Третье правило судьбы

Обещанное, про геологов.


«Экспедицию придется свернуть».

 Прошло уже больше двадцати лет, но эти слова продолжали звучать.

 Он их слышал, когда просыпался хмурым октябрьским утром. Он их слышал, когда пытался заснуть, сбитый с толку неясной и томительной весенней маетой. Они продолжали звучать в его памяти: каждое слово, как камушек лавины, гулкое и обоюдоострое. Черт бы побрал эту память!

 Тот далекий год выдался урожайным. Ушла жена, торопливо, молча и не оглядываясь… уж лучше бы она закатила привычный скандал. Ушла великая страна, съежившись под дулами танков и предательскими подписями трех исторических карликов. Ушла вера в себя.

 Федор пережил бы все это с легкостью: он бы принял, сумел бы перестроиться – если бы ему оставили его дело. Но экспедицию пришлось свернуть.

 Он нашарил очки на полу, сел на кровати, зябко поджав ноги – забыл вчера заткнуть просвет под балконной дверью, за ночь надуло снега - и он лежал теперь насмешливой насыпью, отмечая своей идеальной белизной единственное чистое место в его захламленной, холодной комнате. Федор побрел на кухню за веником, подбирая по пути разбросанные книги. На кухне принялся шарить по полкам в поисках съестного. Мука закончилась. И молоко. И сигарет тоже нет…

 Он долго искал шапку и ключи от квартиры, а когда, наконец, вышел из подъезда – его ослепило и оглушило свежей белизной снега, который шел всю ночь. Медленно, стараясь не поскользнуться, он дошел до угла дома, получив по дороге снежком в спину от шумной детворы. Постоял, принюхиваясь к влажному и совсем не холодному воздуху, и свернул. Но не в сторону магазина – а на дорожку, уводящую за черту города, в лес.

 … когда-то такой же снег покрывал вершины и склоны гор. Горы были живыми и строгими… они звали, волнующе и тревожно, и обещали раскрыть свои тайные недра – только копни, попробуй, осмелься!!!

 Ему вспомнилось, как он выбирал из котла попавшие туда вместе со снегом прошлогодние листочки: костер жарко лизал руки, все ждали чая, а она подошла сзади и накрыла его глаза ладошками, обрушилась прохладной свежестью– он мечтал, ждал, не верил – а она просто пришла и осталась. Ладошки пахли шерстяными варежками и немножко табаком, а он кипятил снег для чая и знал: счастливее него - нет и не будет человека на этом свете. Он так и не обернулся тогда. Чувствовать спиной ее присутствие – вот, что сейчас ему так необходимо! А посмотреть в глаза - он всегда успеет…

 С тех пор она постоянно была рядом, отставая на пару шагов – он шел впереди, и, впервые в жизни, его собственная спина казалась ему широкой и надежной.

 Их отряд медленно продвигался вверх по руслу от того места, где неугомонный и зоркий техник Сашка нашел кварцевый обломок с тонко вкраплёнными ниточками золота. Дважды они ошибались с направлением, прошли десятки лишних километров, просеяли тонны пустых пород. Третий, самый мелкий и невзрачный приток бурлящей реки вывел их, наконец, к цели.

 Дно ручейка было усеяно обломками разной величины, некоторые из них были облизаны водой до размеров булавочных головок. Уставшие от долгих и бесплодных переходов, все как будто ожили и принялись за работу. В двух чугунных ступках в крошку растирался кварц. Промывал шлихи весь отряд, даже докторша Галочка, бледная, ленивая и вечно сонная, тоненьким голоском попросила себе «ситечко». Палеонтолог Вероника Андреевна, которую любя все звали Никой – задумчиво рассматривала фарфоровую плошку: прочерченный на ней след был золотисто-желтым.

Все были заняты работой: носились с лупами, линейками, лопатами, кирками… в воздухе пахло открытием.

 Краем глаза Федор наблюдал за Сашкой: тот единственный слонялся вокруг без дела, ковыряя камни носком ботинка, он отходил все дальше и дальше. Федор отставил ступку в сторону и медленно пошел следом. Сашку он нагнал уже за изгибом реки, там, где пузырящийся по камням поток огибал размытые корни дерева. Переплетясь с камнями в единое целое, корни образовали естественный клин, резко входящий в реку. Вверх от этого клина, по склону горы шла мерцающая золотоносная дайка, которая богато ветвилась, рассекая вмещающую ее породу.

 Как будто земля расступилась и бесстыже выставила на обозрения свои богатства – как награду за упорство и веру.

  - Как красиво, - прошептал Сашка, - неужели, мы нашли?

  - Похоже на то, - согласился Федор, стараясь унять дрожь в голосе.

 Сорвались с места они одновременно и не сговариваясь. Бежали, размахивая руками, кричали, смеялись – Федор схватил Танечку в охапку и закружил ее.

 Это была их общая радость, одна на всех – радость совместного открытия.

 Сейчас в джунглях наступит великое перемирие: спорщики помирятся, давние соперники уймутся и все примутся за дело, - подумал Федор, с усмешкой рассматривая друзей. Но не тут-то было, Сашка уже надвигался на Степана, грозно поигрывая киркой:

  - Что ты сказал, недоучка? Это метаморфоз, ты что, ослеп!

  - Не смеши меня, ты, выкормыш буржуйского профессора, раскрой глаза – чистейшей воды экструзив!!

  - Сейчас я тебе покажу эффузию, твою мать, - Сашка вращал глазами и Федор понял, что вот-вот начнется эпохальная драка – как водится, без причины и повода.

 Мимо спорщиков, спокойно и медленно прошла Ника, кинув на ходу:

  - Мальчики, у вас от золотой лихорадки мозги помутились? – она легонько подковырнула ногтем породу и удовлетворенно кивнула, - вы оба правы.

 Больше двух недель они трудились над исследованием месторождения. Все образцы аккуратно упаковывались и готовились к отправке в область, чтобы оттуда отправиться в Москву.

 Но тут поступил приказ об отмене экспедиции.

 Они не торопились сворачиваться, а вдруг – произошла ошибка? Бродили бесцельно, не глядя друг другу в глаза, унылые, раздавленные…

 … Федор прошел уже почти до конца по привычной тропинке – осталось обогнуть каменистый выступ, отдохнуть под любимой старой березой и можно двигать назад, домой.

  - Привет, старушка, - он нежно похлопал ровесницу по серебристо-седому стволу, - как ты тут, держишься еще? Вот и я держусь…

 Он кряхтя присел и задумчиво принялся водить палкой по снегу: вот граница республики, вот река, одна, вторая, третья… вот низкорослый хребет, змейкой разделяющий холмистую равнину пополам, вот…

 Его задумчивость прервал шорох: со склона скатился камушек и упал прямо к его ногам. Федор взял в руку матово поблескивающий обломок и почувствовал, как ему становится жарко – откуда здесь… золото?