Вспоминаем былое; Нина Андреева

Нина Алек­сан­дров­на Ан­дре­ева

Я не по­клон­ник Ста­ли­на. Один се­те­вой ком­мен­та­тор оха­рак­те­ри­зо­вал меня даже как «ис­то­во­го ев­ро­пей­ско­го гни­ло­го ле­во­го ли­бе­раль­чи­ка-троц­ки­ста». Но и не стра­даю ста­ли­но­фо­би­ей. Прав­да, речь сей­час не обо мне, а о жен­щине, ко­то­рая стала сим­во­лом со­вре­мен­но­го ста­ли­низ­ма – Нине Ан­дре­евой. Я ува­жаю людей, ко­то­рые по­сле­до­ва­тель­но от­ста­и­ва­ют свои идеи, при этом ни­ко­го не на­си­луя, не ис­тя­зая и не уби­вая. Нина Ан­дре­ева – имен­но такой че­ло­век. Осе­нью 1998 года я брал ин­тер­вью у Нины Алек­сан­дров­ны для га­зе­ты «Мос­ков­ский ком­со­мо­лец». Она не знала, что я ак­ти­вист НБП и встре­ти­ла меня в маске «твер­до­ка­мен­ной боль­ше­вич­ки». Но когда Нина Алек­сан­дров­на по­ня­ла, что я не за­дал­ся целью на­пи­сать оче­ред­ной ёр­ни­че­ский текст о «по­след­ней ста­ли­нист­ке», она вышла из своей, на­вя­зан­ной ей мас­са-ме­диа, роли. Мы раз­го­ва­ри­ва­ли, сидя на кухне её хру­щёв­ской од­но­ком­нат­ной квар­ти­ры в Пет­ро­двор­це. Пили чай с грен­ка­ми, ко­то­рые лидер ВКПБ жа­ри­ла прямо при мне. «Мос­ков­ский  ком­со­мо­лец» на­пе­ча­тал лишь часть ин­тер­вью (дело не в цен­зу­ре, а в до­пу­сти­мом объ­ё­ме). Здесь я вы­кла­ды­ваю его пол­но­стью. На­вер­ное, o Нине Алек­сан­дровне можно ска­зать – «самая че­ло­веч­ная ста­ли­нист­ка»…

- В одном ин­тер­вью с Вами я про­чёл, что Вы, бу­дучи ку­ра­то­ром сту­ден­че­ской груп­пы в Тех­но­ло­ги­че­ском ин­сти­ту­те,  часто гу­ля­ли со сво­и­ми под­опеч­ны­ми по пар­кам Пет­ро­двор­ца, об­суж­дая раз­ные про­бле­мы. О чём го­во­ри­ли с мо­ло­дё­жью?

- У меня со сту­ден­та­ми были до­ста­точ­но де­мо­кра­ти­че­ские, нетра­ди­ци­он­ные вза­и­мо­от­но­ше­ния. Я не смот­ре­ла на сту­ден­та как на сво­е­го под­чи­нён­но­го. Мы были на рав­ных. Раз­ни­ца между мной, пре­по­да­ва­те­лем, и ими, сту­ден­та­ми, была лишь в том, что я долж­на была по мак­си­му­му дать им не толь­ко зна­ния сво­е­го пред­ме­та, я пре­по­да­ва­ла фи­зи­че­скую химию, но и их под­го­то­вить к жизни. Я пре­по­да­ва­ла с 1972-го по 1991 год. Вла­ди­мир Ива­но­вич (муж Нины Ан­дре­евой, Вла­ди­мир Ива­но­вич Клю­шин – Д.Ж.) тоже много ра­бо­тал со сту­ден­та­ми по линии ор­га­ни­за­ции ра­бо­ты в сту­ден­че­ских об­ще­жи­ти­ях, ор­га­ни­за­ции до­су­га и т.д. Мы много вни­ма­ния уде­ля­ли своим сту­ден­там. Как это про­хо­ди­ло? Он был ку­ра­то­ром груп­пы, и я была ку­ра­то­ром груп­пы. Я была луч­шим ку­ра­то­ром ин­сти­ту­та! Но в силу того, что у меня были до­воль­но слож­ные вза­и­мо­от­но­ше­ния с ру­ко­вод­ством ин­сти­ту­та и парт­ко­мом, меня не жа­ло­ва­ли, и ни­ка­ких ре­га­лий я не по­лу­чи­ла. За­пи­сы­ва­ли лишь бла­го­дар­но­сти мест­но­го фа­куль­тет­ско­го уров­ня. Прак­ти­че­ски каж­дое вос­кре­се­нье в Пе­тер­го­фе на­хо­ди­лась одна из сту­ден­че­ских групп. Либо Вла­ди­ми­ра Ива­но­ви­ча, либо моя. Мы очень много гу­ля­ли по пар­кам. Зимой можно было ка­тать­ся с горки, сидя на до­щеч­ке. Мо­ло­дёж­ная ком­паш­ка при­ез­жа­ла — че­ло­век 30-40. И я ка­та­лась с ре­бя­та­ми, и Вла­ди­мир Ива­но­вич тоже любил ка­тать­ся. Вес­ной и  осе­нью мы лю­би­ли хо­дить в парки, что за же­лез­ной до­ро­гой. Пре­крас­ней­шие лу­го­вые парки! О них мало кто знает. Те, кто живёт в Ле­нин­гра­де, ходят в офи­ци­аль­ные парки. Здесь уни­каль­ней­шая си­сте­ма во­до­сбо­ра. Огром­ное ко­ли­че­ство пру­дов. От­сю­да осу­ществ­ля­ет­ся по­да­ча воды на фон­та­ны. Пла­ни­ров­ка сде­ла­на луч­ши­ми ма­сте­ра­ми пар­ко­во­го ис­кус­ства XVIII-XIX веков. Гу­ля­ли, мы об­суж­да­ли со сту­ден­та­ми аб­со­лют­но всё. Для нас не было тем, за­кры­тых для кри­ти­ки. Пол­ное до­ве­рие. Пол­ная рас­кре­по­щён­ность. И вза­и­мо­ува­же­ние!

В нашей ма­лень­кой од­но­ком­нат­ной квар­ти­ре я устра­и­ва­ла чае­пи­тия для сту­ден­тов. Сту­ден­ты есть сту­ден­ты: любят про­во­дить время в ком­паш­ке, об­щать­ся. Я кор­ми­ла их. Неко­то­рые до­воль­ство­ва­лись швед­ским сто­лом, так как на всех места не хва­та­ло. Но все были очень до­воль­ны. Я с удо­воль­стви­ем вспо­ми­наю те вре­ме­на. Я счи­таю, что об­ще­ние с мо­ло­дё­жью очень много даёт че­ло­ве­ку. Во-пер­вых, очень вы­со­кий жиз­нен­ный тонус, по­вы­ша­ет ак­тив­ность. Даёт воз­мож­ность чув­ство­вать ве­я­ние вре­ме­ни, в каком на­прав­ле­нии идёт раз­ви­тие.

- По­че­му парт­ком был Вами недо­во­лен?

- Я все­гда счи­та­ла, что нужно при­дер­жи­вать­ся пра­ви­ла: как го­во­ришь, будь лю­бе­зен так и делай. Меня все­гда раз­дра­жа­ло рас­хож­де­ние слова и дела! А наши вы­со­ко­по­став­лен­ные чи­нов­ни­ки как раз-та­ки этим и от­ли­ча­лись. Я имею ввиду сек­ре­та­ря парт­ко­ма и тех, кто был в рек­то­ра­те. Тре­буя со­блю­де­ния слу­жеб­ной дис­ци­пли­ны (если кто-то там на 3 ми­ну­ты опоз­дал, с него пре­мию сни­ма­ли), ру­ко­вод­ство ВУЗа не могло ор­га­ни­зо­вать ра­бо­чий день со­труд­ни­ков. При­хо­дят на­уч­ные со­труд­ни­ки и пол­дня бол­та­ют­ся без дела: пьют кофе, курят. Меня раз­дра­жа­ло это. Какой смысл тре­бо­вать при­хо­да на ра­бо­ту к 9 утра, же­сто­ко на­ка­зы­вать за опоз­да­ния, если на про­тя­же­нии ра­бо­че­го дня люди без­дель­ни­ча­ют? Зачем нужна эта от­сид­ка на ра­бо­чем месте?

«Чем наша пар­тия (Все­со­юз­ная ком­му­ни­сти­че­ская пар­тия боль­ше­ви­ков – Д.Ж.) от­ли­ча­ет­ся от дру­гих ком­му­ни­сти­че­ских пар­тий? Тем, что у нас нет быв­ших пар­тий­ных чи­нов­ни­ков. Ни од­но­го! За это нас и не любят дру­гие ком­му­ни­сти­че­ские пар­тии»

Вто­рой мо­мент: про­цве­та­ло во­ров­ство ма­те­ри­аль­ных цен­но­стей со сто­ро­ны про­рек­то­ра по ад­ми­ни­стра­тив­но-хо­зяй­ствен­ной части. Затем — ку­мов­ство. Дело до­хо­ди­ло до того, что за­ве­до­ва­ние ка­фед­ра­ми пе­ре­да­ли своим близ­ким род­ствен­ни­кам. На ка­фед­ре ра­бо­та­ют до­стой­ные люди, та­лант­ли­вые. Но за­ве­до­ва­ние по­лу­ча­ла ка­кая-то без­дар­ная се­рость — про­сто по­то­му, что он близ­кий род­ствен­ник ко­го-ни­будь из чле­нов рек­то­ра­та. В сек­ре­та­ри парт­ко­ма лезли самые се­рень­кие лич­но­сти (если их можно на­звать лич­но­стя­ми), ко­то­рые знали, что, от­си­дев че­ты­ре в парт­ко­ме, они по­лу­чат за­ве­до­ва­ние ка­фед­рой. Им да­вал­ся штат со­труд­ни­ков, та­лант­ли­вых ребят, им да­ва­ли став­ку стар­ше­го на­уч­но­го со­труд­ни­ка, ко­то­рую обыч­ный пре­по­да­ва­тель за­ра­ба­ты­вал тя­жё­лым тру­дом лет де­сять — на ниве пре­по­да­ва­тель­ской и ис­сле­до­ва­тель­ской ниве. А этим про­ны­рам три-че­ты­ре че­ло­ве­ка пи­са­ли док­тор­скую. А потом они, сле­пив вме­сте че­ты­ре куска в одну дис­сер­та­цию, успеш­но её за­щи­ща­ли. Меня это воз­му­ща­ло. По­это­му меня парт­ком и не жа­ло­вал. Про­ра­бо­та­ла я 38 лет. Но у меня нет ни­ка­ких льгот. Я не ве­те­ран труда. По­лу­чаю пен­сию 351 рэ! (до де­фол­та это было чуть боль­ше 50 дол­ла­ров, а после – во­об­ще мизер, а мы об­ща­лись после де­фол­та – Д.Ж.). Что по ны­неш­ним вре­ме­нам, сами по­ни­ма­е­те…

- В 60-е годы, когда Вы были ещё со­всем мо­ло­дой,  в Со­вет­ском Союзе, были в моде споры между «фи­зи­ка­ми» и «ли­ри­ка­ми». Вы, на­вер­ное, были фи­зи­ком? Хо­те­ли осва­и­вать кос­мос?

- Опре­де­ля­ю­щи­ми были несколь­ко дру­гие ас­пек­ты. Меня вос­пи­ты­ва­ла мать. Отец погиб на фрон­те. Мы жили очень скром­но. И во­прос сти­пен­дии был для меня нема­ло­важ­ным. Мама по­лу­ча­ла пен­сию 46 руб­лей. И 20 руб­лей мне пла­ти­ли за по­гиб­ше­го отца. У меня был выбор. Мне нра­ви­лась химия, ли­те­ра­ту­ра, ме­ди­ци­на, во­про­сы, свя­зан­ные с кос­мо­сом. Я за­кон­чи­ла школу с зо­ло­той ме­да­лью. Пе­ре­до мной встал во­прос: куда пойти учить­ся. В ме­ди­цин­ском ин­сти­ту­те была по­тря­са­ю­ще низ­кая сти­пен­дия — 23 рубля. В уни­вер­си­те­те тоже была такая сти­пен­дия. На эти день­ги мне было бы очень труд­но жить вме­сте с мамой. По­это­му я из­бра­ла химию — пошла в Тех­но­ло­ги­че­ский ин­сти­тут. Из всех ка­федр меня за­ин­те­ре­со­ва­ла ка­фед­ра спец­ке­ра­ми­ки, где изу­ча­ли во­про­сы из­го­тов­ле­ния и раз­ра­бот­ки новых спла­вов для кос­ми­че­ской тех­ни­ки. Это была новая спе­ци­а­ли­за­ция. Ка­фед­рой ру­ко­во­дил про­фес­сор Коз­лов­ский. Сти­пен­дия там была выше. В силу того, что я учи­лась на «от­лич­но», я по­лу­ча­ла сти­пен­дию 49 руб­лей. Так что бытие опре­де­ли­ло мою про­фес­сию.

- А как Вы про­во­ди­ли время, бу­дучи сту­дент­кой?

- Я с удо­воль­стви­ем вспо­ми­наю строй­от­ря­ды. Мы стро­и­ли Нарв­скую ГРЭС, рыли ка­на­вы, це­мен­ти­ро­ва­ли днище во­до­хра­ни­ли­ща. Мы жили в Иван­го­род­ской кре­по­сти. В па­лат­ках. Помню, часто шёл дождь. И мы спали на сырых мат­ра­сах.  Сами го­то­ви­ли еду. Помню ма­ка­ро­ны и слад­кий чай с хле­бом. Из Иван­го­ро­да нам при­во­зи­ли мо­ло­ко и пшён­ную кашу. Ноч­ные бде­ния! Пол­за­ли по Иван­го­род­ской кре­по­сти. Мер­ца­ние звёзд. Ком­со­моль­ские ко­ст­ры до трёх ночи… Я с удо­воль­стви­ем вспо­ми­наю то время.

В вос­крес­ные дни мы бол­та­лись по му­зе­ям. Мы обо­шли все ле­нин­град­ские музеи. Мы — ле­нин­град­цы — счи­та­ли своей свя­той обя­зан­но­стью при­об­щить ино­го­род­них ребят к ле­нин­град­ской куль­ту­ре. Мы ез­ди­ли в при­го­ро­ды. А вот в по­хо­ды мы не хо­ди­ли.

Из ста­тьи Нины Ан­дре­евой «Не могу по­сту­пать­ся прин­ци­па­ми!» Кто се­год­ня ска­жет, что она была не права в той части, где она по­ка­за­ла ли­це­ме­рие парт­э­ли­ты?

- А как же танцы?

- Были и танцы. Мы до­воль­но про­во­ди­ли ком­со­моль­ские ве­че­ра. Мы — сту­ден­ты Тех­но­лож­ки — при­гла­ша­ли сту­ден­тов Во­ен­ме­ха. Потом хо­ди­ли в гости в Во­ен­мех.

- А как с мужем по­зна­ко­ми­лись?

- Он у нас пре­по­да­вал фи­ло­со­фию. Он за­кон­чил фи­ло­соф­ский фа­куль­тет экс­тер­ном за че­ты­ре года. На уни­вер­си­тет­скую ска­мью он сел в 30 лет. За­кон­чив, при­шёл к нам пре­по­да­вать. Я влю­би­лась. Потом мы со­шлись на­все­гда. Мы 35 лет вме­сте про­жи­ли…

… Мне про­сто жаль ны­неш­нюю мо­ло­дёжь. По­то­му что она вы­бра­сы­ва­ет­ся в жизнь, не имея пер­спек­тив. У всех укра­ли бу­ду­щее. Но в первую оче­редь — у мо­ло­дё­жи. По­дав­ля­ю­щее боль­шин­ство вы­пуск­ни­ков ВУЗов не имеет воз­мож­но­сти найти ра­бо­ту по своей спе­ци­аль­но­сти. Тем самым пять самых луч­ших лет жизни ре­бя­та от­да­ют впу­стую. Мне очень жаль наших дев­чо­нок, вы­нуж­ден­ных тор­го­вать своим телом, за­ра­ба­ты­вая день­ги на то, чтобы за­пла­тить на учёбу.  Я не могу по­нять, как можно сов­ме­стить учебу в уни­вер­си­те­те (!), то есть при­об­ще­ние к вы­со­там куль­ту­ры, с тор­гов­лей соб­ствен­ным телом! Это амо­ра­лизм. Я не могу по­нять это ни как пе­да­гог, ни как че­ло­век, ни как жен­щи­на. Я не могу по­нять наших мо­ло­дых пар­ней, ко­то­рые, ми­рясь с этим, от­ка­зы­ва­ют себе в воз­мож­но­сти об­ла­дать са­мы­ми кра­си­вы­ми дев­чон­ка­ми.  Наши кра­си­вые глу­пые дев­чон­ки едут за рубеж, думая, что будут там мо­де­ля­ми, а по­па­да­ют в бор­де­ли. Ли­ше­ны бу­ду­ще­го и наши мо­ло­дые люди. Они ста­но­вят­ся за­лож­ни­ка­ми ка­пи­та­ли­сти­че­ских от­но­ше­ний, по­сте­пен­но пре­вра­ща­ясь в за­гнан­ных ло­ша­дей. Чуть-чуть рас­сла­бил­ся — ты уже на обо­чине.

И тебе нужна огром­ная кон­цен­тра­ция  сил и энер­гии, чтобы на­вер­стать упу­щен­ное. Но часть мо­ло­дё­жи на­чи­на­ет за­ду­мы­вать­ся о своём бу­ду­щем. Вот, на­при­мер, в нашей Все­со­юз­ной мо­ло­дой гвар­дии боль­ше­ви­ков (мо­ло­дёж­ная ор­га­ни­за­ция при ВКПБ – Д.Ж.) уди­ви­тель­но та­лант­ли­вые ре­бя­тиш­ки. Пишут стихи, прозу…

- Вы за­ни­ма­лись ком­со­моль­ской ра­бо­той?

- В де­ся­том клас­се я была сек­ре­та­рём ком­со­моль­ской ор­га­ни­за­ции школы. Я за­кон­чи­ла 322 школу я окон­чи­ла, что  на Бо­ро­дин­ке (Бо­ро­дин­ская улица про­хо­дит от на­бе­реж­ной реки Фон­тан­ки до За­го­род­но­го про­спек­та – Д.Ж.) В ин­сти­ту­те меня на­зна­чи­ли ста­ро­стой груп­пы. На чет­вёр­том курсе меня из­бра­ли сек­ре­та­рём ком­со­моль­ской ор­га­ни­за­ции курса. Мне не по­нра­ви­лась эта сфера ра­бо­ты. По­че­му? Во-пер­вых, за­ор­га­ни­зо­ван­ность, дав­ле­ние свер­ху, делай так и эдак, ско­вы­ва­ние вся­кой ини­ци­а­ти­вы. Не по­нра­вил­ся в этот вот дух, ко­то­рый тогда уже начал ви­тать, — угод­ни­че­ства и нечи­сто­плот­но­сти во вза­и­мо­от­но­ше­ни­ях. Меня воз­му­щал под­ха­ли­маж перед вы­ше­сто­я­щи­ми. Ком­со­моль­ская ра­бо­та меня не впе­чат­ля­ла. Угод­ни­че­ство чи­нов­ни­ков от ком­со­мо­ла перед вы­ше­сто­я­щей пар­тий­ной бра­ти­ей вы­зы­ва­ло у меня внут­рен­ний про­тест. Я сде­ла­ла од­но­знач­ный вывод: буду за­ни­мать­ся на­уч­но-ис­сле­до­ва­тель­ской ра­бо­той. Тем более меня очень ин­те­ре­со­ва­ла эта об­ласть. У меня есть ав­тор­ские сви­де­тель­ства.

Из ста­тьи Нины Ан­дре­евой «Не могу по­сту­пать­ся прин­ци­па­ми!»

- Рас­ска­жи­те о Вашей зна­ме­ни­той ста­тье «Не могу по­сту­пить­ся прин­ци­па­ми»… Оно вы­рос­ла из пись­ма в ре­дак­цию «Со­вет­ской Рос­сии»?

- Всё то, что с нами про­ис­хо­дит, есть со­во­куп­ность ряда фак­тов, фак­ти­ков, со­бы­тий. На­чи­на­лась Пе­ре­строй­ка. Это был пе­ри­од, когда нас всех, по боль­шо­му счёту, об­ма­ну­ли. Об­ще­ство ока­за­лось под­за­га­жен­ным ан­ти­со­ци­а­ли­сти­че­ски­ми тен­ден­ци­я­ми. Все ви­де­ли рас­хож­де­ние слова и дела со сто­ро­ны выс­ших парт­чи­нов­ни­ков. По­чи­стить­ся нужно было. И ос­но­ва­тель­но.  Об­ще­ствен­ные про­бле­мы ши­ро­ко об­суж­да­лись в прес­се. У нас дома со­би­ра­лась пуб­ли­ка: пре­по­да­ва­те­ли уни­вер­си­те­та и ин­сти­ту­тов, ин­тел­лек­ту­аль­ная элита. Мы об­ме­ни­ва­лись ин­фор­ма­ци­ей, бе­се­до­ва­ли, спо­ри­ли. По­ис­ки ис­ти­ны! В «Ле­нин­град­ском ра­бо­чем» по­яви­лась ста­тья Алек­сандра Про­ха­но­ва об от­вра­ти­тель­ной си­ту­а­ции, ко­то­рая сло­жи­лась в об­ще­стве. Смысл её был в сле­ду­ю­щем. Со­ци­а­ли­сти­че­ский столб из­би­ва­ют два на­прав­ле­ния: одно де­мо­кра­ти­че­ское, дру­гое — поч­вен­ни­че­ское. Он пред­ла­гал, чтобы снять на­пря­жён­ность в об­ще­стве, вве­сти сво­бо­ду дис­кус­сий, об­суж­де­ний, со­здать общий рынок идей. Я счи­таю, что это аб­сурд­но. То, что было за­во­ё­ва­но в же­сто­кой ис­то­ри­че­ской борь­бе, нель­зя от­да­вать на откуп. Про­ха­нов вы­ска­зал за­ви­раль­ные идеи. Вроде той, что нужно со­здать ми­ро­вое пра­ви­тель­ство из ве­ду­щих ин­тел­лек­ту­а­лов мира, и оно будет вы­да­вать ре­ко­мен­да­ции пра­ви­те­лям, ко­то­рые те будут обя­за­ны ис­пол­нять. Но это же чушь!

Борь­ба клас­сов дви­жет ис­то­ри­ей! А такой аморф­ный бес­клас­со­вый под­ход го­во­рит либо о по­ли­ти­че­ской без­гра­мот­но­сти, либо о глу­бо­ком за­блуж­де­нии. А по­че­му я об­ра­ти­ла вни­ма­ние на эту ста­тью? Да по­то­му что тогда стоял во­прос о нашей с мужем по­езд­ке в Аф­га­ни­стан. А у Про­ха­но­ва вышел пре­крас­ней­ший роман «Де­ре­во в цен­тре Ка­бу­ла». Когда я его про­чи­та­ла, меня эта те­ма­ти­ка за­ин­те­ре­со­ва­ла. Про­ана­ли­зи­ро­вав ста­тью Про­ха­но­ва, я ре­ши­ла на­пи­сать ответ в «Ле­нин­град­ский ра­бо­чий». При­е­ха­ла жур­на­лист­ка. По­ме­сти­ли лишь ма­лень­кий ку­со­чек под на­зва­ни­ем «Вос­по­ми­на­ние о бу­ду­щем». На ста­тью Про­ха­но­ва при­шло очень много от­кли­ков. И он от­ве­тил на них вто­рой ста­тьей. Но мне не по­нра­ви­лась и эта ста­тья своей апо­ли­тич­но­стью. По­это­му я на­пи­са­ла вто­рой от­клик. Но «Ле­нин­град­ский ра­бо­чий» от­ка­зал­ся его пе­ча­тать. Тем вре­ме­нем со­сто­ял­ся фев­раль­ский идео­ло­ги­че­ский пле­нум ЦК КПСС, на ко­то­ром вы­сту­пил Егор Ли­га­чёв. Чтобы не пи­сать всё за­но­во, я от­пра­ви­ла своё пись­мо в «Прав­ду», «Со­вет­скую Рос­сию» и «Ли­те­ра­тур­ку» (там де­ба­ты шли во всю). Все были в угаре от гор­ба­чёв­ской Пе­ре­строй­ки. 23 фев­ра­ля по­зво­ни­ли из ре­дак­ции «Со­вет­ской Рос­сии» и по­про­си­ли ста­тью немно­го со­кра­тить. Ко мне при­е­хал жур­на­лист. По­про­сил до­ба­вить пас­саж о ста­лин­ских ре­прес­си­ях и за­вер­шить текст ци­та­той Гор­ба­че­ва: «На­ши­ми марк­сист­ско-ле­нин­ски­ми прин­ци­па­ми нель­зя по­сту­пать­ся ни при каких усло­ви­ях». Я на­зва­ла ста­тью «Не по­сту­пать­ся прин­ци­па­ми». Но ре­дак­ция на­зва­ла ста­тью «Не могу по­сту­пать­ся прин­ци­па­ми». Зву­чит более жёст­ко. Во­об­ще-то я ста­ра­юсь в спо­рах за­ост­рять во­прос, чтобы более чётко вы­явить по­зи­цию оп­по­нен­та.

- А как Вы оце­ни­ва­е­те со­вре­мен­ные неоста­ли­нист­ские мо­ло­дёж­ные из­да­ния? На­при­мер, га­зе­ту «Бум­ба­раш»?

«Бум­ба­раш» — га­зе­та с явным троц­кист­ским укло­ном. Нужно знать, когда и к чему при­зы­вать. На­при­мер, се­год­ня неко­то­рые наши ура-ре­во­лю­ци­о­не­ры при­зы­ва­ют к штур­му Крем­ля. Это пол­ный аб­сурд, пол­ное непо­ни­ма­ние си­ту­а­ции в стране. Кроме вреда, такие при­зы­вы ни­че­го не при­не­сут. Ко­неч­но, мо­ло­дё­жи все­гда свой­стве­нен мак­си­ма­лизм в оцен­ках. Но это не зна­чит, что нужно идти на по­во­ду у мо­ло­дё­жи. Се­год­ня при­зы­вать к во­ору­жён­но­му вос­ста­нию про­сто несе­рьёз­но. В про­грам­ме нашей пар­тии мы кон­крет­но го­во­рим о необ­хо­ди­мо­сти воз­рож­де­ния со­ци­а­ли­сти­че­ско­го строя. Ме­то­ды борь­бы опре­де­ля­ют­ся кон­крет­ной си­ту­а­ци­ей. По­это­му крики «К ору­жию!», кроме вреда, ни­че­го не при­не­сут ком­му­ни­сти­че­ско­му дви­же­нию.

Крат­кая био­гра­фия Нины Ан­дре­евой

- А что ду­ма­е­те о КПРФ и Ген­на­дии Зю­га­но­ве? Он тоже, как и Вы, про­тив экс­тре­миз­ма…

- КПРФ — это неком­му­ни­сти­че­ская пар­тия. Это некий ви­не­грет. Ме­ша­ни­на! Пер­вая часть — ком­му­ни­сти­че­ское «бо­ло­то»: люди с боль­шим пар­тий­ным ста­жем, бес­пре­дель­но за­ко­но­по­слуш­ные, спо­соб­ные лишь го­ло­со­вать. Вто­рая  часть — пре­дав­шая всё и вся пар­тий­ная но­мен­кла­ту­ра, ко­то­рой ни­ко­гда не было дела до ком­му­ни­сти­че­ской идео­ло­гии. Они при­вык­ли жить по одним за­ко­ном, а про­по­ве­до­вать с три­бу­ны со­вер­шен­но дру­гое. Мы го­во­рим: в луч­шем слу­чае КПРФ — это со­ци­ал-де­мо­кра­ти­че­ская пар­тия. Вер­хуш­ка стоит на ли­бе­раль­но-бур­жу­аз­ной по­зи­ции. По­слуш­ное ком­му­ни­сти­че­ское «бо­ло­то» — нечто вроде левой со­ци­ал-де­мо­кра­тии. Мы вы­сту­па­ем с рез­кой кри­ти­кой КПРФ. Но мы кри­ти­ку­ем КПРФ не за её по­зи­ции (КПРФ впра­ве вы­би­рать те по­зи­ции, до ко­то­рых со­зре­ла), а за то, что она при­кры­ва­ет­ся ком­му­ни­сти­че­ской эти­кет­кой. Мы го­во­рим: народ ещё может про­стить пре­да­тель­ство Гор­ба­чё­ва, но он ни­ко­гда не про­стит пре­да­тель­ство Зю­га­но­ва и Ко. КПРФ несёт от­вет­ствен­ность за то, что ра­бо­чее и ком­му­ни­сти­че­ское дви­же­ния дей­ству­ют раз­роз­нен­но.  Ра­бо­чие не верят ком­му­ни­стам. Ибо се­год­ня все банки, выс­шие посты в биз­не­се и пра­ви­тель­стве за­ни­ма­ет быв­шая пар­тий­ная но­мен­кла­ту­ра и вы­ход­цы из ком­со­мо­лии.  И потом: КПРФ пре­вра­ти­лась в при­да­ток дум­ской фрак­ции. Если по­смот­реть, чем ячей­ки КПРФ  за­ни­ма­ют­ся на ме­стах, то мы уви­дим, что, кроме из­би­ра­тель­ных ком­па­ний, они ни­че­го не про­во­дят. Трус­ли­вы! Во мно­гих ре­ги­о­нах мест­ные ор­га­ни­за­ции КПРФ по­бо­я­лись при­со­еди­нить­ся даже к акции граж­дан­ско­го про­те­ста 7 ок­тяб­ря. Порой они при­хо­дят на акции без крас­но­го зна­ме­ни. Но какой это ком­му­нист, если он стес­ня­ет­ся крас­но­го зна­ме­ни?

Чем наша пар­тия (Все­со­юз­ная ком­му­ни­сти­че­ская пар­тия боль­ше­ви­ков – Д.Ж.) от­ли­ча­ет­ся от дру­гих ком­му­ни­сти­че­ских пар­тий? Тем, что у нас нет быв­ших пар­тий­ных чи­нов­ни­ков. Ни од­но­го! За это нас и не любят дру­гие ком­му­ни­сти­че­ские пар­тии. КПРФ — это пар­тия выс­шей парт­но­мен­кла­ту­ры. РКРП — это пар­тия мел­кой парт­но­мен­кла­ту­ры, РКП-КПСС Алек­сея При­га­ри­на — также но­мен­кла­тур­ная пар­тия. РПК Ана­то­лия Крюч­ко­ва и Ев­ге­ния Коз­ло­ва — пар­тия пре­по­да­ва­те­лей об­ще­ствен­ных наук, вос­пи­тан­ных на мах­ро­вом хру­ще­виз­ме и ан­ти­ста­ли­низ­ме. Мы го­во­рим: се­год­ня нель­зя быть ком­му­ни­стом, если не при­зна­вать за­слуг Ста­ли­на в по­стро­е­нии со­ци­а­ли­сти­че­ско­го го­су­дар­ства. Время было же­сто­кое. Ста­лин пол­но­стью от­ве­чал его тре­бо­ва­ни­ям.

- А Вик­тор Ан­пи­лов? Чем он плох? И ста­ли­нист, и ак­ти­вист…

- Вик­тор Ива­но­вич — неор­ди­нар­ная лич­ность. Но ему нужно под­рас­ти. Он хо­ро­шо зна­ком с на­ши­ми боль­ше­вист­ски­ми до­ку­мен­та­ми. Он их ис­поль­зу­ет на все 100! И это очень хо­ро­шо. Но мы не со­глас­ны с теми ме­то­да­ми де­я­тель­но­сти, к ко­то­рым он се­год­ня при­бе­га­ет. У него до­воль­но скуд­ный идео­ло­ги­че­ский багаж. Ему, на­вер­ное, неко­гда за­нять­ся по­ли­ти­че­ским са­мо­об­ра­зо­ва­ни­ем.  Он всё время вы­сту­па­ет… Мы его ха­рак­те­ри­зу­ем как са­мо­го та­лант­ли­во­го ми­тин­гов­щи­ка в левом дви­же­нии, но… но… Но!

- Вы бы­ва­ли за­гра­ни­цей?

- В со­вет­ские вре­ме­на я по­бы­ва­ла толь­ко в Че­хо­сло­ва­кии.  Моего му­жа­сра­зу после со­бы­тий 1968 года его ко­ман­ди­ро­ва­ли туда для под­го­тов­ки выс­ших идео­ло­ги­че­ских кад­ров. Он пре­по­да­вал в Праге в выс­шей пар­тий­ной школе. Там он на­пи­сал двух­том­ный учеб­ник «Фи­ло­соф­ские про­бле­мы есте­ство­зна­ния».

Зато после раз­ва­ла СССР я нема­ло пу­те­ше­ство­ва­ла, как пред­ста­ви­тель ВКПБ по­се­ти­ла  Бра­зи­лию, Индию, Ни­дер­лан­ды, Данию, Сирию, КНДР, Бель­гию, Ита­лию. Про­стые люди везде оди­на­ко­вы. Они везде доб­ро­же­ла­тель­ны и от­кры­ты. Непри­нуж­ден­ная ат­мо­сфе­ра была везде. По­след­няя моя по­езд­ка — в Ита­лию. Про­еха­ла весь са­по­жек ита­льян­ский. Бро­са­ет­ся в глаза непо­сред­ствен­ность, до­вер­чи­вость ита­льян­цев. Уди­ви­тель­но му­зы­каль­ный народ! И я бы ска­за­ла — немно­го на­ив­ный. Они на­столь­ко от­кры­ты со­бе­сед­ни­ку, что у них нет ни­че­го та­ко­го, что бы они не хо­те­ли рас­ска­зать. В Бра­зи­лии  мы об­ща­лись не с бур­жу­а­зи­ей, а, го­во­ря со­вре­мен­ным язы­ком, с плеб­сом, обыч­ны­ми тру­дя­га­ми, ко­то­рые же­сто­ко бо­рют­ся за своё су­ще­ство­ва­ние, и тру­до­вой ин­тел­ли­ген­ци­ей. В Сан-Па­у­ло два с по­ло­ви­ной мил­ли­о­на че­ло­век но­чу­ют под мо­стом! В Индии по­ра­жа­ла страш­ная ни­ще­та, грязь, неза­щи­щён­ность на­се­ле­ния.

- А что нужно сде­лать, чтобы в Рос­сии грязи было по­мень­ше?

- Нужно по­вы­шать ин­тел­лек­ту­аль­ный уро­вень на­се­ле­ния. Ин­тел­ли­гент­ный че­ло­век не поз­во­лит себя пле­вать­ся и му­со­рить.