Июнь 1941-го. БССР. Эвакуация тюрем

В эти дни мы вспоминаем о трагическом начале Великой Отечественной войны. Но с датой 22 июня связано и еще одно не менее кровавое событие нашей истории. Речь идет о бесчеловечной и жестокой эвакуации заключенных тюрем, находящихся в западных областях советской Беларуси. Это «внеплановое» для Народного Комиссариата Внутренних Дел СССР мероприятие обернулось страшной трагедией для многих тысяч людей.

Пытки камерного типа

К началу Великой Отечественной войны в Советском Союзе была создана достаточно разветвленная тюремно-лагерная система, которая управлялась Тюремным управлением НКВД СССР. Еще в 1934 году Постановлением СНК в подчинение НКВД СССР были переданы все тюрьмы (называемые тогда изоляторами), находящиеся в союзных республиках. Для управления местами заключения в составе ГУЛАГ НКВД СССР был организован Отдел мест заключения ГУЛАГа, а на местах - ОМЗ НКВД/УНКВД. 

В 1936 году на базе Тюремного отдела НКВД СССР создается Тюремный отдел ГУГБ НКВД, которому присваивают название «10-й отдел ГУГБ НКВД СССР». Через два года статус этой структурной единицы повышается до уровня Тюремного отдела НКВД СССР (ТО НКВД СССР). В 1938 г. приказом Народного комиссара внутренних дел № 00641 на базе Тюремного отдела и Отдела мест заключения ГУЛАГ было организовано Главное тюремное управление (ГТУ) НКВД, сконцентрировавшее управление всеми тюремными учреждениями страны. 

В феврале 1941-го в связи с разделением НКВД СССР на два наркомата – НКВД СССР и НКГБ СССР – часть тюрем была передана в ведение НКГБ, где руководство ими было возложено на 2-й отдел (начальник – майор ГБ Л.Ф. Баштаков). А в НКВД, в свою очередь, было создано Тюремное управление, во главе которого встал капитан ГБ М.И. Никольский.

Такое положение вещей продолжалось до нападения Германии на Советский Союз, когда НКВД и НКГБ вновь были объединены в единый наркомат – НКВД, а руководство тюрьмами было вновь сосредоточено в Тюремном управлении НКВД (за исключением пересыльных тюрем, подчиненных ГУЛАГу).Накануне войны на территории БССР находилось 24 исправительно-трудовые колонии, из которых 3 были сельскохозяйственные, 7  - промышленные, остальные – особого строительства. На 1 января 1941 года численность заключенных в исправительно-трудовых  учреждениях, подведомственных управлению исправительно-трудовых колоний НКВД БССР составляла 8544 человека. 

Эти колонии предназначались для содержания осужденных за уголовные преступления на срок лишения свободы до трех лет. Лица, осужденные за «антисоветскую деятельность», «контрреволюционные преступления», особо опасные преступники в основном направлялись для отбывания наказания в лагеря ГУЛАГа за пределы республики. 

Кроме этого в БССР было 33 следственные и срочные тюрьмы с лимитом наполнения 16 945 мест, в которых к 10 июня 1941 года содержалось 26 237 заключенных. Они предназначались для содержания подследственных, а также осужденных за контрреволюционную деятельность.

В Могилевской, Гомельской и Полесской областях было по одной тюрьме на область, в Витебской, Брестской и Пинской областях – по три тюрьмы, в Белостокской и Вилейской областях – по 4, в Минской – 5 тюрем, в Барановичской – 7. Лимиты наполнения тюрем колебались от 60 мест (тюрьма №17 в г. Столбцы Барановичской области) до 2680 (тюрьма №23 в г. Брест). 

Конвой. Кадр из кинофильма "Перед рассветом"

Впрочем, заключенных в тюрьмах БССР было на много больше, чем номинально они могли принять. К примеру, в журнале НКВД СССР о численности заключенных в тюрьмах отмечено, что 10 июня 1941 года в вилейской тюрьме №26 содержалось 1031 человек при допустимом лимите в 350, а в минской «Володарке» при лимите в 1000 заключенных, содержалось 1867 человек. И такая ситуация наблюдалась почти везде. 

В ошмянской тюрьме в шести камерах для мужчин размером 6 х 8 м  содержалось от 70 до 120 заключенных. В тюрьме НКВД в Вилейке в камере  размером 2 х 8 м  находилось 17 человек, а в камере 6 х 5 м находилось 119  человек. В тюрьме на ул. Володарского в Минске в камере 8 х 8 м содержалось от 100 до 116 человек. В «американке» в январе 1941 года содержалось 800, а в июне 3000 человек. Это была настоящая пытка!

Пуля в затылок

23 июня 41-го в Минск из Москвы наркому внутренних дел БССР А.П. Матвееву был передан приказ заместителя наркома внутренних дел СССР В.В. Чернышова, курировавшего ГУЛАГ, о немедленной эвакуации заключенных из мест лишения свободы, находящихся в западно-белорусских областях, (по состоянию на 10 июня 1941 г. там содержалось 16 537 заключенных).

Для этой операции Народный комиссариат путей сообщения СССР отдал распоряжение начальникам дорог о выделении 567 вагонов. Кроме этого, постановлением ЦК КП(б)Б НКВД БССР было предписано привести в исполнение приговоры в отношении приговоренных к высшей мере наказания заключенных, находящихся в тюрьмах западных областей Белорусской ССР. Впрочем, организовать эвакуацию должным образом функционеры НКВД так и не смогли. 


Не успели эвакуировать и исправительные учреждения, подведомственные УИТК НКВД БССР. Лишь несколько колоний провели эвакуацию удовлетворительно. Из остальных, большинство заключенных разбежалось. Немцам были оставлены также почти вся тюремная документация. 

Если на территории восточной Беларуси времени для организации эвакуации тюрем было достаточно, то в западных областях БССР немецкое наступление привело руководство тюрем в замешательство. Во многих случаях, как, например, в тюрьмах в Ломже, Белостоке, Кобрине, Пружанах, Лиде и Слониме тюремная администрация покинула охраняемый объект, оставив подшефный контингент без надзора. 

Для того, чтобы понять, что происходило в первые часы войны в расположенных в приграничных районах тюрьмах, стоит рассказать о тюрьме НКВД, располагавшейся в здании старого монастыря «Бригидки» в Брестской крепости. Ее охрану осуществлял 132-й отдельный батальон конвойных войск НКВД СССР, сформированный на основании Постановления Комитета Обороны при Совете Народных Комиссаров СССР № 1867—494сс от 13 ноября 1939 года.

В субботний вечер 21 июня бойцы батальона, свободные от нарядов, смотрели кинофильм «Мы из Кронштадта». На поверке из всего батальона находилось лишь 72 человека. На котловое довольствие было поставлено 94 человека (включая караул, охранявший «Бригидки»). Ранним утром 22 июня 1941 г. мощный взрыв потряс здание казармы. 

Один из первых снарядов взорвался на кухне батальона. Бойцы вскочили с кроватей. Снова удар — обвалился потолок, стена помещения дрожала от разрывов снарядов. Казарма батальона представляла собой кромешный ад. В стене двухметровой толщины появились зияющие проломы. Горело все, что могло гореть. Стонали раненые. У коновязи жутко ржали лошади автохозвзвода и выли в вольерах служебные собаки.

О том, что караул в тюрьме находится в безвыходном положении, сотрудники НКВД поняли не сразу. Огневой вал артиллерийской подготовки «обошел» тюрьму стороной. Но за снарядами двинулись штурмовые группы вермахта. Рядовые А.М. Докучаев, П.Ф. Филиппов, И.Г. Авдеев стали отстреливаться от наседающих гитлеровцев. В скоротечной хватке превосходящий противник достаточно быстро подавил сопротивление солдат батальона. Дважды раненного рядового П.Ф. Филиппова немцы добили. Один из оставшихся в живых заключенных «Бригиток», впоследствии свидетельствовал, что «русские» дрались храбро и отчаянно, до последнего патрона

Тюрьма "Бригидки"

По воспоминаниям командира расчета батареи ПТО сержанта М.А.

Караваева, бывших з/к  23 июня немцы отконвоировали на Запад «в Польшу». Но ушли не все. Как следует из докладной записки начальника тюремного управления НКВД БССР М.П. Опалева часть заключенных отправилась с немцами в Брест, где помогала последним опознавать сотрудников тюрьмы. 

По воспоминаниям других очевидцев, случаи, когда «западники» (т.е. бывшие польские граждане) открывали, по сути дела, второй фронт против Красной Армии были достаточно частыми. Заключенных тюрьмы в Новогрудке попытались эвакуировать по железной дороге. Но на станции на конвой напали местные жители и «отбили» заключенных. В Гродно тюрьма подверглась бомбардировке немецкой авиации. Многие «зеки» погибли на месте. Те, кто уцелел, разбежались. Охрана этому не препятствовала. 

При эвакуации некоторых тюрем, расположенных на территории БССР произошли кровавые события, о которых стоит рассказать поподробнее. 

После эвакуации советских госорганов и НКВД из Вилейки в здании, находящемся на территории тюремного комплекса был обнаружен подвал, стены которого были забрызганы человеческой кровью и покрыты пулевыми отверстиями. Рядом с этим зданием были найдены две ямы с человеческими останками. По словам свидетелей там покоилось около 300 человек. 

Известный польский публицист Юзеф Мацкевич так описывал те события: «Когда после бегства большевиков открыли тюрьму в Вилейке, глазам местных жителей представилась страшная картина убитых энкаведистами заключенных. В одной камере висел на колючей проволоке труп человека, повешенного за челюсти; в другой - несколько голых мужчин и женщин без ушей, с выколотыми глазами. В саду, по соседству с тюрьмой привлекла внимание свежее взрыхленная земля. Ее раскопали и нашли сотни человеческих трупов. Это были жертвы массового истребления людей органами НКВД».

23 июня 1941 г. в ошмянской тюрьме была проведена сегрегация заключенных по национальному принципу. В ночь на 24 июня людей стали выводить из камер. У некоторых создалось впечатление, что их скоро отпустят. Вместо этого, заключенным тут же заламывали руки, затыкали рты кляпами, и вели в здание бывшего польского госучреждения - староства, которое находилось рядом с тюрьмой. 

Зрелище, судя по всему, было похоже на то, что показал в своем фильме «Катынь» Анджей Вайда. В подвале находилось несколько сотрудников НКВД, которые убивали узников выстрелом в затылок. Общее число жертв этой расправы составило 57 человек. Среди жертв было несколько польских учителей из Ошмян. 

В Государственном Архиве Российской Федерации хранится докладная записка начальника тюремного управления НКВД БССР М.П. Опалева начальнику тюремного управления НКВД СССР М.И. Никольскому об эвакуации тюрем НКВД БССР, в которой в частности указывалось, что «политрук тюрьмы г. Ошмяны Клименко и уполномоченный Авдеев в момент бомбежки города Ошмяны самолично вывели из камер 30 человек заключенных, обвиняемых в преступлениях контрреволюционного характера, и расстреляли этих людей в подвале тюрьмы. Трупы оставили не зарытыми. […] На второй день местные жители г. Ошмяны, узнав о расстреле заключенных, пошли в тюрьму и, разбирая трупы, разыскивали своих родственников». 

"Репортаж" с того света

Поразительно, но один из тех, кого тогда пытались убить, выжил и в 1989 году дал показания следователям польской Окружной комиссии изучения преступлений против польского народа в Лодзи. Обратимся к воспоминаниям Поликарпа Страшицкого. «На второй или третий день войны, около 10 часов нас всех вывели из камер во двор перед тюрьмой. В моей камере, вместе со мной было несколько десятков заключенных.

[…] Во дворе мы стояли до вечера, после чего у каждого узника начали спрашивать фамилию, имя и национальность. После этого в сторону были отведены заключенные, которые назвались белорусами, а остальных завели в одну большую камеру. 

Чуть позже из этой камеры стали вызывать  по одному узнику. Когда  открылись двери камеры, я увидел стоящий в коридоре пулемет, возле которого стояли солдаты внутренних войск НКВД. Меня вывели из камеры пятым или шестым по счету. Руки связали за спиной проволокой. Вскоре я оказался в подвале бывшего повятового староства, здание которого было рядом с тюрьмой. Там стояло несколько сотрудников НКВД, один из которых держал в руке пистолет. Я успел заметить, что те заключенные, которых вывели из камеры передо мной, лежат мертвые на полу подвала. Меня провели вглубь и выстрелили в затылок. 

Брызнула кровь. Однако я не потерял сознания. Сотрудник НКВД поднес пистолет к моему виску и выстрелил еще раз. […] Как оказалось, в меня, лежащего на полу, залитом кровью стреляли еще раз. В спину. Когда я пришел в сознание, увидел, что лежу в госпитале в Ошмянах». Согласитесь, по истине, удивительная история спасения. Но, к сожалению, чаще палачи из НКВД и в июне 1941-го, и еще раньше весной 1940-го, доводили своё страшное дело до конца. Без выживших, без свидетелей. 

Хроника "марша смерти"

Эвакуация тюрьмы в Вилейке началась 24 июня 1941 г. Заключенных вывели во двор и разделили на две колонны: политических и уголовных преступников. Первых было около 2 тысяч, вторых около 600. Кроме этого из тюрьмы вывели около 200 заключенных женщин. Всех арестованных повели через Плещеницы в сторону Борисова. Одну из групп заключенных (около 150 человек) сотрудники НКВД повели в направлении деревни Хотенчицы и вскоре всех расстреляли в лесу. 

Через несколько дней родные и близкие тех, кто находился в заключении в вилейской тюрьме пошли в след за колонной и обнаружили останки расстрелянных людей. Около 30 заключенных со связанными руками было обнаружено возле деревни Сосенка, множество трупов нашли возле деревень Касута и Малмыги. 

В женской колонне также были жертвы. Во время ее движения конвоиры добивали штыками обессиливших женщин. Вскоре сотрудникам НКВД, сопровождавшим этих заключенных, стало известно, что дорога перерезана немецкими войсками. Не долго думая, эту колонну вернули в Вилейку. 

В воложинской тюрьме в ночь с 24 на 25 июня 1941 года были освобождены уголовники. Оставшихся заключенных через Першаи и Раков повели в Минск. В местечке Тарасово заключенных завели в лес и начали расстреливать. Сбежать удалось лишь некоторым. 

Заключенных минской «Американки» в ночь с 22 на 23 июня 1941 года построили колоннами по 200-300 человек в каждой, и повели по могилевской трассе. В ночь с 24 на 25 июня 1941 г. последнюю группу узников вывели и из «Володарки». Это были бывшие граждане Литвы (около 300 человек). Незадолго до начала войны их перевели в Минск из тюрьмы в Каунасе. Очевидцы вспоминают, что среди серой массы «зеков» выделялась группа людей в длинных шинелях. Это были  офицеры польской армии и католические священнослужители.

Расстрелянные заключенные

По разным данным, всего из минских тюрем конвой НКВД вывел от 6 до 8 тыс. заключенных. Однако, во время движения в эту колонну «вливались» заключенные из других тюрем. Очевидцы тех событий и историки высказывают мнение, что жертвами этого «марша смерти» стало около четырех тысяч человек. Расстреливать заключенных начали еще в пригороде Минска. Вся могилевская трасса была усеяна трупами этих несчастных людей. 

Дошедшую в Червень 26 – 27 июня 1941 г. колонну «зеков» сотрудники НКВД разделили по категориям. Женщин и некоторых мужчин (с менее тяжкими приговорами) отделили и оставили на территории тюрьмы, а две группы заключенных с «политическими статьями» повели на восток.

Одну из них (600-700 человек) конвоиры расстреляли на дороге в  3-4 км от Червеня. В той бойне уцелели лишь единицы. Другую группу (400 мужчин) уничтожили в лесу. Урочища Цагельня и Высокий Стан стали братской могилой для сотен людей многих национальностей.

Окончание следует