Шендерович 30 мая...

А.ПЛЮЩЕВ: Здравствуйте. Это программа «Особое мнение», меня зовут Александр Плющев, сегодня на своем месте в четверг, в 17 с чем-то там Виктор Шендерович.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Добрый вечер.

А.ПЛЮЩЕВ: Добрый вечер. Писатель, сатирик. Ну, у нас тут уже не первый день продолжается история с ЕГЭ. Мы сегодня даже с Машей Гайдар утром проголосовали, может быть, взять и отменить результаты. И надо сказать, довольно большое, ощутимое число наших слушателей высказались за то, чтобы обнулить результаты ЕГЭ.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Это те, у которых дети не сдавали, видимо.
А.ПЛЮЩЕВ: Я думаю, да. Я думаю, да. Конечно. Вот.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Потому что сны зависят от положения спящего.
А.ПЛЮЩЕВ: Можем теоретически сколько угодно обсуждать все эти темы. Но тем не менее. Вот, когда говорят словосочетание ЕГЭ, мне кажется, более дискредитирующего уже... Ну, может быть, армия, я не знаю. Ну, практически нет.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Нет, вот тут-то и смешно. Вот, накинулись. Я не из Министерства образования и дочка давно уже преподает, а не учится. Поэтому мне как сейчас говорят фиолетово, лично мне. Но я хочу заметить, что страна, знаете ли, коррумпированная. Вот, коррумпированная она. И предполагать, что именно на этом золотоносном участке (золотоносном, потому что речь-то идет об инвестициях в будущее), довольно золотоносном участке, Да? Ты проходишь, не проходишь, в институт там поступаешь, не поступаешь, идешь в армию, не идешь в армию. Что на этом участке золотоносном вдруг ее не будет, этой коррупции, ну, это странное предположение.

Можно говорить и нужно говорить, наверное, о том, обсуждать, каким образом эти лазейки там затыкать и что делать, отменять, не отменять. Но когда мы вдруг как красны девицы, вдруг говорим «Ах, какой ужас. Как при нас это? Что такое?» Ребята, мы живем при подложном президенте, подложном парламенте, все кругом продано, куплено, начиная с правосудия, и вдруг мы говорим «ЕГЭ. Какой позор».

А.ПЛЮЩЕВ: «Какой ужас».
В.ШЕНДЕРОВИЧ: «Какой ужас. У нас? Как?»
А.ПЛЮЩЕВ: Дети.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Да.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну ладно мы, черт с нами. Но дети!
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Как Воланд с тревогой спрашивал буфетчика Сокова «Неужели, в Москве есть воры». Вот это вот вдруг. Меня поражает и забавляет эта интонация благородного возмущения. Ну да, воруют. Там воруют, здесь воруют, здесь тоже коррупция. Так, и?

Любимый анекдот Зиновия Ефимовича Гердта. Я много раз его цитировал, как человек начал буянить в парикмахерской, там, «Бритвы тупые, парикмахер пьяный, простыни грязные». И вышел старичок-директор, отвел его в сторонку и сказал «Я понимаю, что вам не нравится советская власть. Почему вы решили начать с нашей парикмахерской?» Вот, чего вдруг с этой парикмахерской? Ну да, коррупционная, коррумпированная страна. Нигерия, как сказано.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну, может быть, хотя бы в одном случае, в случае с ЕГЭ, с Единым Государственным Экзаменом, где определяется, на самом деле, из кого будет состоять интеллектуальная элита нашей страны, научная...

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Какая интеллектуальная элита? Привет Гуриеву. Какая элита? Элита вот уже на чемоданах. Какая разница, кто поступит уже?
Вот, еще раз. Я сознательно заостряю, конечно, так сказать, провокативность этого тезиса, я вполне отдаю себе в этом отчет.

А.ПЛЮЩЕВ: И за это мы и любим героев программы «Особое мнение».

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Тем не менее. Слабая система. Я про азбуку. Кто про что, а я про азбуку и таблицу умножения. Слабая система определяется слабостью слабейшего звена. При такой коррупции и таком беззаконии, которое узаконено в России... Коррупция есть везде (и в Норвегии есть коррупция), но у нас она узаконена. У нас коррупция – это и есть система. Это не дыры в системе, а это и есть система, коррупционная преступная система с самого начала до самого конца. Вот, когда так низко и такая ржавая дыра в этом ведре, то высота ведра и качество покрытия на этом ведре, и узоры на ручке уже никакого значения не имеют.

 Люди будут бежать отсюда. Люди будут бежать из страны, где нет закона, где можно... Причем, история с Гуриевым... Давай перекинемся на нее, она очень важная.

А.ПЛЮЩЕВ: Давайте только через мостик, я сейчас его дам (этот мостик). Я сегодня в Twitter’е у Олега Тинькова (знаете, такой бизнесмен есть у нас?) увидел забавную запись, такую, страшно забавную. Он написал там, что вопрос, ехать или нет? Тем, кому за 30, пишет он, нет, я здесь (про себя). И дальше «А нашим детям не...» и дальше нецензурное слово, как сейчас принято говорить в судах, не, нецензурное слово, тут делать.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Да-да-да.

А.ПЛЮЩЕВ: Вы согласны с Олегом Тиньковым?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Ну, при некоторой... Ну, что значит согласен? Это, ведь, вопрос... Судьба у каждого своя, да? И представление, и жизнь у каждого своя, и страдать каждый будет из-за несоответствия своей жизни со своими представлениями о ней, да? И тут нету одного решения для всех, чтобы сказать, уезжаем или остаемся. Это было бы очень просто всем уехать.

А.ПЛЮЩЕВ: До 30 уезжаем, а после...
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Да-да-да. По паспорту.
А.ПЛЮЩЕВ: А мы с вами остаемся.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Нет, нет. Кто-то уедет и правильно сделает, кто-то останется и правильно сделает, потому что если бы не мои сны, как говорил Гамлет, да? Каждого будет мучить несовпадение собственной жизни с собственными представлениями о том, как надо жить. Поэтому кто-то останется и правильно сделает.
Но то, что надо констатировать, власть делает все для того, чтобы отсюда уехали все, имеющие представление о достоинстве, свободные, независимые, талантливые, потому что талант и достоинство – это связанные вещи.
А.ПЛЮЩЕВ: Когда как.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Нет, связанные изначально. Понимаешь?
А.ПЛЮЩЕВ: То есть достоинство можно про... Непечатное слово?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Ну, условно говоря. Да, разумеется.
А.ПЛЮЩЕВ: Талант тоже можно?

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Разумеется. Разумеется, можно. Тем не менее, говоря о прошлом или позапрошлом витке, вот, страна, которой не нужны Сикорские, Зворыкины, Брины, через запятую Ростроповичи и так далее, ученые, музыканты. Что объединяет этих людей? Они самодостаточны. Они талантливы. Они хотят на родине, но если родина им говорит «Пошел вон», как сказал им премьер-министр и бывший президент страны Медведев, ваше дело, скатертью дорога, да? Вот эта вот реплика его последняя. Ну, кто же? Не держим. Вам лучше там – и уезжайте.
Я вообще редко...

А.ПЛЮЩЕВ: Лучше бы он держал?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Вот-вот-вот. Я редко задумываюсь над тем, что говорит господин Медведев, а тут задумался. Что это, собственно, было? Это такое предельное хамство или предельный идиотизм такой, да? Вот так вот сказать «Валите отсюда. Не нужны».

 В сущности он сказал, ведь, правду. Зачем? Зачем им, да? Им кто нужен? И судя по всему, ведь, история с Гуриевым (вернемся к ней) – ведь, это не самодеятельность идиотов. Есть основания, наши информаторы – скромные люди. Но этой информации достаточно, чтобы сказать, что это политическое решение закошмарить Гуриева, чтобы он убежал. Все понимают, что он – знаковая фигура. И там это понимают. Путин это понимает не хуже нас с тобой, что Гуриев – знаковая фигура. Один из последних системных, которые договаривались, которые пытаются. Не нужно. Не нужно. Уезжайте, если вам хочется.

Кто им нужен? Ну, уж не Зворыкин и не Сикорский. Даром не нужно. Им нужно миллионов 30 крепостных для добычи нефти, обслуга в диапазоне от Девятки, от 9-го управления, от охраны и официантов. Ну, там, артистов с гимнастами для культурного досуга. И что еще? Да, собственно, и все.

 Да, ну еще вот этих вот, там, условного Мамонтова и Дмитрия Киселёва, которые будут объяснять крепостным, как им повезло с барином. Всё! Вот, 30-40 миллионов от силы. Всем остальным – да помрите вы, уедьте вы, да? Контроль над территорией нефтегазовой. И на их век хватит.

А после них хоть потоп. Эта логика прослеживается все очевиднее. И заметь, они перестали притворяться. Вот, оговорка Путина, если это оговорка... А вот я думаю тоже, опять-таки, это оговорка или это просто уже человек растелешиваться начал и прилюдно заголяться? Когда он, собственно, на прошлой неделе сказал...

Мы в этот день с тобой как раз сидели в эфире, а вечером он это сказал и мы не успели это прокомментировать. Когда он нам сообщил, что некоторые бизнесмены – в скобках Ходорковский и Лебедев (мы все понимаем) – сидят, собственно, не за то, что написано в приговоре, а за то, что они представляли опасность для общества. Он это сказал русским языком. Это, в сущности, явка с повинной, только на несуществующий суд.

Это явка с повинной. Человек говорит «Да, мы их посадили. Они сидят не за то, что написано в приговоре, нет. Просто они были опасны. Я решил, что они опасны, мы решили, что они опасны, и они сидят». Человек признался в этом. Это зафиксировано, запротоколировано. Так же, как он признался за Байкалфинансгруп. Кто тянул за язык, да? Когда он сказал, что знает тех людей, которые в этой Тульской закусочной приобрели 9-миллиардный капитальчик себе.
А.ПЛЮЩЕВ: Давно в этом бизнесе.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Да, он давно, да. И они давно в этом бизнесе, и он давно неподалеку. Да? Он уже напризнавался на несколько пожизненных. И как ни в чем ни бывало. А это означает, косвенно это означает, что уходить не собираются. Не собираются. И они уже отрезали , чтобы не выросло, действительно, и им, собственно говоря, теперь некого бояться. Им поздно. Наружу поздно.

А.ПЛЮЩЕВ: Продолжая тему про уезжать, не уезжать, разумеется, логичен вопрос: «А почему Шендерович не уезжает из коррумпированной страны?»

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Ответить банально? Это родина. Конец ответа. Да, с родиной можно, да-да, могут сложиться ситуации, когда да. Не я первый, не я последний. Люди посерьезнее меня, вплоть до Томаса Мана и, извините, Данте, иногда бежали, вынуждены были бежать с родины.

 Да, так бывает. Но пока есть возможность, буду тут. Где родился, там и сгодился
А.ПЛЮЩЕВ: О, прямо вы говорите как говорили депутаты Госдумы про детей в детдоме, что их не надо отдавать в США.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Разница только в том, что я решаю за себя сам, а они, твари беззаконные, решают за бедных детей. Вот и все. Вот, в чем разница. Я-то решаю свою судьбу. Я не говорю им, кому уезжать или оставаться. Я себе, я с собой решаю, да?

А.ПЛЮЩЕВ: Раз уж заговорили, тогда логично спросить. Сегодня замечательное было выступление депутата Баталина. Ее называют одним из инициаторов вот этого самого закона об ограничении усыновления (поправок).
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Ну, закона подлецов.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну да.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Так, чтобы было понятнее просто.
А.ПЛЮЩЕВ: Да. Значит, Астахов сначала выступил насчет того, чтобы ввести мораторий на усыновление во Францию, чтобы, не дай бог, к гейским парам не попали дети усыновленные. Сейчас во Францию можно усыновлять, а тогда не будет. А потом Баталина поддакнула и сказала «Однозначно не однополая пара». Почему? Ссылаясь на исследования, которые проводились и российскими, и американскими психологами, она рассказала там о том, что негативно воздействует нетрадиционная семья на воспитание.

 И дальше она сказала «В частности, до 24% детей-подростков из однополых семей планировали самоубийство, при том, что аналогичный показатель в обычных семьях не более 5%». Ну и там она говорит, что гомосексуальные семьи могут изнасиловать ребенка, сказала она. Вот так. Лучше в детдоме.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: А гетеросексуальные не могут?

А.ПЛЮЩЕВ: Ну, может быть, сложнее там или вероятность меньше.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Мы о технологии говорим или мы о чем говорим?
А.ПЛЮЩЕВ: Я не знаю, я не Баталина, простите, бога ради.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Это тебе повезло. Ладно, давай не будем комментировать Баталину. Я не знаю, как будет женский род подлеца. Падла, наверное? Не знаю. Давай не будем комментировать это. Это, мне кажется, то, что она там наговорила, это просто лишнее подтверждение того, кто решает, кто определяет судьбы детей.

Нет, понимаешь, тут, ведь, невозможно... То есть можно, повторяю, утыкаться каждый раз в каждый отдельный квадратный сантиметр, в каждую отдельную проблему, да? Ясно, что о детях они вспомнили только в связи с законом Магнитского, да? И изо всех рухнули они. Задача была как-то ответить, как-то ущемить, как-то прищемить. В гробу они видели всех этих детей, все эти детдома, да?

 Как живут в детских домах, мы знаем, да? Как, в каких условиях живут и умирают, и какая смертность у нас. Все это тысячу раз обсуждено, давай к этому не возвращаться. То, что они продолжают, как ни в чем ни бывало, балаболить и калечить новые судьбы... А мы только можем что-то такое по радио сказать тут и все. Отсутствие обратной связи, как было сказано, да? Вот, они могут делать все, что хотят.

 Это они настолько, цитирую Салтыкова-Щедрина, они слишком окаменели, чтобы на них что-либо отражалось. На них ничего не отражается, они уже окаменели.

А.ПЛЮЩЕВ: Вернемся ненадолго к темам, которые мы обсуждали, в частности, к отъезду Гуриева. В этой связи многие говорят о том, что завершилась, как бы, эра, закрылось окно возможностей и сотрудничества с режимом. То есть те люди, интеллектуалы, которые считали возможным это для себя, по идее, для них закрыли, захлопнули. Для них захлопнули и им дали понять, что, в общем, они...

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Ну, в общем, в каком-то смысле произошедшее с Гуриевым – это уже окончание... Это окончилось шизофренией. Потому что все разговоры о Сколково, об инновациях, о какой-то там модернизации в рамках репрессивной системы – это в чистом виде шизофрения, о чем 5 лет я там подряд разговаривал этими самыми терминами. Потому что не может быть никаких инноваций там, где есть политзаключенные.

Все, что изобретено, все, что придумано, придумано свободными людьми. Рабы не изобретают ничего кроме каких-то хитростей своего рабского существования. Все, чем мы пользуемся, изобретено в свободных странах свободными людьми. Вертолет, на котором Путин прилетает в Кремль, изобретен русским человеком, но не здесь, а на свободе, да? Телевизор изобретен русским человеком не здесь, а на свободе.

Google русским человеком не здесь, а на свободе. На свободе люди изобретают все, от автомобиля до iPad’а. Свободные люди. Значит, это связанные вещи.
А.ПЛЮЩЕВ: Мы говорили об этом уже. Мы говорили.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Это связанные вещи.
А.ПЛЮЩЕВ: Но были и шарашки, и...
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Шарашки были, да. И можно своровать секрет атомной бомбы, да? У рабов это иногда получается. Послушай, о чем мы говорим? Вот, просто мы глядим вокруг. Вот, мы сидим здесь, вот все, что вокруг нас, кроме чашки с водой, все остальное – часы, это, это, это – все изобретено свободными людьми. Потому что это азбука. Значит, если идет...

А.ПЛЮЩЕВ: А произведено слепыми детьми в Китае.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Да. Это уже другой вопрос. Вот! Произвести – это да. Можно собрать в Узбекистане машину.

Ее нельзя в Узбекистане изобрести. Понимаешь, в чем дело? Дикарь может пользоваться iPad’ом, научиться тыкать пальцем в кнопочки, выходить в интернет. Может. Но он не может изобрести только этого. Вот и всё. Незачем. Незачем и нет возможностей.

Значит, это азбука. Значит, страна, государство, которое так целенаправленно уже не первый век уничтожает своих свободных граждан, ну, оно вот туда, в сторону Нигерии.

А.ПЛЮЩЕВ: Но во власти или, там, условно говоря, при власти, в «илите», как пишут в интернете через «и», остаются люди, которых либералы если считают не своими, то достаточно близкими. Например, Чубайс. Или, например, Дворкович. Которые, кстати, по слухам ходили заступаться сейчас к Путину  за Гуриева.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Да. И?
А.ПЛЮЩЕВ: То есть это я о возможности компромисса. Если они ходят договариваться, значит, возможность компромисса не исчерпана, ну, судя по всему.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Но она исчерпана. Судя по всему, она исчерпана. Ну, послушай меня. Ведь, договор... Вот, мы говорили об этом в прошлой программе применительно как раз к бизнесу.
А.ПЛЮЩЕВ: Да. Про амнистию когда.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Это подразумевает некоторые... Да? Я делаю уступки здесь, если нет, я не делаю уступок здесь, да? Но просто ходить на поклон... Вот, условно говоря, бизнес и власть или какие-то движения и власть, зеленые, такие-сякие, пятые-десятые, правые-левые... Когда общественные движения договариваются с властью в условиях демократии, в условиях сменяемости власти, это взаимное давление: «Если вы не пойдете здесь нам навстречу, навстречу нашему предложению, мы вас не поддержим».

Это игра со взаимными шансами, да? И это, действительно, имеет отношение к продвижению какому-то вперед. А просто ходить на поклон к царю-батюшке, чтобы царь-батюшка тебе плевал на темечко склоненное?.. Ну, 5 раз, 10 раз, ну хорошо. Ну, они ходили заступаться за Гуриева. Он их послал лесом, да? На Гуриева наехали, Гуриев бежал. И?
А.ПЛЮЩЕВ: Не, они уже после ходили, вроде бы.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Ну, не важно. Они за Ходорковского... Не важно, да? Гуриев сам ходил по поводу Ходорковского. Ходорковский там же, только уже Гуриев в другой стране. Кто на Восток, кто на Запад, да? Тушкой чучелом.
Я так хочу сказать, что и они ходили, не получилось. Выводы какие-то? Они ушли в оппозицию? Они, приличные люди, вышли из правительства? Дворкович ушел из правительства? Набиуллина ушла? Ну, не людоеды. Там же есть не людоеды? Есть. И что? Они продолжают обслуживать людоедов.

Ну, отлично. Только вы начинаете пахнуть так же, как они.
Кстати говоря, сегодня очень интересно задним числом... Вот, такие вещи интересно перечитывать. В журнале «The New Times» год назад, может быть, полтора был дивный диалог Гуриева с Каспаровым, диалог системного либерала с несистемным. И я должен сказать, что тогда это читалось как разговор равный, с каждой стороны были свои доводы. Перечитайте это сегодня, когда Гуриев уже сбежал от своего либерала Медведева.
Кстати говоря, замечу. Но это уже отдельное позорище.

 Их всех называют там медведевские. да? Какие-то либеральные силы – их почему-то рифмуют с Медведевым, который клал на них с прибором.
А.ПЛЮЩЕВ: Слушайте, а как вы думаете, Виктор Анатольевич, почему Гуриев сейчас не комментирует ничего и не признает, что он уехал, и так далее? Он надеется вернуться? Надеется договориться?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Нет, это мы уходим в область гадания и психологии. Нет-нет-нет, это не важно. Это не так важно. Важен медицинский факт, да? Его прессовали, там, готовится, видимо, 3-е дело Юкоса.
А.ПЛЮЩЕВ: О чем мы поговорим в следующей части нашей программы.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Это важно, а не психологические подробности Сергея Гуриева.
А.ПЛЮЩЕВ: Посмотрим. Что хочу сказать? Да, продолжим об этом еще, продолжим о других темах и вас призываю всячески к этому присоединяться. +7 985 970-45-45 – это номер для SMS, Twitter-аккаунт @vyzvon. У нас минута остается до новостей. Очень короткий вопрос. Спрашивают «Вы рады за Ларри Кинга?»

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Я счастлив. (смеется) Только надо бы, чтобы все понимали, о чем идет речь.
А.ПЛЮЩЕВ: Вчера было сообщение, что он будет работать на телеканале Russia Today. Как я понимаю, его программу купили.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Да. На самом деле, просто купили его программу. Но если Ларри Кингу кто-нибудь сообщит, что он пошел работать к Маргарите Симоньян, то старика кондрашка хватит. Поэтому лучше не сообщайте ему. У меня просьба ко всем англоязычным, придержите, пожалуйста, эту информацию Маргариты Симоньян, что она взяла на работу Ларри Кинга, придержите ее, не говорите старику, не расстраивайте его.

А.ПЛЮЩЕВ: С Виктором Шендеровичем мы продолжим через 2-3 минуты после новостей и рекламы.
НОВОСТИ
А.ПЛЮЩЕВ: Меня зовут Александр Плющев. Виктор Шендерович у нас сегодня. +7 985 970-45-45 – номер для SMS. @Vyzvon – аккаунт в Twitter’е, на который можно задавать вопросы ваши. Договорились про 3-е уголовное дело против Юкоса поговорить. Сегодня стали активно это обсуждать. Каковы, по вашему мнению, перспективы? Будет ли, как вы думаете, как вы полагаете, каково ваше особое мнение, 3-е уголовное дело?

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Я думаю, что это совершенно реально, что при живом Путине Ходорковского на свободе, по моему представлению о вещах, не будет. Я повторяю, я очень бы хотел ошибиться. Поэтому да. Ну, ему же скоро выходить. Нет, не входит в планы... Ходорковский на свободе не входит в планы этого мстительного господина, нет.
А.ПЛЮЩЕВ: Как же тогда расценивать вчерашнее заявление на Президиуме Верховного суда, согласно которому срок Ходорковскому уменьшили не так сильно, как надо было?

 Это пока не решение, просто это мнение особое.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Да-да-да. Я думаю, что это они просто хотят пересесть с той сковородки, которая их ждет, на какую-то с меньшей температурой. Потому что если говорить о законе, то должны сидеть те, кто сажал Ходорковского. Потому что уголовное дело было полностью сфальсифицировано и притянуто за уши, да? И там нужно не снижать срок Ходорковскому, а давать срок Шохину и Лахтину по моему скромному особому мнению. И я думаю, что юристы это понимают лучше меня, гораздо более предметно они это понимают. Но, видимо, вот им не хочется быть на той же сковородке, на которой будет там Путин. Вот, они там, типа, за смягчение и так далее.

Все это не имеет никакого практического значения, разумеется, потому что мы давно проскочили этот поворот, где что-то зависит от какого-то там... И вы видите, что это мнение вот так вот выражено.
Вы понимаете, если Верховный суд или кто-то ушел бы в отставку в знак протеста как ушли когда-то 2 приличных человека оттуда, это поступок. А вот это вот, эта жидковатая попытка выглядеть поприличней, чем пахан, мне кажется, она не удалась.

А.ПЛЮЩЕВ: Хорошо. Значит, в новостях мы с вами услышали про Вадима Коровина, активиста Федерации автовладельцев России.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Я хочу спросить, риторический вопрос задать. У него сейчас были обыски, как я узнал. Что они искали? План проезда кортежа, чтобы доказать, что он специально попался на дороге? Они ему просто мстят, да? Это просто государство выступает в виде бандита, который может доставить тебе неприятности и доставит тебе все неприятности, какие можно. Что такое обыск, ты представляешь себе? Слава богу, нет. И я, слава богу, нет.
А.ПЛЮЩЕВ: Ну так, очень по-кино.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Ну, мы понимаем, что это такое. Это, значит, у тебя просто вверх дном квартира, там, все в предынфарктном состоянии родные и близкие, все переворошено, что-то взято, что-то вынесено, да? Всё, да? Это просто месть. Чего у него было искать? Инцидент на дороге.

 Причем тут обыск? Твари, да? Просто давить, пугать, запугивать, чтобы все знали, что против тебя, если ты окажешься, не пропустишь по встречке проехать хама в форме, что на тебя упадет государство, вот, всем, что у него есть. С обыском, с судом, с давлением, с органами опеки. Завтра выяснится, что дети Коровина растут в антисанитарных условиях, их надо забрать в детдом, где им будет хорошо.
А.ПЛЮЩЕВ: Вот для чего обыск-то был. Посмотреть.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Да. Наверное. Да как в прошлый раз, неделю назад мы обсуждали то же самое с удальцовским каким-то соратником. Вот. Вот задача. Задача – запугать, задача – дать нам всем понять, что «ребята, если кто-нибудь из вас шелохнется, высунется, на вас упадет государство всем, что у него есть». Прокуратура, органы опеки, суды, да? Всё. Санэпидемстанция. Все это упадет на вас. Налоги.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну, мне хочется возразить, я возражу. Но, ведь, он... Абстрагируясь даже от подлости совершаемого, как вы говорите, но, ведь, Коровин, действительно, нарушал закон.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Нарушал ли он закон, в Швейцарии выяснял бы суд. Ну, я так назвал страну, где есть закон. Где в судах выясняется, нарушал ли кто-нибудь закон. В данном случае мы этого не знаем. Я прекрасно понимаю, что эта ситуация типовая. Мы этих хамов видим каждый день.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну, странная история получается. Про жуликов и воров вы говорите, ну, условно, вы говорите, что они – жулики и воры до выяснения суда, допустим.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Нет, секундочку. Это называется «общее знание», да? Это называется «общее знание». Я про Сталина говорю, что он – убийца, хотя нет решения суда, да? И про Гитлера говорили, что он – убийца, до Нюрнберга. Кстати, по нему не было решения суда, он успел до.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну, Коровин сам же признает, что он не пропускал по встречке машину.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Секундочку. Это отдельно. Еще раз, это отдельно, повторяю. Вот здесь можно разбираться. И, кстати говоря, есть же еще разница между законом и правом, как мы знаем, довольно очевидная и тонкая. Потому что, например, все, что делал тот же Гитлер, это было сделано по закону, на что упирали адвокаты на Нюрнбергском процессе, как известно, потому что все они действовали по закону. Ну, такие были законы, да? Ну и так далее.

Значит, право и закон тоже лежат врозь. Это, повторяю, отдельный вопрос, который, в принципе, теоретически можно было бы решить в суде, желательно, повторяю, в швейцарском, норвежском или каком-нибудь еще, да? Потому что мы знаем, что у нас суды заведомо не для этого.

А то, что происходит история с обыском, вот она-то очевидная совершенно, вот тут-то не надо ничего даже и придумывать. Это совершенно очевидно эта мера не имеет никакого отношения к казусу, к этому случаю. Нечего там искать у Коровина в доме, если не пытаться нарыть на новое уголовное дело, если не пытаться, так сказать. увеличить давление, если не пытаться продемонстрировать власть государства над гражданином. Вот, собственно, это и есть задача. По моему скромному особому мнению, задача в этом и заключается.

 Государство осуществляет... Мы все говорили «Ах, будут ли репрессии?» - «Да ладно! – говорили нам либеральные усталые господа. – Ну, какие репрессии?» Ну да. Репрессии уже идут. Они носят абсолютно вполне уже массовый, все это зашкалило давно за несколько сотен и несет массовый точечный характер. Кстати говоря, хочу напомнить еще раз. Сегодня опубликовано письмо Александра Подрабинека, правозащитника по поводу Маши Алёхиной, которая 9-й день или уже 10-й держит голодовку.

Ау, Общественная палата, ау все наши по правам человека специалисты. Ау, вы все где? Вы все чего сейчас охраняете? Кого? А там явно, опять-таки, на нее натравливают заключенных. Эту технологию я знаю по армии, как это делается, когда нужно, чтобы тебя били твои же товарищи, да? Просто их поднимают ночью, да? Подъем по тревоге. И им объявляется, что это сделано из-за тебя.

 Потом они тебя бьют. Для этого не нужно даже никаких репрессий отдельных. На нее натравливают ее... Потому что идет ограничение прав заключенных и все понимают, что это из-за нее. На нее натравливают заключенных.
Это происходит посреди вот этого всего нашего благоденствия, подъема с колен. Ау, правозащитники. Чего-нибудь кто-нибудь собирается делать кроме Подрабинека?

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Не, ну вы чего? Она же в церкви плясала, она же не дагестанца убила, в конце концов, ножом, ей-богу. О чем мы говорим? Какое милосердие там и все такое
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Да не милосердие. Минимальное уважение просто к жизни человека.

А.ПЛЮЩЕВ: Поступил вопрос из будущего у нас. Мы еще не говорили о гастарбайтерах и об эмигрантах, а уже поступил вопрос, как будто бы мы говорили. Вот, Саша пишет «Виктор, давайте вы сначала столкнетесь ночью с бандой гастарбайтеров, а потом будете рассказывать про терпимость», - пишет Саша. Спасибо за вопрос из будущего. Действительно, мэр Москвы Собянин затронул эту тему.

 Он сказал, что он против формирования в столице районов с монокультурой. И против того, чтобы мигранты остались просто так в Москве. Если кого-то оставлять (он уже будет сегрегировать, кого оставлять), то в первую очередь русскоязычных с адекватной нашим традициям культурой, соотечественников. Так мы их условно называем. Людям, которые плохо говорят по-русски, у которых совершенно другая культура, лучше жить в своей стране, поэтому мы не приветствуем их адаптацию в Москве.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Собянин в зеркало давно смотрел, как думаешь?
А.ПЛЮЩЕВ: Это вы про...
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Ответ повис.
А.ПЛЮЩЕВ: Про культуру.

В.ШЕНДЕРОВИЧ: Это я про то, что сегрегировать не ему. А то он досегрегируется, да? Сегрегатор. Слов нет. Значит, вот этому Саше. Значит, для того, чтобы я не сталкивался ночью с бандами гастарбайтеров или местных фашистов... Мне без разницы, с какой бандой я столкнусь, да? Значит, для этого в других странах имеется такая штука как полиция, которая обеспечивает закон, вместе с судом. И все это на фоне исполнительной власти, которую выбирают и которую контролируют. Если у нее плохая полиция, то ее переизбирают, да? Или увольняют раньше. Вот это залог моей безопасности. Сегодня этой безопасности нет.

Власть делает все для того, чтобы мигрант превратился в бандита, потому что копеечные зарплаты с никакой социальной защищенностью естественным образом повышают количество потенциальных преступников. Доказывать это не нужно да? Повторяю, нужна полиция для того, чтобы было безопасно.

По поводу сегрегации. Вот, ничего, по Берлину идешь, время от времени завернул за угол, вдруг, опа, Турция. И как-то ничего страшного. И ты по этой Турции идешь довольно безопасно, по этой берлинской Турции. Ты идешь... Или, вру, может быть, это был не Берлин. Может быть, это был...

 Я не буду врать. Может быть, Дортмунд.

А.ПЛЮЩЕВ: Но в Париже-то в местном Алжире не очень безопасно, прямо скажем.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Секундочку. Значит, это вопрос к... Совершенно верно. Но это вопрос к власти. Это вопрос к власти и к закону, с которым могут быть проблемы во Франции.

 А у нас проблем нет, потому что нету закона.
А.ПЛЮЩЕВ: Заговорились мы немного с Виктором Шендеровичем, а время меж тем вышло. Большое спасибо. И до свидания.