Грушинский фестиваль или как мы ездили на Грушинку

Тридцатилетию Грушинского фестиваля посвящается...

Есть на Волге, между Самарой и Тольятти, такое замечательное место, где ежегодно в первые выходные июля со всех концов России (и даже мира) собираются странные люди с палатками и гитарами. На три-четыре дня они заполняют небольшое пространство на Мастрюковских озерах, разбивают лагеря, жгут костры и поют песни.

Братство этих незнакомых людей удивительно в наше время, когда политики настойчиво ищут национальную идею, под флагом которой нам следует объединиться. Объяснение этому простое. Сбежав от суеты больших городов, от надоевшей попсы, чьи бездарные тексты под два аккорда льются из всех динамиков, данные представители современного человечества приезжают послушать талантливых авторов, самим попеть, пообщаться с единомышленниками, и просто отдохнуть в живописном месте на Великой русской реке.

В эти первые июльские деньки фестивальная поляна превращается в целый город с концертными сценами и спортивными площадками, палаточными лагерями, огромной автостоянкой, информационным центром, где есть даже Интернет, продуктовым и вещевым рынком, где можно купить все – от дров, палатки и гитары (а вдруг кто-то забыл дома?) до банок тушенки и мороженого. В общем, создается целая инфрастуктура, обеспечивающая жизнь и отдых людей на время праздника авторской песни.

Фестиваль носит имя Валерия Грушина (в народе именуемого Грушей или Грушинкой), студента Куйбышевского авиационного института, автора-исполнителя, погибшего на реке Уде, спасая детей с перевернувшейся лодки. Сначала почтить его память собирались друзья, пели его и свои песни, вспоминая товарища. Потом такие собрания стали традиционными и постепенно превратились в фестиваль, по масштабности которому на сегодняшний день нет равных в мире. Три с половиной тысячи человек ежегодно заполняют огромное пространство на Мастрюковских озерах.

Отношение к фестивалю было всегда неоднозначным. Его запрещали в советское время, а в наши дни большая часть народа, не интересующаяся авторской песней, даже не знает о его существовании, а если в прессе, во «всемирной паутине», и что уж совсем невероятно – на телевидении появляются заметки о нем, то они чаще носят негативный характер. Журналисты приезжают на Волгу, и снимают замусоренную поляну, пишут про драки, алкоголь, бесчисленные толпы народа, истоптавшие каждый кусочек земли в округе. Разумеется, профессия обязывает! Кому интересно будет читать про то, как несколько тысяч людей отдыхают и слушают концерты? Да и довольно сложно предположить, что все они, как один, безукоризненны в своих манерах и страстях. Ведь на фестивале собираются люди разного возраста, профессии, национальности, имущественного положения. Кто-то приезжает слушать авторскую песню, а кто-то просто отдохнуть на природе, попивая горячительные напитки, а то и развлекая себя нехитрым варевом из конопли, собранной с поля неподалеку (и об этом мне приходилось читать заметки в Интернете).

Все эти сведения убедили меня лишь в одном – из соображений безопасности лучше ехать на Грушинку с компанией.

Бардов я слушала еще с детства. Мы пели песни известных авторов – Окуджавы, Визбора, Высоцкого, Митяева – на школьных вечерах, турслетах, потом в академии.

Будучи студенткой второго курса я устроилась на работу в одно учреждение, где познакомилась с настоящими ценителями авторской песни. Тогда-то я и узнала, что, помимо всем известных классиков жанра, существуют и современные, не менее талантливые авторы-исполнители. Для меня по-новому открылся мир авторской песни, я ходила на концерты, слушала настоящие стихи, положенные на прекрасную музыку, и, разумеется, мечтала попасть на знаменитую Грушинку. Коллеги «по цеху» взахлеб рассказывали об этом фестивале, приносили фотографии.

Потом я ушла работать в другую организацию, связи потерялись.

Лишь в 2003 году моя мечта, наконец, осуществилась, и мои новые друзья, с которыми за несколько недель до этой поездки я познакомилась на подмосковном турслете, пригласили поехать с ними на фестиваль.

Наша компания состояла из 12 человек, включая жен и детей моих друзей.

Стартовали мы на трех машинах вечером 2 июля из Подмосковья, где живет Влад, организатор и вдохновитель поездки на Грушинку, а также «по совместительству» капитан нашей команды на турслете.

Это был первый теплый день настоящего лета, выдавшегося в этом году особенно неудачным. Капоты машин приветливо ласкало вечернее солнышко, и в воздухе витала радостная атмосфера предстоящего праздника.

Возглавляла процессию машина Влада всего с двумя пассажирами – мною и его женой Ириной.

Машина другой нашей Ирины была забита ее друзьями Вовками в количестве двух персон и ее сыном Витькой.

Эскорт замыкала машина Ромы, куда загрузились Катя, а также Андрей с супругой Наташей и сыном Димкой.

Поздно вечером мы сделали большой привал на стоянке у кафе. Разложили на капоте машин взятые с собой продукты и замечательно поужинали. Для полной эйфории не хватало только спиртного, но оно ждало своего часа в багажнике – впереди долгий путь, и большинству из нашей компании предстояло провести эту ночь за рулем, сменяя друг друга.

Ночная дорога была длинной и тяжелой. Навстречу нам неслись фуры, ослепляя водителей светом фар, впереди мы тоже вынуждены были обгонять вереницы трейлеров, сильно снижающих скорость нашего транспорта. Влад, жалея супругу Иру, упорно не хотел отдавать ей руль.

Наш маршрут проходил через Сызрань – Саранск – Ульяновск.

После утомительной для наших водителей ночи и успешного преодоления в Ульяновске длинного моста-переправы через Волгу, забитого машинами, мы остановились в придорожном кафе.

Будто сонные мухи лениво и медленно тетушки за стойкой принимали заказы. Некое оживление в царящую атмосферу спокойствия и полного безразличия к клиентам внес разъяренный посетитель, подлетевший к стойке с тарелкой, на которой лежало нечто отдаленно напоминающее эскалоп, и требующий жалобную книгу, чтобы написать туда свои впечатления о данном блюде.

Представители нашей компании до этого заказавшие данное кушанье быстро сменили свой заказ.

Из принесенных долго ожидаемых завтраков, нашей командой были беспощадно забракованы салаты, супы, жаркое в горшочках и прочие блюда. Все они обладали специфическим, не свойственным продуктам, из которых они были приготовлены, вкусом.

Опасаясь неприятностей от столь непонятной пищи, мы с Вовой Астаховым заказали блюда попроще – яичницу, а Ира с Витькой – сосиски. В ожидании их приготовления мы со смехом размышляли на тему, как они смогут испортить эти безобидные продукты.

Смогли! Наши яичницы оказались недожаренными. Давясь смешками, народ сгрудился у столика Иры, ожидая увидеть сосиски и заранее готовя себя к предстоящему зрелищу. Но такого мы не ожидали. Сосиски были встречены таким дружным хохотом и щелканьем фотоаппарата, что это казалось хуже любой записи в жалобной книге. На тарелке возлежали белесые «резиновые» создания причудливой формы, казалось привезенные из самого Чернобыля.

Ира и Витя категорически отказались от такого завтрака. Под общий смех Андрей и Рома мужественно «наслаждались» этими продуктами, позируя фотографам.

Самое смешное, что кафе называлось «Поле чудес». Действительно только чудеса могли превратить обычные продукты в столь отвратительную еду.

Скорее повеселившись, чем насытившись, мы отправились дальше.

Уже при подъезде к Грушинке, проехали два придорожных кафе, соседствующих друг с другом. Одно называлось «Домашний уют», другое – «Вдали от жен». Посмеялись: кому что нравится! Прямо из серии причуд российской действительности, которые собирает известный юморист Михаил Задорнов.

Созвонившись с представителями лагеря уфимцев, в котором мы должны были остановиться на фестивале, Влад получил неприятную информацию о высокой стоимости въезда на Грушу – 600 рублей с машины.

В итоге в течение нескольких часов наши отчаянные водители-авантюристы искали пути бесплатного проникновения на фестиваль. Путаясь в тропинках и увязая в больших грязных лужах, подаренных ужасной погодой всех предыдущих летних дней, мужчины настойчиво надеялись найти бесплатную лазейку.

А мы все это время томились ожиданием у небольшой речки всего в нескольких сотнях шагов от Груши.

К сожалению, мужчины вернулись ни с чем, разведав лишь пути оптимального платного въезда.

Все же решив испробовать последний вариант удешевления нашего внедрения на фестиваль, мы выслали Вову Астахова на переговоры с молодым человеком в военной форме, перекрывшим дорогу въезда шлагбаумом в виде поваленного дерева и отсылавшим всех для оплаты в кассы. Переговоры также не увенчались успехом. Мы наконец-то скинулись и Ирина с Вовой отправились оформлять наш официальный въезд (вовсе не думаю, что такой сбор денег являлся законным).

Место лагеря оказалось прекрасным – слава уфимским приятелям Влада, забившим нам места для палаток и машин рядом с собой.

Лагерь был разбит в полоске редкого леса на небольшом возвышении между двумя протоками Волги. Палаток вокруг еще было немного, особенно по сравнению с фестивальной Поляной.

Представители нашей команды, проведшие ночь за рулем были такими уставшими, что остаток дня провели в палатках или просто в изнеможении упав на пенки и матрацы.

Мы выстроили палатки в ряд друг с другом.

Женская часть нашего общества разобрала сумки с продуктами, что-то мы и немногочисленные бодрствующие мужчины сжевали всухомятку. Приезд был также отмечен вскрытием пакета с вкусным красным вином.