Канун и первый день войны в документах.

Есть в истории события, которые даже по прошествии многих лет остаются в памяти людей, а неумолимое время, отделяющее нас от них, лишь с возрастающей силой подчеркивает величие свершений ушедшей эпохи.

22 июня – День памяти и скорби, «тот самый длинный день в году», который вошел в жизнь нашего народа, в судьбы каждой семьи трагической датой начала великих испытаний. На рассвете 22 июня 1941 года без объявления войны нацистская Германия и ее союзники напали на Советский Союз. Боевые действия розвернулись на фронте от Балтийского моря до Карпат и Черного моря.

В 3.30 немецкие самолеты сбросили первые бомбы на города Белоруссии, Украины, Латвии, Литвы. В 5-6 часов утра немецкие войска перешли Государственную границу СССР и повели наступление вглубь советской территории. Началась ВеликаяОтечественная война…

Мы многое знаем о первом дне Великой Отечественной войны, которую вели народы нашого единого Отечества с гитлеровскими захватчиками из боевых и трофейных документов, из фронтовой кинохроники. Однако архивы хранят еще немало бесценных для исторической науки документов того трагического дня – 22 июня 1941 года.

Перелистаем те давние страницы памяти и скорби нашей, нашей общей истории и постараемся ответить на три ключевых вопроса: Была ли нацистская агрессия превентивным ударом? Была ли внезапность нападения нацистской Германии на СССР? Наконец, каковы были действия союзниковв первый день войны?

Итак, была ли нацистская агрессия превентивным ударом?

Согласно недавно обнаруженной в Федеральном архиве – Военном архиве Германии записи разговора Адольфа Гитлера с главнокомандующим сухопутными войсками Вальтером фон Браухичем, начальником штаба Верховного главнокомандования вооруженными силами Германии (ОКВ) Вильгельмом Кейтелем и начальником генштаба сухопутних войск Германии Людвигом Беком от 28 мая 1938 года, фюрер сказал генералам: «Сначала мы сделаем дело на Востоке, а потом я дам вам три-четыре года, чтобы заняться большим делом на Западе». Подсказку о том, что понималось А.Гитлером под «делом на Востоке» мы находим в собрании документов из боннского Политического архива германского МИДа.

10 марта 1938 года ближайший советник премьер-министра Великобритании Артура Невилла Чемберлена Г.Вильсон довел до сведения Берлина информацию о том, что Лондон будет «продолжать курс на соглашение с Германией». При этом Вильсон дал понять германской стороне, что Великобритания не будет возражать против избранного Гитлером направления дальнейшего «приложения сил», заметив, что интересами СССР можно пренебречь: «В один прекрасный день господствующая там система должна исчезнуть». (Akten zur deutschen auswдrtigen Politik 1918-1945. (ADAP). Serie D, Bd.1,Dok.148).Но, может быть, это англичане подталкивали,чуть ли не силой, упиравшуюся Германию к войне с СССР? Нет. В данной ситуации совпадение интересов сторон было абсолютным. Обратимся к документам из Архива бывшего германского посла в Москве, Токио и Лондоне Герберта фон Дирксена.

В своем Донесении от 10 июля 1938 года Имперскому Министерству иностранных дел германский посол в Лондоне фон Дирксен отмечал: «Настоящее английское правительство… приблизилось к пониманию наиболее существенных пунктов основных требований, выставляемых Германией в отношении отстранения Советского Союза от решения судеб Европы»…

В июне 1939 года английское правительство не только «приблизилось к пониманию» основных требований нацистской Германии, но и предложило ей заключить соответствующее соглашение. Английский министр по делам заморской торговли Великобритании Р. Хадсон и советник британского премьера Г. Вильсон начали тайные переговоры с политическим руководством Германии через приехавшего в Лондон чиновника для особых поручений, уполномоченного по четырехлетнему плану Г. Вольтата. Англичане предложили Г. Вольтату, а затем и германскому послу в Лондоне Г. фон Дирксену начать секретные переговоры о заключении широкого договора, который включал бы в себя, вчастности, помимо пакта о ненападении и пакт о невмешательстве, который должен был включать «разграничение жизненных пространств между великими державами, особенно же между Англией и Германией».

Из записки германского посла в Лондоне фон Дирксена от 21 июля 1939 года о беседе Г. Вольтатас Г. Вильсоном и Р. Хадсоном становится известно, что Хадсон «высказал, между прочим, мнение,что в мире существуют еще три большие области,в которых Германия и Англия могли бы найти широкие возможности приложения своих сил, а именно: английская империя, Китай и Россия. Англия собственными силами не может в достаточной мере обслужить свою империю, и было бы возможно и в этой сфере более широкое привлечение Германии. Точно так же Япония не может удовлетворить весь Китай в экономическом отношении; в России – положение вещей аналогично».

Фактически англичане дали понять Гитлеру, что при достижении соглашения Германия может рассчитывать в перспективе на «обслуживание» неких заморских имперских территорий, а также рассчитывать на понимание в утверждении своих интересов в Китае. Но... Главное – Германия избежит «убийственной конкуренции на общих рынках» активно участвуя в разделе «русского пирога».

Именно так следует понимать одно из ключевых предложений англичан, изложенных в записке фон Дирксена, о том, что положение в России «аналогично». Россия предлагалась Германии в качестве сферы ее «имперских интересов». Но между имперскими желаниями и их практической реализацией находилась Польша. Значит, все-таки, первой жертвой передела сфер влияния в Европе должна была стать Польша? И вновь мы получаем отрицательный ответ.

Нацистская Германия неоднократно предлагала Польше союз с целью нанесения совместного удара по СССР. Да и поводов для такого шага искать особо не требовалось. Голоса нестройного хора европейских государств в то время Гитлера уже мало интересовали, а политическое руководство США относилось к Советскому Союзу примерно с такой же «любовью», как и польское правительство.

Весьма примечательно в этом плане письмо Франклина Рузвельта своему другу, послу США в Японии Джозефу Грю, в котором будущий участник «Большой тройки» писал о невозможности «иметьдело с нынешними советскими лидерами, поскольку их представления о цивилизации и человеческом счастье глобально отличаются от наших». Что же, 22 июня 1941 года еще не изменило баланс политических симпатий и антипатий политиков Нового Света и этим умело пользовались определенные политические силы в Свете Старом.

25 сентября 1938 года посол Польши в Париже Лукашевич в беседе с послом США отмечал, что «В течение трех месяцев Германия и Польша обратят Россию в дикое бегство». (Foreign relationsof the United States: diplomatic papers (FRUS). USGovernment Printing Offi ce. Washington, D.C., Vol.1,1938, р.650).

26 января 1939 года, во время визита в Варшаву по случаю пятилетнего юбилея германо-польской декларации о дружбе и ненападении 1934 года, И. фон Риббентроп поднял тему налаживания сотрудничества между Германией и Польшей против СССР. «Г-н Бек не скрывал,— говорится в немецкой записи этой беседы,— что Польша претендует на Советскую Украину и на выход к Черному морю» Рейхсминистру иностранных дел вторил германский посол в Варшаве Г.

Мольтке, заявивший13 февраля 1939 года: «Обстановка полностью ясна. Мы знаем, что Польша в случае германо-польского конфликта будет стоять на нашей стороне. Это совершенно определенно»...

Так было ли нападение Германии на СССР 22 июня 1941 года мерой вынужденной, так называемым превентивным ударом, ввиду нависшей над третьим рейхом угрозы советской агрессии?

Нет. Уже в 1938 году, в соответствии с документами, обнаруженными в Архиве вермахта, готовились два плацдарма для развертывания нацистской агрессии против Советского Союза в обход территории Польши. Северный плацдарм – Восточная Пруссия и Мемель, южный – в Румынии. Именно оттуда по расчетам Гитлера и его генералов «Красной армии можно будет нанести решающий исход войны удар в приграничном пространстве».

Была ли внезапность нападения нацистской Германии на СССР?

На поставленный вопрос лучше всего может ответить агрессор. Доводы стороны – жертвы агрессии, могут показаться малоубедительными иным скептикам. Поэтому обратимся к трофейным документам Вермахта, отложившимся в фондах Центрального архива Министерства обороны Российской Федерации (ЦАМО РФ):

Выдержка из Донесения Отдела Группы Армий«Центр» нацистской Германии на 08.00 22 июня1941 года.

Группа армий «Центр» Расположение штаба

Оперативный отдел (1-а)

22.06.41 г.

исх.№ 1/41 8-00

4-я Армия

Наступление продолжается успешно. В общем, отмечается слабое сопротивление противника. По-видимому, противник на всех участках застигнут врасплох.

Мосты через р. Зап. Буг: мост у Кодень, ж.-д. мосту Бреста и мост в районе Фроналув взяты нашими войсками. Наши авангарды к 6.00 достигли общей линии 4 – 5 км восточнее реки Зап. Буг (восточнее границы).

Сопротивление в Бресте оказывается главным образом в городской части – в крепости.

Постройка мостов ведется строительными частями всех корпусов.

Внезапность достигается непрерывными сильными ударами по арьергардам противника. До сих пор отмечается незначительная активность авиации противника. Сбит один наш самолет-разведчик.

9-я Армия

Начало атаки – в соответствии с планом. Наступление развивается планомерно по всему фронту.Преждевременно перешедшие в наступление на Августов подразделения 800-го полка особого назначения были противником отброшены назад.

Общая оценка противника.

На всем фронте наступления армии противник до сих пор оказывает незначительное сопротивление. Встречается лишь местами противодействие легкой артиллерии.

На участке 8-го армейского корпуса отмечается действие одной тяжелой артиллерийской батареи противника…

Население уходит на восток. (ЦАМО РФ, ф.500.оп. 12454. д. 134. л. 143-144).

Комментировать подобные документы не имеет особого смысла. Они достаточно красноречиво, а главное – объективно показывают ситуацию, сложившуюся на советско-германской границе 22 июня 1941 года.

Наконец, каковы были действия союзников впервый день войны?

Реакция США и Великобритании на начало нацистской агрессии против СССР весьма поучительна как в историческом, так и в политическом плане. Обмен мнениями, который велся по этому поводу 22 июня 1941 года между президентом США и британским премьер-министром, до сих пор сохраняется в тайне. Ни слова на данную тему нет в английском сборнике «Секретная переписка Рузвельта и Черчилля в период войны», как нет об этом никакой информации и в трехтомнике «полного собрания посланий», которыми обменивались американский президент и британский премьер.

Но в нашем распоряжении находятся архивные документы Архива внешней политики Российской Федерации, в частности телеграммы посла СССР в Великобритании И.М.Майского и посла СССР в США К.А. Уманского в НКИД СССР, отправленные 22 июня 1941 года. Майский телеграфировал В Москву: «Сегодня в 8 час. 30 мин. утра секретарь Идена позвонил в посольство, и просил меня быть у Идена в 11.30…Иден сообщил мене, что сегодня в 9 час. вечера премьер выступит по радио и выскажется в том же духе. В каком Иден только что сделал мне заявление. Я заметил, что учитывая слухи и разговоры, которые в последние недели велись вокруг прилета Гесса, «мирной кампании» немцев в США и так далее, было бы хорошо, если бы Черчилль в своей речи ясно и определенно заявил, что Англия тверда в своей решимости вести войну до конца. Иден обещал переговорить об этом с премьером и добавил, что совершенно спокоен за позицию своей страны: ни о каком мире с Гитлером не может быть и речи…

Затем я поинтересовался мнением Идена об американской реакции на совершившиеся события…Иден ответил, что только вчера вечером имел длинную беседу с Вайнантом, который вчера прилетел из США на бомбардировщике, и в предчувствии того,что совершилось, как раз поставил перед американским послом аналогичный вопрос. Вайнант ответил, что, по его впечатлению, война Германии с СССР не должна расхолодить США в их стремлении поддержать Англию и другие державы, борющиеся против Германии». (АВП РФ, ф.059, оп.1, п.352,д.2402, л.259-263).

А теперь приведу выдержку из телеграммы

К.А.Уманского: «Сегодняшнее молчание американского правительства отражает стоящий перед Рузвельтом нелегкий выбор: слишком явного разрыва между линией своей и Черчилля он никак допустить не может, а стать целиком на черчиллевскую позицию боится по внутриполитическим соображениям. Перспектива победы немцев для него неприемлема, ибо угрожает Англии и в конечном счете планам США, перспектива же нашей «слишком» сокрушительной победы и влияние на всю Европу его пугают с классовых позиций. Весь Рузвельт и его политика состоят сейчас из зигзагов между этими противоречиями. А запасы классовой ненависти к нам в США очень велики. Отсюда возможность типично рузвельтовского компромисса:продолжать помощь англичанам в полном объеме, а если англичане готовы-де уступать нам как своим союзникам из своей брони ту или иную часть самолетов или иного вооружения, то передавать нам таковую после английской контрассигновки, прячась за спину англичан». (АВП РФ, ф.059, оп.1, п.345,д.2363, л.193-199).

Как же торжествовали тогда нацистские дипломаты в США, не без сарказма отмечая в своих посланиях в Берлин, что подобная позиция руководства США вовсе не несет в обозримой перспективе реальной угрозы для третьего рейха поскольку, в конечном итоге, способствует сохранению Германии «в качестве подручного западных держав в их борьбе против России». (Akten zur deutschen auswдrtigen Politik 1918-1945. (ADAP). Serie D, Bd.7,Dok.360).

Да, это был канун и первый день войны. Впереди было еще долгих 1417 дней на трудном пути к 9 мая1945 года, к Великой Победе. Многое изменится за эти дни. Будет пройден долгий путь союзных отношений от создания Большой Тройки, антигитлеровской коалиции и до открытия Второго фронта, встречи союзников на Эльбе.

Но все это будет потом, после 22 июня. И сколько бы лет ни прошло, этот день будет постоянно возвращать нашу память к 1941 году, ставшему началом суровых испытаний и бессмертного подвига сыновей дочерей нашего единого многонационального Отечества.

Д.Н. ФИЛИППОВЫХ