«Когда не знают, что делать, бьют стекла»

Как минимум четверо погибших, 915 госпитализированных, больше двух тысяч задержанных, убытки в 70 миллионов турецких лир (более $37 миллионов) и волнения в 68 городах…

Протесты в Турции быстро перестали быть акцией сотни экологов по защите парка Гези (пыльного скверика, где по ночам любят собираться наркоманы и трансвеститы), превратившись в полноценный бунт с требованием отставки премьер-министра Турции Реджепа Тайипа Эрдогана.

Рост протеста был похож на ссору давно живущих вместе супругов: сначала кто-то не помыл сковородку, потом не выбросил мусор — и накопившееся за годы раздражение выплеснулось в ссоре с драками и битьем посуды.

Полиция пустила в ход резиновые пули, слезоточивый газ, водометы и дубинки, протестующие — камни, куски асфальта, баррикады и все методы информационной войны.

Вице-премьер Бюлент Арынч извинился за слишком жестокий разгон акции, премьер-министр Реджеп Тайип Эрдоган (первое лицо в стране) назвал толпы протестующих «кучкой мародеров», а в эфире официального телеканала показывали фильм о пингвинах, за что протестующие перевернули микроавтобус национальной телекомпании (внимание!) NTV.

За неделю на площади Таксим в Стамбуле организовался палаточный лагерь с баррикадами, бесплатной едой, уборкой мусора и зарядкой по утрам, а в Измире (крупном городе на западе Турции) преподаватели Эгейского университета даже начали читать митингующим студентам лекции прямо на площадях.

Аналогии напрашивались сами собой: Химкинский лес, Болотная, митинги, путинги, «ОккупайАбай», президент, остающийся у власти 11 лет, и разгневанные горожане с высшим образованием и желанием изменить страну… Москвичи, помнящие митинги зимы 2012 года, провели прямые параллели и засобирались в Стамбул, а российские телеканалы на всякий случай народ припугнули «арабской весной».

Между тем причины конфликта в Турции прямо противоположны арабским революциям и имеют мало общего с антипутинскими протестами в Москве. Как объясняют аналитики, бунт турков — реакция на идущую при Эрдогане медленную исламизацию страны. За последние годы там разрешили носить хиджаб в вузах, завели в публичных учреждениях молельные комнаты, открыли религиозные школы, прекратили государственное финансирование театров и на днях ограничили торговлю алкоголем.

«Новая» расспросила экспертов-тюркологов о том, против чего протестуют турки, чего могут добиться и почему «турецкое лето» категорически не похоже ни на Болотную площадь, ни на «арабскую весну».

Наталия УЛЬЧЕНКО, завсектором Турции Центра изучения стран Ближнего и Среднего Востока Института востоковедения РАН:

— Насколько предсказуемы были эти протесты? Конечно, с точностью до месяца их вряд ли кто мог рассчитать, но что в турецком обществе нет согласия, было очевидно давно.

После революции в 1923 году Турция стала республикой и взяла курс на построение нового государства: светского, с новой системой ценностей, модернизированного по западному образцу. Вокруг него сформировалась новая демократическая элита, остальная часть общества — традиционалисты-исламисты — ушла в глухую оппозицию. Но затем давление светской власти ослабло, начались усиление ислама и реванш традиционалистов, которые в 2002 году и привели к власти Партию справедливости и развития (ПСР) с Эрдоганом во главе.

Первые годы Эрдоган прощупывал пределы допустимой степени реставрации ислама, потом стал действовать более провокационно. Однако за последние 80 лет в стране выросли приверженцы светской республиканской Турции. Появление Эрдогана оказалось для них не очень приятным. И если раньше электорат делился пополам: 50% — сторонники правящей партии, 50% — противники, то сейчас противников стало больше — и мы получили этот конфликт.

Как он может разрешиться? Только если Эрдоган будет ориентироваться на более широкое общество, включающее оппонентов власти, и не экстраполировать происламские ценности на другую часть общества.

Лучший выход для Турции сейчас — вернуться в точку равновесия, которое было нарушено после разгона митинга в парке Гези. Но просто так, без шагов, которые покажут, что власть услышала требования выступавших, без уступок со стороны Эрдогана не обойтись. Пойдет ли он на них? Теоретически возможно, что нет. Но его партии это не понравится. Пока что самые радикальные плакаты на площади Таксим требуют отставки Эрдогана.

Лозунгов против его партии и против правительства нет, и ПСР не заинтересована в переменах.

Профессор Михаил МЕЙЕР, директор Института стран Азии и Африки, заведующий кафедрой истории Ближнего и Среднего Востока:

— Говоря о ситуации в Турции, нельзя забывать одну из главных турецких сил — армию, которая много лет определяла турецкую политику. Первые 10 лет у власти Эрдоган пытался справиться с армией как с главным своим противником. За 10 лет его правления 250—260 генералов сняли или посадили, состав военных полностью обновился, армия перестала активно участвовать в жизни страны, ее затерроризировали как врага демократии, сейчас она осторожничает и ни в чем не участвует.

После победы над армией стало возможно заниматься реформами в стране. То, что сейчас не выглядит проявлениями исламизма, медленно начнет ими становиться. Власть еще ведет себя осторожно, но идею мягкой исламизации уже не оставляет. Внешним проявлением этого можно считать смену состава госаппарата. За последние годы он существенно обновился, со всех значимых постов ушли сторонники сохранения европейских традиций.

Я видел, как в Турции готовят будущих госчиновников, создают государственный аппарат, выращенный на исламской идеологии. Молодых ребят из деревни привозят в Стамбул, предоставляют им прекрасное общежитие с отдельными комнатами и спортзалом, бесплатно устраивают на учебу в институт или техникум. Только за это они должны по команде вставать, сделать зарядку, совершать намаз, строем идти на занятия… Выглядели они настолько военизированными и исламизированными, что у меня дух захватывало. Ясно, что так готовят и полицейских. Именно поэтому они так жестоко обошлись с демонстрантами — гяурами, нарушающими нормы исламской морали.

Эрдоган — лидер харизматический, каждое его выступление народ запоминает надолго. Он хорошо говорит, не только обещает, но и делает… Его проблема только в здоровье. Исходя из него, он торопится. Все, что он делает, можно было бы делать медленнее и не вызывая недовольство народа. Но он хотел бы увидеть результаты при своей жизни. Главная опасность: если Эрдоган и его партия останутся у власти до 2013?? года, они настолько привыкнут к власти, что начнут нарушать пределы, на которых сегодня готовы остановиться.

По всем рейтингам, Эрдогана поддерживают примерно 50% турков. Остальные — это 20% убежденных кемалистов (приверженцев идеологии турецкого национализма, выдвинутой Мустафой Кемалем Ататюрком. — Е. Р.), 20% курдов и по мелочи всех остальных.

В открытую Эрдоган бережно относится к памяти Ататюрка, но на деле сам характер общественно-политической жизни при Эрдогане противоречит всему тому, что тот завещал. Ататюрк был явным сторонником европейского образа жизни, он хотел быть принятым европейцами. За годы кемалисты добились того, чтобы походить на европейцев. Сейчас они понимают, что страна откатывается в противоположную сторону, и чувствуют настороженность.

В любом случае у Эрдогана есть концепция развития страны. У оппозиционеров ее нет. Когда нет концепции, тогда и бьют стекла. Сгоряча демонстрируют подавленное, скрытое недовольство. Из-за этого первый же мелкий конфликт вокруг парка и позволил перейти к общему протесту.

Лидера у митингующих пока что нет, но не исключено, что протесты должны раскачать армию. Я помню кадр из Стамбула: по Таксим проходят курсанты военно-морского училища — и им аплодируют. Они ни в чем не задействованы, но все ждут их участия. Остались ли в армии люди, которые воспитаны в кемалистском духе и могут вмешаться и повести толпу? Этого пока не знает никто.

Владимир СОТНИКОВ, ведущий научный сотрудник Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений:

— Не думаю, что события в Турции примут масштаб «арабской весны». У премьера есть возможность использовать силу, но если он пойдет на это, в стране могут начаться революционные изменения, которых не хочет никто.

Нестабильная ситуация и «турецкое лето» не устраивают ни внутренние силы — Эрдоган сумел договориться даже с курдами, они не захотят его смены — ни внешних игроков. Не забывайте: Турция — член НАТО, и оно не заинтересовано в том, чтобы там случились Сирия или Египет. С первого июня Вашингтон шесть раз призывал Турцию к миру, как бы предупреждая Эрдогана о неиспользовании насилия. Тегеран тоже выступил с предупреждением — Ирану не нужна нестабильная Турция. ПСТ тоже наверняка недовольна. Если протесты продолжатся, велика вероятность, что военные или другие высшие политические деятели Эрдогана просто сместят.           Елена Рачева