Ровный, не вызывавший ни особого раздражения, ни особых восторгов (до показа фильма Абделлатифа Кешиша «Жизнь Адели») конкурс Каннского фестиваля этого года не баловал не только шедеврами, но даже и фильмами сколько-нибудь масштабными и амбициозными.
Если оставить в стороне «Печать греха» Цзя Чжанке — программную картину, которую при всем уважении 100-процентной удачей не назовешь, единственной самопровозглашенной громадой каннского конкурса была эпическая комедия Паоло Соррентино "Великая красота" (La Grande Bellezza). Эта фреска феллиниевского размаха, неофициальный ремейк (или сиквел?) "Сладкой жизни" возвышалась над преимущественно незатейливыми "простыми историями", составившими основной массив главного конкурса — от глинобитного примитива «Григри» посланца республики Чад Махамат-Салеха Харуна до бессмысленного дизайнерского экзерсиса Николаса Виндинга Рефна "Только Бог простит".
"Великая красота" - портрет утопающего в декадентской неге современного Рима, пожалуй, как никогда близкого к очередному падению и распаду. Соррентино сделал этот город совсем уж несоразмерным человеку в его величии и - в самом прямом смысле - убийственной красоте. Заимствуя у Феллини и рыхлую эпизодическую структуру, и манеру бессюжетного скольжения «по волнам моей памяти», Соррентино тоже делает своим главным героем журналиста, сопровождающего зрителя по труднодоступным светским явкам, открывающим перед ним двери в самые статусные кампании. Сыгранный Марчелло Мастроянни герой «Сладкой жизни» был очень молод. Сыгранному сегодняшним итальянским актером № 1 Тони Сервилло герой «Великой красоты» уже 65. Но он, как и все остальные персонажи (молодежь среди них отсутствует как класс, а самой древней героине — еле живой католической старухе стукнуло все 104), не остановим в получении жизненных удовольствий. Ради сладкой жизни, полной великой красоты (герой носит Армани, а на террасе его квартиры, упирающейся прямо в Колизей, ночуют мигрирующие фламинго), можно отказаться и от мечты, и от любви, и от самореализации. Только к чему ностальгия по всему этому, если «великая красота» (архитектуры, природы, одежды, лиц и, наверное, мыслей) является универсальным заместителем и удовлетворителем?
Сам Соррентино лишь отчасти удовлетворяет то ностальгическое чувство, что возникает во время просмотра у любого зрителя, воспитанного на настоящем "авторском" европейском кино. Невозможно отделаться от мысли о том, что этот внутренне статичный, излишне серьезно (при всей видимой шаловливости) несущий себя фильм не соответствует заявленному масштабу. Что время великих авторов-демиургов необратимо прошло, а на смену им давно пришли дизайнеры.
 |
| Картина «За канделябрами» тоже была полна «великой красоты». |
|
Жизнь женоподобного пианиста Либераче, с редким чувством юмора, смелостью и тактом сыгранного Майклом Дугласом в картине Стивена Содерберга «За канделябрами», тоже была полна «великой красоты». Одни костюмы этой суперзвезды, вызывавшей у публики массовый экстаз задолго до появления Элтона Джона, Мадонны и Леди Гаги, чего стоили. Но Содерберг, утверждающий, что это его последний фильм (замечу, один из лучших в обширной его фильмографии) заглядывает не только за канделябры, всегда стоявшие на фортепиано Либераче, но и в его спальню маэстро. Снятый для телеканала НВО фильм автора саги про Оушена - весьма откровенная история отношений немолодого и похотливого пианиста с деревенским ветеринаром по имени Скотт (героический Мэтт Дэймон). Дуглас и Дэймон — дамские любимцы и вселенские секс-символы не побоялись сыграть в этой гомерически смешной и трогательной картине едва ли не лучшие свои роли, без тени карикатурности нарисовав персонажей, пойманных в капкан самых тривиальных любовных перипетий: флирт — страсть — привязанность (на каком-то этапе Либераче собирался Скотта даже усыновить) — измена — развод - смерть. У всякой истории любви исход трагический, сколь бы нестандартной и эксцентрической она ни была.
Об этом еще не догадывается героиня лучшей, самой радикальной и самобытной картины конкурса - трехчасового опуса Абделлатифа Кешиша «Жизнь Адели. Главы 1 и 2» (как это ни удивительно, фильм реалиста Кешиша снят по известному во Франции комиксу, поэтому, возможно, будут еще главы). После первого неудовлетворительного сексуального опыта с парнем 17-летняя Адель (невероятная Адель Экзаршопулос) влюбляется в девушку с голубыми волосами (Леа Сейду) и испытывает с ней ни с чем не сравнимые сладость и муки любви.
 |
| «Жизнь Адели. Главы 1 и 2» - самая радикальная и самобытная картина конкурса. |
|
Фильм снят почти полностью на крупных планах, и зритель часто имеет возможность заглянуть героине, допустим, в рот, куда она в больших количествах отправляет спагетти болоньезе и устрицы, и даже проследить их путь дальше по пищеварительному тракту. Сцены лесбийского секса выполнены Кешишем столь же подробно, обстоятельно и протокольно-честно, как эпизоды поглощения пищи, поскольку и тому, и другому процессу плотоядная Адель отдается с полной самоотдачей.
Круглые детские глаза Адель наполнятся слезами, когда она впервые столкнется с коварством любви, в которой, как на войне, каждый сам за себя.
Комментарии