Политика либеральных монетаристов. Часть 2: Национальная идея - пусть неудачник плачет!

Национальная идея: пусть неудачник плачет!

Создание «свободного рынка», наполнение прилавков товарами, пусть недоступными для подавляющей части покупателей, в представлении либеральных реформаторов стало той «национальной идеей», которую так долго искали лучшие умы России. Каких-либо иных стратегических задач, связанных с местом и ролью нашей страны в стремительно меняющемся мире, с призванием российского народа и нашими общими перспективами, ими так и не было сформулировано. Более того, они почему-то были уверены, что национальная идея – это атрибут отсталых тоталитарных государств вроде Кубы и Северной Кореи. Они почему-то забывают, что в тех же США и элиты, и простой народ твердо убеждены, что именно их страна призвана быть самой сильной, самой могущественной, самой привлекательной для других стран и народов и что каждый гражданин обязан ежедневно думать, что он может сделать для своей страны.

Либералы особо подчеркивают, что Россия не может претендовать на роль великой державы, что она должна стать обычной, средней страной, подобной другим государствам европейской периферии. Такое «периферийное» сознание способствует деморализации российского населения, уходу подавляющего большинства граждан в сугубо частные интересы за неимением амбициозных, достойных, объединяющих целей. Люди начали жить по принципу «спасение утопающих – дело рук самих утопающих».

С нигилистическим подходом прозападных либералов к России и ее народу тесно связана их любимая концепция «непопулярных реформ». После «шоковой терапии», «обвальной приватизации», залоговых аукционов, «валютного коридора» и дефолта, раздробления РАО «ЕЭС» и т. д. либеральные реформаторы сегодня уверяют, что проблемы российской экономики связаны с тем, что «непопулярные реформы» все еще не проведены. Надо ли говорить, что «непопулярными» реформы оказывались только для простых граждан: каждый этап этих реформ рождал новое поколение миллионеров и миллиардеров из числа самих реформаторов и приближенных к ним представителей крупного бизнеса.

Никто из них почему-то не обратил внимания на тот факт, что в тех странах, где реформы были по-настоящему успешными, они были популярными: народ там верил своим лидерам, шел за ними, разделял их цели и ценности, народ и власть действительно были единым целым. И это единение приносило замечательные плоды.

В предельно короткие исторические сроки осуществлялись крупнейшие инфраструктурные проекты, строились автомобильные и скоростные железные дороги, создавались квалифицированные рабочие места на высокотехнологичных производствах, росли новые города с бесчисленными небоскребами, которые утопали в зелени, простые люди получали доступное жилье, качественное образование и медицинское обслуживание. Светлое будущее на глазах становилось реальностью, а не отодвигалось бесконечно, как миражи в пустыне. И это порождало у народов этих стран неподдельный энтузиазм, который, в свою очередь, становился мощнейшим фактором дальнейшего развития. У нас же произошло ровно наоборот. Либеральные «элиты» все время жаловались, что им не повезло с народом – косным, отсталым, несамостоятельным, не готовым к восприятию их прогрессивных идей. Себя же они представляли в роли неких «моисеев», которым предстоит 40 лет водить народ по бесплодной пустыне, пока, наконец, не вымрут последние свидетели советского «рабства». И это вымирание не было какой-то фигурой речи: в годы либеральных реформ народ действительно вымирал. Да и как могло быть иначе, если даже мизерные пенсии не выплачивали по много месяцев подряд? С 1992 года смертность в России начала превышать рождаемость, причем в период с 1993-го по 2006 год ежегодная естественная убыль населения доходила до миллиона человек в год. Лишь в самые последние годы благодаря колоссальным усилиям руководства страны эту катастрофическую тенденцию удалось приостановить. Таким образом, рынок рассматривался либеральными реформаторами не в качестве одного из механизмов обеспечения экономического развития, а в виде злого и беспощадного бога Молоха, которому нужно приносить человеческие жертвы. Любопытно, на какую популярность в народе могут рассчитывать сторонники подобной идеологии?

Абстракции в ущерб жизни

Вера в «свободный рынок» как универсальный регулятор привела к тому, что в качестве стратегических целей экономической политики либеральные реформаторы ставили достижение базовых макроэкономических показателей, таких как низкий уровень инфляции, стабильный курс рубля по отношению к мировым валютам, профицит бюджета и т. д., полагая, что, как только они будут достигнуты, экономика перейдет в режим «самонастройки» и дальнейшего вмешательства со стороны государства уже не потребуется.

Типичный пример такого подхода – политика «валютного коридора», проводившаяся в 1994–1998 годах.

Целью этой политики было снижение инфляции и создание условий для привлечения иностранных инвестиций. То, что на поддержание курса рубля в заданном коридоре (4–6 рублей за доллар) ежегодно расходовалось несколько десятков миллиардов долларов бюджетных денег, считалось приемлемыми издержками по сравнению с тем валом инвестиций, который должен был хлынуть к нам. Но не хлынул. В конечном итоге эта политика привела к дефолту.

При этом западные и крупные российские компании заработали на этой политике колоссальные деньги. Достаточно было взять кредит под 6–8% годовых, вбросить его на российский рынок ГКО – и степень доходности, гарантированная государством, составляла 200–300% в валюте. Таким образом, многие миллиарды долларов ежегодно уходили за рубеж. Разумеется, не остались в накладе и отечественные олигархи.

Типичный пример – владелец банка «СБС-Агро» г-н Смоленский, который, играя на рынке ГКО, всего за четыре года заработал несколько миллиардов долларов, после чего, обанкротив свой банк и оставив ни с чем обманутых вкладчиков, благополучно отбыл на Запад наслаждаться жизнью, где и опубликовал книгу под характерным названием «Дефолт совести».

Удивительный пример «двоемыслия» – эти господа замечают недостаток совести в ком угодно, но только не в себе самих!

Заметим попутно, что и в период с 2000 года по настоящее время рубль находился в достаточно узком коридоре (23–36 рублей за доллар). За это время цены на основные потребительские товары выросли в три раза (в валюте!), цены на строительные материалы – в пять раз (в валюте!), а, скажем, цены на услуги ЖКХ – в 14 раз (в валюте!). При этом за тот же период в США и Западной Европе цены на аналогичные товары и услуги выросли на 25–40%.

Не удивительно, что импорт товаров и услуг в Россию увеличился с 61 млрд долларов в 2000 году до 443 млрд долларов в 2012 году. Российские товары и российская экономика в целом перестали быть конкурентоспособными.

Проблема, однако, в том, что никто не знает, что делать с курсом рубля дальше: половина экономистов полагают, что рубль нужно еще более укреплять, а другая половина – что его нужно ослаблять. Интересно, кто из них прав?

Ответ на этот вопрос можно дать лишь после того, как будет сформулирована экономическая политика правительства, не сводящаяся к достижению неких формальных показателей, таких как годовой рост ВВП, уровень инфляции, инвестиции в основной капитал и т. д. Эти показатели – скорее индикаторы реального состояния экономики, а не инструменты, позволяющие воздействовать на нее.

Не «ночной сторож», а рачительный хозяин

Экономическая политика либеральных монетаристов напоминает попытки вылечить пациентов путем снижения средней температуры по больнице. Она совершенно оторвана от материальной жизни. Складывается впечатление, что идеологи и проводники этой политики никогда не бывали ни на промышленном предприятии, ни на электростанции, ни на сельхозферме, а провели всю жизнь за изучением абстрактных экономических теорий. Так оно, в сущности, и было: реформаторы «гайдаровского призыва» – это главным образом советские «политэкономы» и работники различных экономических НИИ, куда в советские годы шли выпускники вузов, не имевшие вкуса и интереса к реальному производству.

Не удивительно, что под их «мудрым» руководством государство самоустранилось от таких своих важнейших функций, как развитие науки, образования, создание инфраструктуры, оно перестало управлять экономическими и производственными процессами, стимулировать производство необходимых стране и ее гражданам товаров. Федеральные обязательства в социальной сфере «сброшены» на регионы, которые зачастую не в состоянии с ними справиться.

Такой подход привел к деградации профессиональной среды, которую уже невозможно восстановить чисто денежными вливаниями, нужна планомерная и кропотливая работа, нередко в ручном режиме.

Государству совершенно необходимо заниматься большим объемом хозяйственной деятельности. Нам предстоит гигантская работа по обустройству страны, которую не может самостоятельно выполнить частный бизнес. Государство у нас – это не «ночной сторож», а рачительный хозяин.