Негодующие рестораторы

А чуть раньше состоялась презентация книги известного российского писателя Максима Кантора «Красный свет», посвященная и этому, и предыдущим протестам. Сегодня мы печатаем отрывки из романа.

Митинг на Болотной

В их ряды неожиданно вошла новая колонна, разрезала демонстрацию анчоусов с фланга.

Красные знамена с черными свастиками.

- Вы кто?

- Патриоты.

- Почему свастики?

- Коловраты это, наши исконные русские солнцевороты. Гитлер, если хочешь знать, у русских взял знак коловрата.

- Сука ваш Гитлер.

- Не повторяй жидовскую пропаганду. Фашисты добра России хотели.

- У меня дед с фашистами воевал.

- Дурак твой дед, коммуняка. Если бы не твой дед, жили бы, как в Европе.

Патриоты с бритыми затылками рассекли демонстрацию анчоусов; юноша с ясными глазами нес плакат «России нужен порядок».

- Вы куда? - спрашивали их.

- На Болотную.

- Там жиды.

- Там радикалы. Их забудут скоро, а мы останемся.

Затем шагали птенцы гнезда Усманова - служащие империи миллиардера Усманова, свободолюбивые журналисты на сумасшедшей зарплате. Шли прохоровцы - примк­нувшие к штабу избирательной кампании миллиардера Прохорова, которому некогда подарили весь российский никель. За ними тянулись те, кого окармливал богач Абрамович, - персонажи арт-сцены.

Шли свободолюбивые менеджеры среднего звена, шли взволнованные системные администраторы, шли маркетологи с горящими глазами, шли обуянные чувством собственного достоинства дистрибьюторы холодильников. Шли колумнисты интернет-изданий, гордые гражданской позицией; шли галеристы и кураторы, собирающие коллекции богатым ворам; шли юристы, обслуживающие ворье и считающие, что свою зарплату они получили заслуженно, а чиновный коррупционер ее не заслужил. Шли негодующие рестораторы и сомелье, которые более не могли молчать. Шли прогрессивные эстрадные актеры и шоумены демократической ориентации, шли твердой поступью граждан, наделенных правовым сознанием. Эти граждане уже не позволят тоталитаризму взять верх в нашем обществе - зорко смот­рят они за капиталистической законностью!

Возможно, кампанию, начатую против России генералами фон Боком, Гудериа­ном, Брауховицем и фон Клейстом, - теперь продолжают Пиганов и Ройтман? (имена лидеров Болотной в романе - Ред.). Такой слух плавал во городу. Сумасшедшие анчоусы, охранители режима, шептались: есть, мол, в стране пятая колонна - разрушает державу изнутри. Шелестели: американский государственный департамент платит оппозиции за развал страны. Соображение это вызывало в рядах оппозиции смех.

А если платит госдеп за развал, то где доли участников развала? - так говорил всякий фрондер.

А в это время в Лондоне

Зал аплодировал Борису стоя, декольтированные дамы зажимали розовые пасти своим мопсам, чтобы собачки не лаяли во время выступления, брокеры сбрасывали сигналы мобильных телефонов. А Борис говорил о правде, о справедливости, о коррупции в Москве, о ежедневном вранье госчиновников.

В зале беглое финансовое жулье смеялось над жульем государственным. Повод для смеха имелся: за последние 20 лет из развалин России вывезли капиталы, превосходящие по размерам дань, выплаченную в Орду, и богатства, перемещенные в фашистскую Германию.

Сотни миллиардов уходили из глупой России каждый год - и собирали дань не баскаки, не гауляйторы, не красные комиссары - но просвещенные богачи, сидевшие теперь в зале имени королевы Елизаветы.

Так видели они народ

Есть такое грубое слово «быдло» - на него обижаются те, кто может подпасть под это определение. Но как иначе назвать неповоротливое, мычащее стадо: женщины, не следящие за собой, расплывшиеся, как пельмени в кипятке; мужчины с красными от упрямства и алкоголя лицами; неурожайные дети; злые и никчемные подростки - они все чего-то хотят, и выражается это не­определенное хотенье в истошном крике «Россия!». Как их определить, этих агрессивных и неумных крикунов?

Фрондеры уже давно перестали стеснять себя в выражениях; людей толпы называли «анчоусами», «совками», «месивом» - и вот это замерзшее месиво шевелилось и кричало. Им приказали собраться, и они загрузились в автобус, анчоусы Среднерусской возвышенности, месиво городских окраин, российское быдло - они доехали до места демонстрации, топчутся на холоде, переминаются с ноги на ногу, тянут шеи кверху, орут. Бесполезно, подумал Фалдин, бесполезно внед­рять прогресс в этой среде. Все равно скоро вымрут эти чудные немытые существа. Отчего бы не обзавестись резервациями, как сделали для краснокожих в Америке, - вот пусть бы там и жили, кричали, пили свою мерзкую водку... Выгородить какую-нибудь часть страны... отдать под примитивное землепашество...

ЛИЧНЫЙ ВЗГЛЯД

На красный свет

Политолог и публицист Исраэль Шамир рассуждает о книге:

Роман «Красный свет» камня на камне не оставляет от той истории России, которую преподают либеральные газеты у нас в стране и за рубежом.

Наш современный пласт романа - попытка «оранжевой» революции в России; Москва, где бурлит Болотная площадь, и Лондон, где беглые олигархи под эгидой английской разведки готовят новый путч в России. Они выполняют план нацистов, стремясь покорить и развалить страну, говорит Кантор. Роман становится политическим памфлетом, напоминающим яростные страницы Солженицына или жгучую иронию Салтыкова-Щедрина. Так резко о болотных не писал никто.

Параллельно мы переносимся в годы Великой Отечественной, вместе с героями участвуем в отчаянном броске красной кавалерии, в тяжелых позиционных боях за Ржев, невидимо присутствуем на совещаниях Сталина и его генералов. Кантор гневно отвергает попытки приравнять или даже сравнить Сталина и Гитлера, коммунизм и национал-социализм.

Справедливости ради стоит заметить, что роман все же не без изъянов. Кантору кажется, что Гитлер должен был любить авангард, абстракционистов, Кандинского, и не может смириться с тем, что не любили авангард немецкие фашисты - потому, что он тоже не любит авангард.

Не может он смириться и с величием Мартина Хайдеггера. Да, симпатизировал нацистам на каком-то этапе, и все же - величайший философ века. Переспорить его Кантор не может, поэтому пытается осмеять.

Трудно принять и тезис об исключительной трагичности еврейской судьбы, который муссирует Кантор.

И все же это советский роман в хорошем смысле слова. Этот роман можно подарить ветерану войны - как жаль, что многие из них ушли из жизни, так и не прочитав этой блестящей реабилитации их ратного подвига.

Это красный роман - перед человечеством выбор - коммунизм или фашизм, революция или война, равенство или неравенство, - и выбор автора не оставляет сомнений. Как и многие наши современники, от Геннадия Зюганова до Александра Панарина и от Александра Проханова до Михаила Хазина, Кантор - за христианский коммунизм.

Это нужная книга. Можно поспорить со многими установками и выводами автора, но давно ни один писатель так яростно не вцеплялся в глотку толстосумов-капиталистов-банкиров и их интеллектуальных пособников. После стольких лет нападок на коммунизм, на советскую власть и на русский народ наконец-то нападающим дана достойная отповедь.