БУДЕМ ДРУЖИТЬ УЧЕБНИКАМИ?

19.06.2013

Эта статья - размышления профессионала о судьбах учебников истории - была написана 10 лет назад.

Сегодня безудержный бюрократический кретинизм обогатил отечественную педагогику новым бредом - о "единой концепции"отечественной истории и "едином учебнике". Истоки и причины всплесков подобной психиатрии — общие и с тех пор ничуть не изменились. Вот почему полагаю этот старый материал актуальным и через десять лет.

22.01.2003.

1. Давайте сближаться.

2. Спор вокруг школьных учебников истории.

3. Историческая наука вчера и сегодня.

4. Что такое самостоятельная историческая наука?

1. Давайте сближаться.

Летом 2002 года в отношениях Украины и России всплыла тема согласования содержания украинских и российских учебников истории. Кто-то «на верху» вдруг озаботился сближением наших стран и народов. И хотя за годы, прошедшие после развала советского братства, несмотря на все старания политиков, народы не успели отдалиться друг от друга до неузнаваемости, сам факт неожиданного дружелюбия “сверху” после десяти лет междоусобных скандалов и постыдных склок вокруг Крыма, нефти, газа, Черноморского флота, Азовского моря заставляет задуматься: с чего бы это? На ум приходят два объяснения:

1) либо правители готовят нам очередную пакость вроде введения иностранных паспортов при пересечении украинско-российской границы и таким образом пытаются подсластить пилюлю,

2) либо, наконец, поделив советское наследство, они действительно двинулись навстречу друг другу, влекомые экономическими выгодами.

Но при чём здесь история и школьные учебники? Неужели будем дружить “по всему фронту”?

После крушения СССР хозяева его развалин неоднократно испытывали приступы дружбы. Новый пароксизм мало отличается от предыдущих: те же бюрократические ритуалы типа “Года Украины” в России и ответных российских карнавалов в Украине. Чиновники меняются Царь Пушками и Пальмами Мерцалова, зачитывают друг другу по бумажке клятвы в “вечной дружбе” и вместе пьют водку, вспоминая, как совсем ещё недавно дружно играли в одной команде против мирового империализма. В пылу братского оргазма они как-то забыли упростить своим народам процедуру пересечения границы, устранить помехи их прямому общению, избавить от административных формальностей, которыми украшали все эти годы свои убогие суверенитеты. Наверное, нужна им эта подспудная бытовая озлобленность рядовых россиян и украинцев друг на друга, возникающая на границе, когда таможенник ищет в авоськах и рюкзаках “иностранцев”, едущих к родственникам на свадьбу или на похороны, “валюту, наркотики, оружие”. Ведь так и не выплачены долги за газ и нефть. Российский капитал неуклонно овладевает экономикой “незалежной” Украины и здесь это не всем нравится. Половина Украины по-прежнему говорит на русском языке. А татарский сепаратизм, подогреваемый идиотизмом властей, соблазняет параноиков по обе стороны крымского противостояния чеченским сценарием организации дружбы народов.

Всё, на что власти оказались способны по части дружбы – это создать комиссии по разработке планов мероприятий по сближению наших стран и народов. И в том числе – комиссию по изучению гуманитарных проблем. Пока что самое замечательное в её деятельности – спор вокруг школьных учебников истории.

2. Спор вокруг школьных учебников истории.

Сначала российские историки предложили украинским коллегам создать российско-украинский авторский коллектив, чтобы всем колхозом сочинить “общий” учебник истории. Украинцы не согласились, углядев в этом “отказ от права на собственную историю”. Именно так сформулировал позицию украинских историков заместитель их гетмана по исторической науке профессор Станислав Кульчицкий (“Право на собственную историю”. Газета “День” № 108 от 18.06.2002). При этом осталась незамеченной нелепость самой идеи проекта. Судьбы двух братских народов, долго живущих за одним забором с колючей проволокой, могут быть очень похожими, как судьбы однояйцевых близнецов. И всё-таки это будут разные судьбы, и каждый народ будет по-своему понимать и объяснять своё прошлое. Поэтому общему взгляду на историю не бывать никогда. Люди вообще мыслят непохоже. По крайней мере, пока не начинают получать за свои мысли одинаковое жалование от государства.

Защитив родную историю от интервенции “москалей”, атаманы украинской исторической науки не избавились от смутного ощущения неблагополучия в своей вотчине. Им не даёт покоя “проблема школьных учебников по истории в украинско-российских отношениях” (Станислав Кульчицкий “Право на собственную историю”. Газета “День” № 108 от 18.06.2002). Оказывается, ещё на заре “незалежности” украинские историки сгоряча так описали “не всегда безоблачные” украинско-российские отношения с их конфликтами и войнами, что, поостынув, спохватились: а не сформируют ли у детей такие учебники “синдром врага” “относительно соседнего народа”? Поэтому они решили поискать новую форму для подачи такой “отрицательной информации” совместно со специалистами из соседней страны. (Станислав Кульчицкий “Право на собственную историю”. Газета “День” № 108 от 18.06.2002)

Оставим на совести профессора Кульчицкого классификацию исторических фактов по принципу: “положительная информация” – “отрицательная информация”. Наверное, так его учили в университете марксизма-ленинизма. Но выдавать войны киевских и московских князей за войны между украинским и российским народами, по меньшей мере, значит:

1) игнорировать принципиальную разницу между средневековыми княжескими усобицами и более поздними этническими войнами.

2) Называя участников средневековых побоищ “украинцами” и “россиянами”, путать племена и народности раннего русского средневековья Х1 – Х111 веков, украинские и российские этносы периода их становления в ХУ – ХУ11 веках и буржуазные нации, признаки которых начинают обнаруживаться в культурах украинцев и россиян с конца ХУ111 века.

3) Не понимать (или умышленно скрывать?) что воевали тогда друг с другом княжеские дружины, а не сами народы.

Есть разница между профессиональными вояками без роду и племени, среди которых полно иноземных наёмников, и мирными тружениками, немало пострадавшими и от “своих”, и от “чужих” рыцарей. Наши предки друг с другом не воевали. Им было не до этих глупостей. Ведь кто-то должен был сеять хлеб, доить коров, ловить рыбу, обжигать горшки, шить одежду, одним словом, заниматься полезным делом. И в этом они не мешали друг другу. Ведь тогда ещё не было общей нефтяной трубы. И Крым не был ни русским, ни украинским. Зачем же “вешать” на мирных тружеников древней Руси грехи их ополоумевших потомков? Всё это как-то не солидно для профессора истории. Хотя, может быть, для бывшего советского профессора – в самый раз?

Глупость интернациональна и, похоже, и в Украине, и в России есть немало “историков”, соревнующихся в ней. Одни, описывая историю Российской империи, умудряются “не заметить” существования на её просторах украинцев с их самобытной этнической культурой. Другие доказывают “незаконность” решения Президиума Верховного Совета РСФСР о передаче Крыма Украине на основании… его противоречия Конституции РСФСР. Как будто на самом деле политика Советской власти когда-нибудь опиралась на Конституцию. Ещё нелепее выглядит “деликатность”, мешающая украинским и российским историкам вторгаться мыслью в заповедные дебри общего прошлого и высказываться по поводу того, что там творилось до 1991 года из опасения обидеть соседа, посягнув на его суверенитет. (Станислав Кульчицкий “Право на собственную историю”. Газета “День” № 108 от 18.06.2002). Восхитительно! Ещё никогда и никому не приходило в голову проводить государственные границы в умах и устанавливать там пограничные посты: дескать, это наша история и только мы сами имеем право про себя что-то думать и рассуждать.

 А чего стоит заявление Станислава Кульчицкого, будто “отечественная история – это что-то большее, чем наука или учебная дисциплина”? Что же это тогда на самом деле? Оказывается история это ещё и:

1) “основа национального самосознания”,

2) “пример для наследования”,

3) “источник патриотизма”,

4) “рычаг самоутверждения среди соседних народов”,

5) “средство отличить себя от других”.

Одним словом: “кролики - это не только ценный мех, но и…”?

Странная логика! Выходит, если “отечественная история – это что-то большее, чем наука или учебная дисциплина”, то зарубежная история – что-то меньшее? Или она “просто наука” и “просто учебная дисциплина”? И что значит “большее, чем наука”? – Искусство превращения летописцами “отрицательной информации” о прошлом в “пример для наследования” и подражания? Например, был Владимир Святославич разбойником, агрессором (по-нынешнему – международным террористом), язычником и уголовником (человеческие жертвы приносил, душегуб окаянный!), клятвопреступником, бабником и пьяницей – но стал “святым” и основоположником “украинской державности”(спасибо монашествующей средневековой «профессуре»). Даже на деньги попал (в смысле запечатлён на деньгах)! Так это его примером вдохновлённые штурмуют сегодня заветные вершины власти духовные наследники князя – бывшие советские гопстопники, воры, взяточники, спекулянты краденным госимуществом и коммунистическими идеалами, освобождённые от уголовной ответственности за свои “подвиги” депутатскими мандатами? Неужели лучшее “средство отличиться от других” - оболгать себя с ног до головы от дней сегодняшних и вплоть до первых проблесков нашего исторического самосознания? Неужели нет в нашем прошлом других “рычагов самоутверждения среди соседних народов”? Или они неизвестны украинским историкам?

К чему вообще вся эта мифопоэтическая мистификация ипостасей истории? И чем не удовлетворяет Станислава Кульчицкого история в качестве “просто науки”? –

Ответом могут стать фрагменты его статьи, демонстрирующие сам принцип “профессионального” отношения к прошлому – методику обработки исторического факта. Читаем:

“Право на преподавание отечественной истории в общеобразовательной школе мы получили вместе с Декларацией Верховной Рады о суверенитете Украины, провозглашенной 16 июля 1990 года”. (“Право на собственную историю”. Газета “День” № 108 18.06.2002).

Неужели десяти лет оказалось достаточно, чтобы “забыть”, что история Украины преподавалась в школах советской Украины задолго до принятия ею Декларации о суверенитете? Хотя, может быть, сам профессор Кульчицкий и отважился изменить Истории Советской Украины лишь в 1990 году, когда это уже не угрожало его карьере. Но зачем же поливать “личной храбростью” всех историков Украины, говоря от их имени “мы”? Мне, например, обидно. Потому что я начал преподавать историю Украины в 1978 году и никогда не ждал, когда кто-то разрешит мне говорить своим ученикам о прошлом моей страны то, что я на самом деле о нём думаю. Мои ученики это подтвердят. Могут ли Ваши ученики или студенты, Станислав, сказать о Вас то же самое?

“Ранее курс истории Украины в украинских школах считался дополнительным и был рассчитан на мизерные 30 учебных часов. В основное время ученики изучали историю СССР, то есть историю России”. (“Право на собственную историю”. Газета “День” № 108 18.06.2002).

Кем же это курс истории Украины считался дополнительным? – Министерскими чинодралами? Их “научными” угодниками? И с каких это пор педагоги-профессионалы измеряют вес и популярность учебных дисциплин количеством отведенных на них часов?

Чтобы продемонстрировать от чего, на самом деле, зависит отношение учеников к учебному предмету как к “основному” или “дополнительному” предлагаю эксперимент. Вы и я идём в один и тот же класс каждый со своим учебным курсом. У каждого из нас 30 часов учебного времени. “Вычитываем” их подряд, даём списки литературы для самостоятельного изучения, а через месяц проводим письменное испытание по собственным вопросам из своих курсов. Критерии оценки нашей работы:

1) у кого учащиеся прочтут больше литературы, а значит, кто из нас лучше заинтересует их своим предметом (обеспечить её доступность в условиях Интернета будет несложно) и

2) в чьих ответах будет больше аргументированной самостоятельной мысли.

Вот и посмотрим, чей курс будет признан ими “основным”, а чей “дополнительным”? Слабо?

А как можно назвать “мизерными” 30 часов Истории Украины на фоне 108 часового годичного курса Истории СССР (7 – 10 класс)? Да это же почти 1\3 учебного времени. Советскую школу есть за что поругать. Если интересуетесь, я расскажу за что. Но зачем обвинять её в том, в чём она не виновата? Ведь хуже ей уже не станет.

И зачем писать, будто до 1990 года в Советской Украине “…изучали историю СССР, то есть историю России”? Ведь изучали-то как раз именно историю СССР, а не историю России. Другое дело, что вместо истории Советского общества и народов СССР от нас требовали изучать историю Советского государства. Но, оставшись наедине с классом, каждый из нас сам решал чему и как учить своих учеников. И никто нам был не указ, кроме профессиональной совести. Не так ли?

Если же вы намекаете, что в курсе истории СССР Украине уделялось мало внимания, то это неправда. Может быть, Туркмения или Эстония и были обделены вниманием авторов советских государственных программ и учебников, но уж никак не Украина, на территории которой, как и на территории России и Белоруссии, разворачивались самые заметные и драматические события нашего общего прошлого.

Невольно думается: если нынешние историки так легко перевирают факты недавних лет, которые мы все ещё живо помним и знаем, то что же они делают с фактами “старины глубокой”? И кто там обуздает их недобросовестную фантазию?

Оказывается, если иметь дело с историей, как с “просто наукой”, труднее врать, поскольку приходится доказывать свои мнения ссылками на исторические факты. Как тогда искать в прошлом “положительные примеры”, на которых у нас с советских времён воспитывают “патриотов”? Где брать для этого “героев”? Ведь без специальной “профессиональной” обработки нормальному человеку трудно разглядеть “героизм” в поступках князей и попов, гетманов и полковников, царей и их холопов, казаков-разбойников, комиссаров, колхозных председателей и партийных секретарей – одним словом, нашей поганой “элиты”. А те, кто её кормил, одевал, учил, воспитывал, лечил? Кто строил для неё дома, замки, крепости? Кто защищал проданную и пропитую ею страну в последний час, когда наёмная челядь предавала своих владык и разбегалась перед полчищами половцев, татар, литовцев, поляков, турок, большевиков, фашистов? Когда и кем будет, наконец, написана история наших безымянных соотечественников и предков, похороненных в братских могилах с анонимной табличкой “народ”? При какой власти они станут нашими национальными героями?

Переделывание прошлого ради искусственного создания положительных примеров, воспитывающих потомков – не лучший фундамент национального самосознания. “Святая” ложь – во благо – всё равно остаётся ложью. Она не способна породить ничего иного, кроме ответной лжи. Неужели по старой советской традиции ложь так и останется “основой” нашей духовности и главным средством “отличить себя от других”?

Но не тем озабочены наши чиновные историки. Им бы не обидеть соседей! Пока сверху не дали такой команды. Поэтому, чтобы избавиться от недоразумений и нестыковок между разными государственными подходами к прошлому, профессор Кульчицкий предлагает создать еще одну комиссию из украинских и российских историков, где они “на паритетных основах” будут учиться смотреть на историю друг друга “глазами специалиста соседней страны”. Вместо того, чтобы научиться говорить правду о прошлом, будем договариваться врать синхронно? Это напоминает попытку взрослых не ссориться при детях. Дескать, пока историки Украины и России не сосчитали взаимные обиды и не договорились, “в какой форме” излагать в учебниках “отрицательную информацию”, следует либо установить квоты на всю эту чушь, либо вообще скрывать её от несовершеннолетних, как правду о том, откуда берутся дети. Когда же “глупыши” подрастут и созреют, наконец, к “взрослой правде”, сержант доходчиво разъяснит им кто сегодня враги Отечества – татары, чеченцы, русские или украинцы?

3.

Историческая наука вчера и сегодня.

Влияние «научного» коммунизма на историю.

Из всех наук за годы Советской власти больше всего была испорчена коммунизмом история. Все 70 с лишним лет правления коммунистов она провела на передовой гигантской битвы власти за умы населения. Советские историки спасали власть не только от правды о прошлом. Они защищали идеологию коммунизма и от губительного влияния гуманистической культуры передовых стран зарубежья – от той культуры, где высшей ценностью был Человек, а не Государство и где не люди служили правительству, а правительство людям. Поэтому они были не учёными в подлинном смысле этого слова, а скорее пропагандистами – “бойцами идеологического фронта”. И хотя при Советской власти существовала внешняя атрибутика научной деятельности: присваивались учёные степени и звания, работали академические институты, писались и защищались диссертации, издавались монографии и специальные журналы, в высших учебных заведениях готовились кадры историков-профессионалов, а в школах преподавались курсы отечественной и зарубежной истории, чаще всего ЭТО БЫЛА НЕ НАУКА, А ПРОПАГАНДА. Среди советских историков было немного настоящих учёных – тех, кто исследовал прошлое, пытаясь понять, каким оно было на самом деле, а не каким хотело бы его изобразить начальство. В большинстве своём они искали в прошлом доказательства того, как неотвратимо шествовало население планеты из дикой тьмы веков к лучезарным идеалам коммунизма – в царство советской бюрократии. И за это получали “учёные” степени и звания, награды, пайки, жалования и пенсии.

Противоречия советской исторической науки: синтез коммунизма и методологии научного исследования.

До революции 1917 года в нашей стране существовали мощные исторические научные школы, авторитетные за рубежом и популярные среди просвещённых соотечественников. Большевики устроили им погром, после которого уцелели лишь жалкие обломки былой культуры исторического мышления и научного исследования: случайные книги, журналы, голодные и запуганные ученики титанов дореволюционной исторической мысли, которые за пайку хлеба и под страхом расстрела готовы были врать в угоду палачам всё, что тем заблагорассудится. Эти раздавленные коммунистическим террором люди невольно передали пришедшим в советские учебные заведения детям рабочих и крестьян инерцию взрастившей их дореволюционной гуманитарной культуры и её суть – технологию профессионального исторического мышления. Критическая способность ума молодых советских историков нашла мощную опору в школе диалектического и материалистического мышления, содержавшейся в трудах патриархов марксизма. Так в сознании рабоче-крестьянской интеллигенции причудливо соединились лозунги коммунистической пропаганды и методология критического диалектико-материалистического анализа исторического факта – суеверие и наука. Несовместимые в принципе они образовали ту “гремучую смесь” чисто религиозной веры в коммунизм и способности самостоятельного суждения, которая вскоре стала изнутри рвать души совестливых и мыслящих советских историков.

По-разному разрешали для себя противоречие науки и догмы наши отцы.

1) Одни спасались цинизмом, творя фальшивые “научные” карьеры. Умно издеваясь над вынужденностью собственной лжи, они так скрывали стыд за боязнь правды, неугодной власти.

2) Другие меняли профессию историка на любую иную, не требовавшую губительной для самосознания и чувства собственного достоинства лжи.

3) Третьи утешались честными исследованиями далёких от современной политики античности и средневековья. Оснастив свои труды парой ритуальных цитат из классиков марксизма, они в остальном говорили правду – по совести и по уму.

4) Были среди историков и четвёртые, чьи мозги не вырабатывали самостоятельной мысли и поэтому были избавлены от мучительного конфликта научного знания с коммунистической догмой. Эти фанатично пересказывали мысли пророков коммунизма, заражая своей верой тех, кто ленился или не хотел иметь самостоятельные суждения.

В советской исторической науке произошла своеобразная поляризация. Кафедры и институты научного коммунизма, истории КПСС, истории СССР советского периода собрали вокруг себя главным образом циников и фанатиков. А кафедры и институты археологии, истории древнего мира, средних веков, истории СССР досоветского периода и зарубежной истории объединяли преимущественно настоящих историков, способных не только мыслить самостоятельно, но и выучить древние и иностранные языки, недоступные мозгам жрецов коммунизма.

Кризис идеологии коммунизма и поиски властью новой державотворческой идеи.

В начале ХХ века идеология коммунизма помогла кучке политических авантюристов овладеть огромной страной благодаря соблазнительной иллюзии всеобщего равенства, братства и справедливости, к которой стихийно тянулись суеверные и непросвещённые умы крестьянского населения, составляющего её подавляющее большинство. Это стало возможно после того, как были вырезаны источники всякой независимой от правительства мысли, способные смутить сомнениями доверчивые души государственных холопов. Но даже тотальная и безальтернативная ложь недолговечна.

К концу ХХ века даже самые тупые жители Советского Союза поняли, что их предки, избавившись от одного Барина, посадили себе на шею другого – куда более бессовестного, злобного и жадного. В земном раю, созданном по чертежам партийно-советской бюрократии, не только не было места его строителям. Его, как оказалось, не существовало и в проекте. Разуверившись в совместимости практического коммунизма с уравнительными общинными идеалами, народ избавился от его очарования. Кроме того, он научился у своих правителей врать и бездельничать. И тогда бюрократия стала искать новые формы умственной и трудовой дисциплины, чтобы с их помощью заставить “быдло” и дальше гнуть на неё спину. Так на смену дисциплине военно-полицейского и административного террора пришла дисциплина голодной смерти рыночной экономики. А вместо коммунизма людям стали дурить головы национализмом.

Следом сменились ориентиры и в огосударствленной исторической “науке”. Это обошлось без замены их человеческих носителей. Те же “учёные” и преподаватели, которые до сих пор проклинали “буржуазный” национализм, стали его восхвалять и прославлять. Смекнув, что к чему, украинские историки пристроились служить новым государственным идеалам. Циники и фанатики с расформированных кафедр научного коммунизма, атеизма, истории КПСС рассосались по кафедрам истории Украины, отечественной, зарубежной новой и новейшей истории. Кое-кто даже внедрился в кафедры археологии, истории древнего мира и средневековья. Для тех же, кому не хватило мест (штаты кафедр не безразмерны), специально создали кафедры модной политологии, социологии, международных отношений. Благодарная держава не оставила своих “учёных” холопов без работы, доверив “специалистам” по съездам КПСС, профсоюзам и комсомолу преподавать курсы истории древней Греции, Рима и даже археологию. Правда, нередко для этого приходилось увольнять или отправлять на пенсию настоящих специалистов. Но для “незалежной” Украины это не потеря. Куда важнее сохранить проверенные кадры профессиональных вралей, украшенных солидными учёными степенями.

Реформы исторической науки в “незалежной” Украине.

Ещё проще прошла идейная реформа украинской исторической науки. Из архивов КГБ и частных эмигрантских собраний извлекли труды заклятых пророков украинского национализма, растиражировали и сотворили на их основе новый символ державной веры. Националистическим бредом столетней давности стали, “грузить” газеты, учебники, заражая паранаучными сказками сознание неискушённой молодёжи.

Психиатрическая сущность национализма.

Национализм агрессивен и туп. В его основе – не любовь к своей стране и народу, а презрение, зависть, ненависть и злоба к другим народам и странам. Этим он отличается от патриотизма. Сильные и негативные чувства мешают националистически мыслящим историкам трезво и объективно исследовать прошлое, порождая в больном воображении иллюзорные картины никогда не существовавших событий, наводя на мысли, бредовые по самой своей сути. Например, утверждать, что украинская государственность существует уже тысячу лет столь же «научно», как доказывать, что первыми украинцами были Адам и Ева, а Господь Бог носил “оселедець” и курил “люльку”. С медицинской точки зрения национализм – это психиатрический диагноз, разновидность маний величия и преследования, когда больному чудится, что ему постоянно угрожает носитель иной этнической культуры. Связывая все беды и неустройства Украины исключительно с внешними источниками, отказываясь искать их причины у себя внутри, националистам трудно разобраться, что же на самом деле мешает их народам жить лучше. Непонимание своего и боязнь чужого делают их воинственными и жестокими. Национализм всегда чреват войнами с соседями и этническими чистками.

Ограниченность национализма как идеологии современного государства.

Пока киевская бюрократия делила с московской советское наследство и переделывала под свои новые нужды старый административный аппарат, она нуждалась в идеологии, альтернативной коммунизму. Разгрому гигантского общего хозяйства и административным реформам нужно было придать хотя бы видимость какого-то смысла. Чтобы не ломать голову, это объяснили потребностями национального державотворчества, к которому, как оказалось, наконец-то созрел народ Украины. Но, закрепив за собой власть и собственность, новые хозяева страны охладели к оголтелому национализму. Он стал неудобен именно своей агрессивностью. Патологическая ненависть ко всему российскому стала не только мешать торговать с Москвой. Украинские националисты так и не смогли насытить экзотическую музейную оболочку украинской культуры современным духовным содержанием. Высокие образцы российской культуры по-прежнему являются непревзойдёнными ориентирами для населения Украины. Придурковатый украинский национализм не выдержал конкуренции с культурой России ни в просвещении, ни в области литературы, ни в средствах массовой информации, ни в науке, ни даже в эстраде. И это понятно. Если что-то очень ненавидеть, то на любовь, даже к своему, сил уже не остаётся. А духовное творчество питается любовью.

Сделав ставку на национализм, как на источник новой государственной идеи, украинская бюрократия просчиталась. Он так и не помог ей овладеть душами соотечественников. Поэтому хозяева Украины стали искать другие инструменты контроля умов и управления сердцами сограждан. Им пришлось укоротить поводок, на котором гуляют по задворкам власти усатые потомки запорожцев и активнее демонстрировать дружелюбие по отношению к Москве. В свете такой новой политики Киеву понадобилось отредактировать тот недобросовестный и враждебный России националистический бред, которым насыщены учебники украинской истории, а заодно обогатить их опытом новой государственной легенды, которую для своего народа мастерски сочинили российские историки, исполняя правительственный заказ. Так родилась тема согласования учебников российской и украинской истории.

В комиссиях по согласованию истории государственные мужи и их учёные холопы намерены также обменяться опытом реставрации скомпрометированного коммунизмом патриотического воспитания молодёжи. Ведь если ещё в школьном учебнике “научно” осветить исторические причины войны с Чечнёй, то молодые патриоты уже без помощи милиции пойдут туда воевать за Россию-мать… её. Этому же пора начинать учить и украинскую молодёжь. Ведь когда её кровь понадобится для удобрения, к примеру, крымских курортов, учиться государственному патриотизму будет поздно.

Современные мазепы: измена сердца иль ума?

Кто из советских историков не был членом КПСС? Вопрос риторический, поскольку в СССР беспартийным историкам ходу не было. Их неохотно брали на работу и в учебные заведения, и в научные институты, отдавая предпочтение “политически зрелым кадрам”. Передовые позиции фронта идеологической борьбы в СССР были предназначены исключительно для идейной гвардии.

Но именно гвардейцы и оказались главными предателями. Кому же изменили советские партийные историки, превратившись из коммунистов в националистов? – Власти, идеологии, науке, моральным принципам? И что на самом деле в них изменилось – мировоззрение, политическая ориентация, совесть? А, может быть, ничего и не менялось, и они остались сами собой – беспринципными конформистами и безыдейными карьеристами, готовыми служить, кому угодно, лишь бы не потерять работу.

Объяснение парадоксальному, с первого взгляда, переходу от интернационального коммунизма к национализму многих украинских историков лежит вне формальной логики этих двух доктрин. Бесполезно искать точки соприкосновения и резонансы внутри этих течений общественной мысли, а тем более, генетические связи. Ключ к загадке лежит вообще вне пределов идеологии. Он – в психологии людей, воспитанных Советской властью циниками и холопами, не имеющими собственной точки зрения.

Советская власть окутала общество гигантским облаком лжи. Она начиналась с того, что убогие бредни партийных вождей выдавались за “творческое развитие марксизма”. На самом деле евангелия от ЦК не имели ничего общего с “Ветхим Заветом” от Маркса и Энгельса. За исключением некоторых цитат и понятий. Но кто это был способен понять? И чего бы это ему стоило? Заповедники правды и искренности сохранились исключительно в сфере семейно-бытовых и межличностных отношений.

После крушения СССР историческая наука оказалась в руках “циников” и “лакеев”, которые смогли удовлетворить идейный голод власти, ищущей новые духовные основания. Они не владели методологией научного анализа исторического факта, не знали источников по досоветской истории. Они умели лишь цитировать и пересказывать чужие мысли. И когда сверху им скомандовали: “Отставить сказки о коммунизме! Даёшь национализм!”, они спрятали старые конспекты лекций, и стали декламировать конспекты идеологов украинского национализма. Так всплыл бред о “тысячелетней державности”, присвоивший Древнекиевскому государству статус “украинского”. Так возникли байки об “украинских арийцах”. В приватных записках П. Орлика обнаружили проект украинской “демократической (!) конституции”. Банальных средневековых уголовников — казаков, грабивших без разбора своих и чужих, превратили в романтических народных заступников, чтобы заменить ими на должности национальных героев “комиссаров в пыльных шлемах”. Научная фантастика победила науку.

4. Что такое самостоятельная историческая наука?

Самостоятельной (в смысле независимой от государства) исторической науки у нас до сих пор не существует. Чтобы избавить Историю от губительного чиновного деспотизма, необходимо вывести учебные и научные заведения из-под кадрового и административного контроля государства, оставив за ним исключительно бюджетное финансирование школ, университетов и академических институтов.

Настоящие историки не могут не знать старинной и проверенной университетской модели организации взаимоотношений науки и педагогики, животворящей обе стороны. Она уходит своими корнями в эпоху европейского ренессанса. Тогда университеты были автономными от государства самоуправляющимися научно-просветительскими центрами. Их системообразующими ядрами были научные лаборатории и кафедры, возглавляемые учёными, создавшими собственную “школу” – самостоятельное течение мысли, разделённое учениками и признанное коллегами. И научная, и педагогическая “политика” в них определялась не внешним государственным или церковным заказом, а собранием учёных мужей и демократически избранной ими университетской администрацией – деканами, ректорами. Выбирая содержание и формы научной и педагогической деятельности, учёные руководствовались профессиональной совестью и бескорыстным познавательным интересом. Это не спасало их от ошибок, неизбежных в честных и самостоятельных поисках Истины. Зато они были избавлены от необходимости врать, чтобы угодить тому или иному земному “авторитету”.

Педагогическую периферию таких “учёных республик” образовывали учебные заведения, занимавшиеся просвещением – популяризацией научных истин и поиском способной к научной деятельности молодёжи. Содержание и методы их деятельности определялись учёными советами университетов, которые разрабатывали учебные планы и программы, назначали администраторов и учителей из числа университетских учёных, преподавателей и выдающихся студентов. Это была монолитная и однородная по своей направленности культурная среда, жизнь которой, безусловно, зависела и от внешних политических стихий, но не определялась ими. В учебных и научных учреждениях царил плодотворный дух “учёной правды”, “университетской демократии” и “научного братства”, на котором, кстати, и по сей день держится и произрастает гуманистическая культура передовых стран Запада.

Чтобы оздоровить отечественную науку и просвещение, необходимо избавить их от недобросовестной и пристрастной зависимости от коррумпированного и некомпетентного государственного чиновника. Модели реформирования научной и педагогической деятельности известны и проверены историей. Следует лишь добросовестно адаптировать их к реалиям нашей жизни, не потеряв сути. В противном случае наши наука и просвещение так и останутся вотчиной государства, а её население, от профессоров до неостепенённых педагогов, – его холопами, соревнующимися в глупости со своими боярами.

22.01.2003. Н.П. Мирошниченко