Ольга Романова.Мой муж на свободе!

Я бы даже сказала — бой за освобождение, и преувеличением это не будет. Что происходило вокруг тюрьмы на воле, я транслировала и успею еще повторить:  это была спецоперация с применением всех спецсредств, включая один БТР, и всех силовых ведомств Ивановской области. А что было внутри, пусть сам расскажет.

«Первый, от кого я узнал, что мой срок закончился еще 5 месяцев назад, был не мой адвокат Алхас Абгаджава и не моя жена. Первым сообщил мне новость один из руководителей колонии-поселения, который следил за процессом в Мосгорсуде в режиме онлайн. Им было все известно. И необходимость моего немедленного освобождения была им очевидна. Я обсуждал вопрос, как это может выглядеть, с начальником отдела спецучета, который оформляет документы на освобождение. Она (это женщина) подтвердила мне, что да, были в Ивановской области прецеденты, когда человека, чье освобождение должно было произойти немедленно, освобождали на основании факсовой копии решения суда, заверенной печатью прокурора, а также соответствующего указания прокуратуры. При этом суетились (то есть оформляли документы) не родственники осужденного, а сотрудники уголовно-исполнительной системы (как ловко она из уголовно-исправительной стала уголовно-исполнительной. — О. Р.).

Поэтому я ожидал от УФСИНа каких-то конкретных шагов, направленных на незамедлительное исполнение принятого судом решения. Тем более что уже 31 мая в колонию из Мосгорсуда по факсу ушло то самое постановление, о чем мне сообщил адвокат. В колонии сначала подтвердили получение этого постановления, а на следующий день, когда в колонию приехала моя жена с требованием немедленно принять меры к моему освобождению, выяснилось, что постановление в КП есть, но что-то случилось с резолютивной частью, которая якобы по факсу не прошла. При этом было не очень понятно, почему сотрудники колонии не устранили такую неясность и не связались с Мосгорсудом.

В субботу в КП приехали сотрудники УФСИНа. Мне было сказано, что я буду освобожден, только когда в колонию придет текст постановления по почте, ничего выяснять и ни с кем связываться они не будут, а то, что официально было сообщено на сайте Мосгорсуда и в СМИ, они оценили, как «одна бабка сказала». На следующий день подполковник Трушков, начоперотдела УФСИНа, конкретизировал позицию управления: «Если бы ваша жена писала бы хорошие статьи о наших колониях, а не то, что она писала, то вы бы уже давно освободились». Таким образом, я посчитал позицию управления личной местью мне и моей жене — за нашу гражданскую позицию.

Мы с женой тут же написали об этом заявления в прокуратуру.

В понедельник мой адвокат получил на руки заверенную копию постановления президиума Мосгорсуда и моментально выехал в Иваново. Освобождать меня тем не менее не хотели. УФСИН потребовал у адвоката доверенность от Мосгорсуда на право передавать документы, заверенные Мосгорсудом, структурам уголовно-исполнительной системы. Адвоката вообще не пустили на территорию колонии и не предоставили свидания со мной. После этого пришлось объявить сухую голодовку, уведомив об этом руководство колонии письменно. Сотрудники не поверили и стали задавать вопросы осужденным, действительно ли я не принимаю пищу и воду. Ребята подтвердили и сказали, что я с утра раздал все свои продукты. Довольно быстро в колонию приехал прокурор по надзору за исправительными учреждениями — при объявлении голодовки прокурор обязан это сделать — и задал мне вопросы, с чем связана голодовка. Я ему подробно объяснил ситуацию. На самом деле он был в курсе проблемы, поскольку перед тем, как зайти в зону, он успел встретиться с моим адвокатом. Прокурор сказал самое главное: согласно закону, меня освободят сегодня, и он не уедет из колонии, пока этого не произойдет. Осталось оформить формальности.

Абсолютно убежден, что УФСИН по Ивановской области настаивал на моем освобождении по своим правилам, а не по закону, для того чтобы показать всем остальным осужденным, что если они смогли сломать Романову и Козлова, то других сотрут в порошок. Поэтому мое освобождение стало позитивным не только для меня, но и дало очень многим осужденным, которые испытывают притеснения со стороны УФСИНа, надежду на справедливость. Непосредственно перед освобождением ребята просили меня, чтобы я дальше продолжал рассказывать обо всем, что увидел, ибо им по понятным причинам это сделать невозможно. Они все очень надеются, что закон будет работать и по отношению к ним тоже».

…Я большой пессимист в вопросе подобных надежд. За четверо суток, что мы большой и очень квалифицированной командой добивались исполнения решения высокого суда, мы узнали от местного руководства, что:

— решения московских судов не действуют на территории Ивановской области (это в полиции);

— прокуратура может рассмотреть наше заявление о незаконном лишении свободы в течение 30 дней и ответить письменно по почте;

— руководство УФСИНа не подчиняется законом РФ и не в курсе об их существовании.

Конечно, пессимизм не повод ничего не делать. И мы продолжим. Во всяком случае, мы уже добились того, что глава УФСИНа по Ивановской области под видеозапись признался нам: «Да, я — преступник». Осталось только добиться того, чтобы эти слова были произнесены не гордо и нагло, а хотя бы с ноткой раскаяния». Ольга Романова