамиды и тратил время на ерунду, ничего не стоящую. Стыд за то, что не выполнил всех своих обещаний хранить любовь и верность до конца. Просто не хватило сил. Просто не понимал, а что же такое этот самый конец. И что же такое, эта самая истинная любовь, которую люди обозвали никому не понятным богом. Наверное, хотели запутать друг друга, чтобы долго искать, забыв, что она так близко, вот здесь, между нами, в эту минуту, которая не заканчивается никогда.

Написала и задумалась, тут же про женщин надо, а я про что? А потом поняла, так ведь нет никого кроме нее, Женщины. Это ж она вся наша жизнь, вся наша любовь, которую теряешь почему-то бесконечно по странному закону притяжения, который манит и обманывает одновременно.

Вика Верлинская