ЧЕРНАЯ ДУША РОССИИ

Там царь Кащей над златом чахнет:
Там русский дух… там Русью пахнет!
А.С. Пушкин поэма Руслан и Людмила

.
.
Русь пахнет нефтью и газом, а русский дух исчисляется нефтедолларами. Какова доля нефти и газа в экономике России и, соответственно, роль нефтегазовых интересов в политике и логике поведения её лидеров?

Доля нефтегазовой отрасли в экономике России в последнее десятилетие превысила одну треть ВВП (34% от ВВП России). При этом 17% ВВП – это стоимость экспортированных нефти, нефтепродуктов и газа в 2010/2011 годах и еще не менее 17% ВВП – это оценка их внутреннего потребления по мировым ценам. В настоящее время свыше 98 % всех налогов за пользование природными ресурсами и 100 % всех доходов от внешнеэкономической деятельности (включая экспортные пошлины на нефть, нефтепродукты и т. п.) идут в федеральный бюджет, а не в региональные. Поэтому доля «сырьевых» доходов в федеральном бюджете отличается от доли в консолидированном бюджете (включает помимо федерального все бюджеты регионов и бюджеты государственных внебюджетных фондов). Так, если федеральный бюджет 2008 года на 50 % состоял из нефтегазовых доходов, то аналогичный показатель для консолидированного бюджета того же года — чуть более 30 %.

Как заявил 15 декабря 2011 года Алексей Кудрин на Гайдаровских чтениях – нефтегазовые доходы бюджета достигли «исторического максимума» с начала 90-х — в 2011 году они составят 346 млрд долл. Доходы от нефти постоянно росли последние 20 лет: в 1990 году Россия получила от продажи нефти и газа 23,5 млрд долл., к 2000 году ее нефтегазовые доходы выросли до 52 млрд долл., а к 2008 году — уже до 310 млрд. Дождь из нефтедолларов позволил правительству постоянно повышать расходы. Они увеличивались на величину до 20% в год в реальном выражении, — рассказал экс-министр. За десять лет расходы федерального бюджета выросли почти в четыре раза, а ВВП — всего на 68%.

Принято считать, что снижение цены на нефть на 10 долларов увеличивает дефицит государственного бюджета России на 1,4% ВВП. Основная причина замедления экономического роста в России – падение цен на нефть. История этой зависимости хорошо изучена и понятна: за период с 2003 по 2012 год такие параметры, как ВВП России в номинальном долларовом выражении и цена на нефть марки Urals выросли, каждый приблизительно в 4 раза. В 2009 году падение средней цены на нефть на 30% спровоцировало аналогичное сокращение номинального ВВП страны в долларах США более чем на 25%.

Импорт товаров в Россию составляет около $350 млрд. А экспорт из России ненефтегазовых товаров (металлы, химпродукты, оружие, зерно, древесина) — вдвое меньше. Это примерно уровень экспорта таких стран, как Швеция и Австрия, и чуть выше, чем экспорт Турции. С учетом резко отрицательного баланса России в торговле услугами, а также и по другим статьям серьезный спад цен и спроса на нефть и газ станет сильнейшим ударом одновременно и по российской экономике, и по жизненному уровню рядовых граждан. 16 января 2013 года министр финансов Антон Силуанов отметил, что в 2012 году ненефтегазовый дефицит России достиг 10,6% ВВП, что на процентный пункт превышает показатель 2011 года.

Манипулирование ценами на нефть на мировых рынках стало сутью внешней политики России, начиная с 70-х годов ХХ века. Нагнетание напряженности, раздувание конфликтов в регионах добычи нефти и газа, военные интервенции и подогревание войн в транзитных государствах, создание искусственных препятствий для урегулирования локальных конфликтов, поставки оружия, тайное финансирование мятежников и все усилия российской дипломатии постоянно направлены на взвинчивание цен на нефть. Фатальная зависимость экономики СССР и России от цены на нефть заставляет Москву действовать методами законченных и неизлечимо больных наркозависимых бандитов. Никакая мораль и никакие законы не могут удержать кремлевского наркомана от самых гнусных поступков и преступлений ради очередной дозы нефтяного опиума. В первую очередь московская диверсионная и подстрекательская политика “разводок” направлена против стран ОПЕК в Персидском заливе – основных стратегических конкурентов России.

В размещенной ниже на этой странице заметке “Россия проспала сланцевую революцию” посмотрите последний видеоролик Михаила Леонтьева – в Кремле истерика. Дело ведь пахнет керосином и в буквальном и в переносном смысле. Что и когда непосредственно угрожает резким падением денежного объема российского экспорта нефти и газа:

1. Экспорт из США. Срок развертывания 2-3-5 лет.
2. Рост экспорта Ирака до уровня Саудовской Аравии. Срок развертывания 2-3-5 лет.
3. Рост экспорта Ливии. Срок развертывания 2-3-5 лет.
4. Резкий рост поставок сжиженного природного газа из Австралии. Срок развертывания 2-3-5 лет.
5. Победоносная война США и НАТО в Сирии и последующее массовое строительство по её территории нефтегазопроводов для Катара, Ирака и Ирана. Срок развертывания 2-3-5 лет.
6. Переворот в Иране (революция) и резкий рост экспорта Ирана. Срок развертывания 2-3-5 лет.

Реализация хотя бы 3-х из этих 6 сценариев гарантирует повторение в России кризиса 1998 года, обвал рубля, гиперинфляцию и потерю власти Путиным.

ГОЛУБАЯ ДУША РОССИИ - продолжение статьи ЧЕРНАЯ ДУША РОССИИ. Рассматриваются причины утери позиций ГАЗПРОМА в Европе и истинные причины гражданской войны в Сирии, ведущейся в интересах ГАЗПРОМА.

***

***

***

Зависимость Валового внутреннего продукта (ВВП) России от цены на нефть

Уровень ВВП (%, левая шкала) и цены на нефть марки Brent (долл./барр., дефлятор — реальный эффективный обменный курс рубля) в реальном выражении (I квартал 1999 г.=100), I квартал 1999 г. — IV квартал 2009 г.
Источник: расчеты ИЭПП по данным Росстата и МВФ (International Financial Statistics, Primary commodities prices)

***

***

Из соотношения цены нефти Urals на внешних рынках и её цены, очищенной от налогов, хорошо видно, что главная и основная возможность заработать миллиарды долларов на российской нефти существует при её перепродаже вне границ России у нефтетрейдеров. Манипулирование ими ценой, сокрытие ими части объемов и утаивание всего нескольких процентов от продажной цены эквивалентно получению десятков процентов прибыли внутри России. Именно поэтому все каналы сбыта и поставок нефти зарубеж контролируются приближенными Путина, которые таким образом “зарабатывают” и “отмывают” десятки миллиардов долларов.

***

Цена нефти с 1861 по 2008 гг.

Потерпев поражение в Войне Судного дня 1973 года, арабские страны решили в 1973—1974 годах сократить добычу нефти на 5 млн баррелей в день, чтобы «наказать» Запад. Хотя другие страны и сумели увеличить добычу на 1 млн баррелей в день, общая добыча сократилась на 7 %, а цены выросли в 4 раза. Цены на нефть сохранялись на высоком уровне и в середине 70-х годов (хотя и не таком высоком, как во время бойкота), дальнейший толчок им дала иранская революция и ирано-иракская война. Рост цен на нефть в этот период сильно поддержал экономику СССР, вызвав некоторую иллюзию процветания в брежневский застой. СССР обеспечивал (задаром) вооружение арабских стран, фактически стоял за их подготовкой к Войне Судного дня и Москва безусловно выиграла от арабского нефтяного бойкота.
.
За первым нефтяным кризисом в 1979 г. последовал второй, когда во время исламской революции в Иране президент Картер объявил о сокращении торговых отношений с этой нефтедобывающей страной и одновременно прекратил государственное регулирование цен на нефть в США. Последовала паника на бирже и новое многократное повышение цен на нефть в США и во всем мире. ОПЕК, Москва и в особенности Саудовская Аравия дополнительно подогревали ажиотаж на рынке нефти, получая вместе с СССР сверхприбыли от ее продаж, а Ирано-иракская война привела к существенному сокращению нефтедобычи, что также вызывало панику среди потребителей.
.
Своего пика цены достигли в начале 1980-х годов. После этого цены начали падать. За несколько лет они упали более, чем втрое. В США по распоряжению президента Картера к 1981 г. было отменено государственное регулирование цен на нефть. Кроме того, администрация президента Рейгана понизила налоги на инвестиции, и в результате производство нефти стало расти. К 1989 г. только на месторождении Прадхо-Бей в штате Аляска добывали 2 миллиона баррелей в день.
.
Роковым для всей судьбы СССР стало решение Москвы ввести войска в Афганистан. Это разрушило негласный нефтяной сговор Москвы и арабов. Инициированное американским правительством и Саудовской Аравией в середине 80-х снижение мировых цен на нефть, пошатнуло экономику СССР. Егор Гайдар считал этот фактор определяющим:
“Дата краха СССР… она хорошо известна. Это, конечно, никакие не Беловежские соглашения, это не августовские события, это 13 сентября 1985 г. Это день, когда министр нефти Саудовской Аравии Ямани сказал, что Саудовская Аравия прекращает политику сдерживания добычи нефти, и начинает восстанавливать свою долю на рынке нефти. После чего, на протяжении следующих 6 месяцев, добыча нефти Саудовской Аравией увеличилась в 3,5 раза. После чего цены рухнули. Там можно смотреть по месяцам — в 6,1 раза.”
.
От падения цен на нефть в 1980х годах выиграли США, Япония, Западная Европа и страны третьего мира. Значительные потери понесли ОПЕК, нефтедобывающие страны Северной Европы и в особенности Советский Союз, где разразился тяжелый экономический кризис, приведший к политическому коллапсу.
.
Иракского диктатора Саддама Хуссейна Москва привечала особо и с энтузиазмом заваливала его горами советского оружия. Это был выгодный бизнес для Москвы. Естественно, оружие попадало в Ирак практически бесплатно (долг Ирака $13 млрд был реструктурирован в 2007-2008 годах), но потратив 1-2 миллиарда на подкидывание оружия в очередной конфликт на Ближнем Востоке, Москва всегда “зарабатывает” в десятки раз больше на росте цены на нефть. 10 лет Ирак воевал советским оружием против Ирана и накопил тысячи советских танков и боевых самолетов для вторжения в Кувейт. После вторжения Ирака в Кувейт в 1990 году цены выросли, но быстро упали опять, после того как стало ясно, что другие страны легко могут увеличить добычу нефти. После разгрома Ирака в 1991 году цены продолжали падать и достигли своего минимума 11 долларов за баррель в 1998 году, что с учётом инфляции соответствует уровню начала 1970-х. Связано это было с Азиатским экономическим кризисом 1997 года. В России это привело, в частности, к упадку нефтяной промышленности и стало одной из причин дефолта 1998 года.
.
Страны ОПЕК сумели договориться о сокращении добычи нефти, и к середине 2000 года цены достигли 30 долларов за баррель. С конца 2003 до 2005 включительно произошёл новый резкий скачок цен. Цена нефти в феврале 2008 уже превышала «психологическую» отметку в 100 долларов за баррель, в марте высокие темпы роста цен продолжились (110 долл.). В мае 2008 года была достигнута цена 135 долларов и далее удерживалась на уровне выше 100 долларов. Максимальная цена нефти сорта WTI (Light Sweet) была достигнута 11 июля 2008 года, превысив 147 долларов за баррель.
.
В последние 10 лет средняя цена на нефть составила $69 за баррель, тогда как в предыдущее десятилетие она была $21 за баррель. Цены на нефть, длительное время остававшиеся на высоком уровне, дали серьезный толчок к развитию новых технологий, что позволило сделать значительные инвестиции в разведку и технологии. Объемы добычи нефти в Америке растут четвертый год подряд и США также имеют возможность и дальше сохранять рост добычи прежними темпами. Тут нет никакой политики. Просто американцы, по всей видимости, все больше склоняются к решению стать независимой страной от импортных энергоносителей. За счет сланцевой революции они не только насытили местный рынок газа, но и готовы полностью отказаться от импорта нефти. По крайней мере, один из кандидатов в президенты пообещал в случае своего избрания сделать это уже в ближайшее десятилетие. И США вполне по силам это сделать. Добыча нефти и других жидких углеводородов в США в 2012 году вырастет на 7%, составив примерно 10,9 млн баррелей в сутки по данным Энергетического департамента США. В следующем 2013 году, по прогнозу департамента, добыча продолжит расти и составит в среднем 11,4 млн баррелей в сутки — исторический рекорд для США. Рост добычи в США эксперты объясняют сразу рядом причин. Основной фактор — развитие технологии горизонтального бурения, которое позволяет добывать нефть с более высокой скоростью.
.
Сланцевая революция в США не только развернула исторический тренд роста цены на нефть и газ, но и похоронила мечты сумасшедшего Путина превратить Россию в энергетическую сверхдержаву. К 2035 г. добыча сланцевой нефти составит 14 млн баррелей в день, или 12% всей нефтедобычи. Теперь хотя бы для поддержания цены на нефть России надо с удесятеренной энергией препятствовать росту нефте- и газодобычи в странах Персидского залива, а также во что бы то ни стало исключить транзит их углеводородов в Европу кратчайшим путем через Сирию. Как Россия это делает написано в статье МОСКОВСКИЕ СКАЗКИ.

***

Вероятная прибыль бенефециаров ближневосточных конфликтов,
вызвавших рост цены на нефть

***

.

Из сопоставления десятки стран с крупнейшими запасами нефти с десятком стран лидеров по экспорту нефти становятся понятными движущие силы ближневосточных конфликтов и политики Москвы по их разжиганию. Экспорт российской нефти занимает ту долю рынка, котору должны были бы занимать Иран, Ирак, Кувейт и Ливия. Ведь разведанные запасы этих стран намного превышают российские, а добыча и экспорт – наоборот гораздо ниже России. Внутренние и внешние конфликты, “сумасшедшие” революционные промосковские диктаторы, а также и подогретые Россией медуусобные войны с участием этих стран искусственно ограничивают их нефтедобычу и создают конкурентные преимущества для Москвы.

***

Доходы стран членов ОПЕК с 1972 по 2007 гг

***

***

***

***

***

***

ГОЛУБАЯ ДУША РОССИИ

ГОЛУБАЯ ДУША РОССИИ – продолжение статьи ЧЕРНАЯ ДУША РОССИИ(http://vitki.org/2013/01/07/черная-душа-россии/)

***

***

ИСТОЧНИКИ ПОСТАВКИ ГАЗА В ЕВРОПУ В 2011 ГОДУ
Россия – 33,0%
Норвегия – 26,6%
Алжир – 12,9%
Катар – 11%
Нигерия – 4,3%
Тринидад и Тобаго – 1,1%
Египет – 1,0%
Ливия – 0,7%
Другие страны – 9,4%

Крупнейшие покупатели газа у ОАО «Газпром» среди стран Западной и Центральной Европы

Газпром в свое время долго не хотел принимать во внимание возможные последствия сланцевой революции на европейском рынке. Когда же эти последствия наступили, он долго упорствовал и не соглашался снижать цену, которая привязана к растущей цене нефти. В конце концов, ему все же пришлось пойти на уступки, но даже с учетом этих уступок российский газ остается очень дорогим. В 2012 году он был в среднем на $80 долларов дороже спотового газа, рынок которого стремительно растет. Европейские страны сейчас активно строят терминалы по приему СПГ, и в ближайшем будущем доля сжиженного газа на европейском рынке будет только увеличиваться. Плюс к этому обострилась конкуренция со стороны Норвегии. В 2012 году эта страна увеличила добычу газа на 13.3% до 115 млрд куб. метров, и почти весь этот газ экспортировался в Европу. Таким образом, доля норвежского газа в Европе фактически сравнялась с долей России. Такого эффекта Норвегии удалось достичь именно за счет уступчивости, которой не хватило в свое время Газпрому. Ведь цена норвежского газа почти равна цене спотового газа и его покупают охотнее.

В этих условиях Газпрому, если он хочет сохранить свою долю на европейском рынке, придется пойти на еще большие уступки в цене или внести изменения в формулу расчета цены, отвязавшись от нефти. В ином случае российской компании придется изменять экспортную географию, то есть, как и нефтяникам, активно осваивать рынок Юго-Восточной Азии.

Однако в отличие от нефтяников, Газпром прямо сейчас не может перераспределить экспортные потоки. На сегодняшний день российский газ на восточном направлении представлен только сахалинской площадкой. Но завод по производству СПГ работает уже на пределе своих возможностей. В 2012 году сахалинский завод выработал 10.9 млн тонн СПГ, что на 14% превысило его проектную мощность. Иных источников для экспорта на востоке пока нет, и скоро не предвидится.

Однако, вместо всего этого правительство России в интересах Газпрома проводит политику дестабилизации Ближнего Востока и развязывания там локальных войн, вплоть до подталкивания Ирана к созданию “региональной” атомной бомбы (смотри статьюМОСКОВСКИЕ СКАЗКИ).

Иными словами, стратегия России на Большом Ближнем Востоке целиком определяется “нефтяным фактором”. Прикидываясь другом Асада в Сирии и режима аятолл в Иране, Россия на деле делает все возможное для разжигания и затягивания войны в Сирии, а также для обеспечения военных и ядерных амбиций аятолл в Иране, тем самым препятствуя увеличению поставок углеводородов в Европу по территории Сирии и Турции из Ирана, Ирака и других стран Персидского залива и Ближнего Востока. На данном этапе никто не знает, как Дамаск после Асада переформатирует свои отношения с Анкарой, Багдадом и иракским Курдистаном – не говоря уже про Тегеран. Но Сирия в любом случае продолжит играть в игру Трубопроводистана, а Россия продолжит разжигать партизанскую войну и подталкивать к войне Иран.Из статьи: МОСКОВСКИЕ СКАЗКИ

Полковник Андреев, 7 января 2013 года
И С БОКУ ВЕНТИЛЬ Журнал “Коммерсантъ Власть”, №48 (1002), 03.12.2012
Дополнительные материалы
***

El Murid

Война за газ

Исход войны в Сирии может серьезно повлиять на развитие европейского газового рынка. Стороны конфликта поддерживают две конкурирующие державы, которые рассчитывают проложить новый газопровод в ЕС через сирийскую территорию,— Иран и Катар. Судьба “Газпрома” и доходов российского бюджета во многом решается в битвах за Алеппо и Дамаск.
“…Пока Катар, Иран и ЕС бьются вокруг Сирии, “Газпром” продолжает развивать свои мегапроекты Nord Stream (обсуждается строительство третьей и четвертой веток) и South Stream (строительство подводной части еще не начато). Если России удастся их построить быстрее, чем закончится война в Сирии, вероятно, Москва имеет шанс сохранить позиции на европейском газовом рынке, роль которого для наполнения российского бюджета сложно переоценить…”
ЕЩЕ ОДИН ГАЗ Журнал “Коммерсантъ Власть”, №3 (1008), 28.01.2013
Довольно любопытная статья в “Коммерсанте”, которая не открывает Америк и излагает общеизвестные факты – но здесь важен вывод, который делает издание. Я выделил его в приведённой ссылке. Не уверен, что поддержка Сирии носит только экономический характер и связана с попыткой “под шумок” успеть проложить свои магистрали в Европу. Месторождение Южный Парс/Северный – слишком огромное, с ним связаны интересы очень многих государств – как поставщиков, так и потребителей газа.

Уже поэтому рассчитывать на то, что оно так и будет выключено из игры за европейский рынок – наивно.

С точки зрения трубопроводной стратегии “Газпром” делает всё правильно – перекрывая своими магистралями доступ в Европу конкурирующим проектам. Он опирается на мощную и разветвленную системы доставки газа – и чем она будет более разветвлена, тем меньше проблем интересам “Газпрома” будут доставлять единичные маршруты, даже опирающиеся на крупные месторождения.

Однако эта стратегия уже дала сбой – так как Газпром не учитывал и продолжает не учитывать фактор развития новых технологий – пока речь идет о сжиженном и сланцевом газе. На подходе еще одна технология – гидратметановая, о которой известно давно, но которая пока совершенно не освещается в прессе и СМИ вообще. Консервативный подход в таких ситуациях опасен тем, что можно внезапно столкнуться с тем, что ты вдруг оказываешься неспособным реагировать на резкое изменение обстановки.

Технология производства сжиженного газа известна давно. Однако еще лет 10 назад СПГ рассматривался исключительно с точки зрения замены природному газу, поставляемому по трубе на локальные и изолированные рынки. Япония, будучи географически островом, тем более расположенном в сейсмически опасном районе, сориентировала свою газовую стратегию исключительно на СПГ. Что, безусловно, оправдано и логично. Южная Корея, формально находясь на полуострове, оказалась в аналогичном положении, будучи запертой на севере не самым дружелюбным соседом. Понятно, что она тоже была вынуждена опираться на точно такую же стратегию импорта газа. Тем более, что основные поставщики газа – Австралия и Индонезия – находятся буквально по соседству, что сокращает транспортное плечо и позволяет меньшим танкерным флотом обеспечивать все необходимые объёмы. Фактически еще лет 10 назад основные регазификационные мощности в мире – примерно 120 млн тонн в год – были сосредоточены на таких локальных рынках.

Понятно, что оценки экспертов и стратегов ведущих газовых поставщиков рассматривали СПГ именно в таком качестве – не видя в нём конкурента на традиционных рынках, работающих именно с трубопроводным газом. Именно поэтому привязка цены на газ к ценам на нефть была вполне оправданной – спотовый рынок разовых поставок работал только на локальных территориях, и распространять его правила на глобальный рынок было просто нелогично.

Именно поэтому стратеги всех ведущих компаний (нелепо обвинять в этом только Газпром) попросту “прошляпили” Катар с его СПГ. Столкнувшись с закрытием рынка США для любого импортного газа в связи со “сланцевой революцией”, Катар, который уже прошёл изрядный путь по строительству инфраструктуры поставок СПГ, столкнулся с перспективой стать банкротом. Локальные рынки заняты, глобальный рынок поделён. Именно поэтому Катар оказался в ситуации, неоднократно описываемой в голливудских вестернах, когда новичок приезжает в незнакомый город и выносит зажравшихся местных боссов. Выносит просто потому, что ему терять нечего – а вот им – есть. И очень даже много чего. В случае победы новичок получает всё. В случае победы местные боссы максимум что получают – мелкие перестановки внутри города. И поэтому мотивация новичка всегда выше и жестче – он просто вынужден действовать быстро, решительно и жестко в то время пока разжиревшие местные соображают и начинают решать – что им делать.

Пока Газпром и его коллеги снисходительно рассуждали о незначительности в глобальном мире потуг производителей СПГ, Катар, невзирая на затраты и еще глубже залезая в долги, увидел узловую точку, в которой позиции поставщиков трубопроводного газа наиболее уязвимы – недовольство потребителей монополизмом поставщиков и привязкой к трубе. Именно Катар стал тем камнем, который спустил с гор лавину – и Еврокомиссия запустила процесс подготовки и приятия Энергохартии, основные положения которой – пересмотр ценообразования и демонополизация трубы. Второе положение стало спасением для Катара – теперь он мог разворачивать строительство терминалов по разжижению по всему европейскому периметру и внедряться в уже существующие трубопроводные системы без опасения блокирования своего газа. Запустив этот процесс, Катар в очень короткие сроки отвоевал первые 6 процентов европейского рынка и предоставил Еврокомиссии в руки железный аргумент для проталкивания первого положения – изменения структуры ценообразования. Теперь цена на газ должна ориентироваться не только на цены на нефть, а еще и на цены спотового рынка, который из сугубо локального начал превращаться в глобальный.

Уже сегодня большая часть европейских потребителей российского газа сумела добиться того, что железобетонный принцип “бери или плати” перестаёт для них действовать. Следующая страна, которая постарается избавиться от этого принципа – Украина. Она уже отказалась от законтрактованных объемов на 2013 год и отказывается платить неустойку в 7 миллиардов долларов, которую ей только что выставил “Газпром”. У Украины есть все шансы не заплатить – для Европы этот вопрос принципиальный, и она поддержит Украину в её борьбе с Газпромом. Не для того, чтобы насолить русским – а для того, чтобы навсегда разрушить прежнюю систему ценообразования. Победа Украины в этом споре будет означать победу Европы.

Недооценка фактора технологии СПГ, как “возмутителя” спокойствия на традиционных рынках, ориентированных на трубопроводный газ, привела к тому, что страны, опирающиеся на трубопроводную стратегию, оказались неготовы быстро отреагировать на весь комплекс проблем. Они носят не только технологический характер. Долговременная стратегия всегда основана на прогнозах – в первую очередь, на прогнозах базовых цен. Изменение механизма ценообразования разрушает все прежние прогнозы и ставит под сомнение все принятые на их основе стратегии. Совершенно не случайно в начале ноября 2012 года президент Путин потребовал от Газпрома предоставить ему новую стратегию развития отрасли. Нелепо предполагать, что до этого Газпром работал без неё – значит, речь может идти о ситуации, когда прежние подходы признаны “неремонтопригодными” и не подлежащими коррекции – необходим принципиально иной взгляд на обстановку. С учётом новых значимых факторов.

То, что СПГ стал очень значимым фактором мировой газовой отрасли, принципиально меняющим общую картину, можно сказать, взглянув даже на самые общие цифры – всего лишь за 5 лет с 2005 по 2010 год объём мирового рынка вырос на 56% и составил 224 млн тонн в год. Судя по всему, рост ввода мощностей по сжижению и регазификации будет расти еще 4-5 лет, так как только Австралия в 2011 году приняла инвестиционную программу объемом почти в 200 млрд долларов. Наиболее быстрорастущим рынком импорта СПГ стал европейский – при общемировых темпах роста регазификационных мощностей в 2009 году в 12% европейские мощности выросли на 23%. Именно это создало угрозу традиционным трубопроводным газотранспортным системам, ориентированным на Европу.

И, наконец, нужно отметить еще одну критическую проблему для России – её невыгодное географическое континентальное положение, при котором выход в Мировой океан для неё очень затруднён, а дополнительные трудности создает система проливов, отделяющих нашу территорию в океан. Босфор, Датские проливы, внутреннее Японское море, узкий и длинный путь вдоль северного побережья Скандинавии создают значительные политические риски любой стратегии, опирающейся на морские поставки из России. При этом как раз северное расположение ведущих газовых месторождений, наоборот, является нашим преимуществом – так как производство СПГ основано на его охлаждении до – 162 градусов и хранении в изотермических резервуарах, охлаждаемых путем испарения сжиженного газа. Низкие температуры северных широт помогают сэкономить существенные энергоресурсы на эти технологические процессы.

Так или иначе, но совершенно очевидно – Газпром “проспал” общемировую тенденцию и обратил внимание на неё слишком поздно. Планы Газпрома занять 15% общемирового рынка СПГ пока выглядят довольно прожектёрскими. На фоне мощной инвестиционной газовой программы Австралии, которая в 2016 году достигнет уровня производства СПГ в 56 млн тонн, сегодняшние российские 11 млн тонн выглядят крайне бледно.

Однако СПГ – это только одна часть проблемы. Столь же пренебрежительно рассматриваемые перспективы сланцевого газа вносят всё большее возмущение в прогнозы будущего мирового газового рынка.

Сланцевый газ

“Сланцевый газ” – немного некорректное название. На самом деле этот термин относится к двум принципиально разным по составу и технологии добычи горючим веществам.

Одно вещество – это смесь газов, получаемых пиролизом горючих сланцев. Эта технология существовала в промышленном производстве лишь в Эстонии и РСФСР и использовала его исключительно в качестве местного топлива. Этот сланцевый газ существенно и серьёзно отличается по составу от природного газа, что отражается на теплоте его сгорания и пригодности к использованию.

Второе вещество – это по сути, тот же самый природный газ, который находится в сланцевых породах, в отличие от природного газа, который добывается из песчаных пород. Если представить себе упрощённую картину, то горные породы в процессе эрозии измельчаются вначале до песчаника. Он имеет размеры порядка от 0,1 до 1 мм, обладает развитой системой пор (капилляров), в которых и содержится природный газ под давлением вышерасположенных слоёв. Поэтому запасы “традиционного” природного газа в песчаной породе и давление его в ней достаточны для рентабельной добычи на протяжении длительных сроков эксплуатации скважины.

В процессе дальнейшей эрозии песчаные породы измельчаются, и размер частиц уменьшается на порядок-два. Будучи смоченной водой, эта порода при высыхании и становится сланцем – по сути, окаменевшей глиной. Эта порода отличается от песчаника гораздо менее развитой системой капилляров и меньшим объёмом газа, который может в них заключаться. Естественно, и давление газа в этих породах существенно ниже. Всё вместе это создаёт меньший выход газа при его добыче и быструю истощаемость месторождения. Однако важной особенностью сланцевых газоносных пород является их гораздо большая распространённость.

Это разъяснение, естественно, очень неполное и не везде точное – но в данном случае речь идет о понимании принципиальной разницы между природным и сланцевым газом. С химической точки зрения они мало чем отличаются – в основном речь идёт всё о том же метане. Разница – в процентах примесей. Иногда она существенна, иногда – нет, но в целом с химической точки зрения разницы между природным и сланцевым газом нет.

Однако экономические выгоды добычи сланцевого газа были весьма сомнительны – быстрое истощение месторождений и невысокие объемы добычи из каждой конкретной скважины создавали препятствие для его промышленной добычи – слишком дорой оказывалась операция транспортировки газа от месторождения до потребителя. Невозможно каждый год заново прокладывать трубу к новому месторождению. Именно поэтому сланцевый газ, известный уже почти 200 лет, так и не находил себе применения иначе, чем местное топливо. Кроме того, технология его добычи всё-таки создавала проблемы и в чисто химическом смысле – добавляла нежелательные примеси, которые снижали теплотворную способность газа. Как бытовое топливо, этот газ мог использоваться, однако в промышленности – нет.

Собственно, олимпийское спокойствие стратегов Газпрома в отношении сланцевого газа было объяснимо и во многом оправдано. Однако случилось странное.

Если рассматривать добычу сланцевого газа с точки зрения стандартной бизнес-модели, то недоверие к стратегии развития этой отрасли совершенно объяснимо и логично. Сегодняшняя цена на газ на внутреннем рынке США достигает примерно 70 долларов за тысячу кубометров, что говорит о явной убыточности его производства. Операционные расходы большинства газодобывающих компаний выше текущих спотовых цен. При этом американские компании в большинстве своем не включают в отчетность фиксированные издержки – скажем, затраты на бурение – что еще более усугубляет картину. При этом никаких перспектив на повышение цены нет – налицо кризис перепроизводства (приведенные ниже таблицы взяты из Отчёта Центра макроэкономических исследований Сбербанка России за май 2012 “Природный газ: краткий обзор мировой отрасли и анализ сланцевого бума”).

Картину несколько смягчают особенности сланцевого газа по его сравнению с природным – побочными продуктами при добыче являются газовый конденсат (этан, бутан и другие углеводороды), в некоторых случаях – нефть. Основная маржа газодобывающих компаний сегодня – это производство пластика из газового конденсата, так как цены на него в США остаются на прежнем довольно высоком уровне.

Тем не менее, в целом эта отрасль находится в состоянии, близком к убыточности. Именно поэтому каких-либо перспектив стратеги Газпрома для неё не усматривали и не усматривают.

Однако что бы не говорить, “сланцевая революция” – это самая что ни на есть реальная реальность, а тенденции её развития ведут к неизбежному массированному экспорту сланцевого газа. Опять же – по оценкам Газпрома для экономической рентабельности экспорта из США в Азию или Европу требуется ценовой дифференциал порядка 120-150 долларов за 1000 кубометров. Специалисты Citigroup в целом согласны с такой оценкой, оценивая его в 130 долларов для экспорта в Европу и порядка 200 долларов – в Азию. Кроме того, сомнения в экспортных возможностях США подкреплены еще и тем соображением, что правительство Штатов не будет благосклонно относиться к идее дестимулирования находящейся в стагнации отечественной промышленности. Пока переизбыток предложения газа успешно держит цены на газ на более чем комфортном для экономики уровне.

Нужно учесть, что полным ходом идёт конверсия ранее построенных регазификационных терминалов в сжижающие. Первый из этих проектов будет введен в строй в 15 году – это проект компании Cheniere. К 16 году в строй будут введены терминалы как на Восточном, так и на Западном побережье США, а также в Канаде – и это может резко и существенно еще раз изменить всю картину мировых поставок газа:

Есть смысл отнестись к этим цифрам серьёзно, так как они могут поставить под вопрос СПГ-стратегию Газпрома, который фактически только приступает к её реализации – в то время как основные конкуренты уже работают или готовятся буквально через 2 года резко наращивать свои экспортные возможности.

Однако главный вопрос “сланцевой революции” не в этом. Если рассматривать газовую отрасль США обособленно, как отдельный бизнес, остаются вполне обоснованные сомнения в перспективах ее развития – слишком близка она к тотальной убыточности и слишком зависит от волатильности рынка. Однако если подняться “выше” и рассмотреть ситуацию с точки зрения всей экономики США, то можно заметить очень важную и пока не проявленную во всей своей красе и мощи особенность.

С. С. Губанов уже не первый год и даже не первое десятилетие говорит о межотраслевых вертикальных транснациональных структурах. Если взять сухую выжимку из того, о чём он говорит, то суть его выступлений следующая. Когда создается такая межотраслевая вертикальноинтегрированная структура, она объективно развивается в направлении, когда все “низовые” звенья этой структуры работают на пределе рентабельности или даже с нулевой рентабельностью – а добавленная стоимость извлекается на последнем этапе, обеспечивая конкурентное преимущество такой структуры перед существующими сегодня. Прибыль, полученная в конце цепочки, обеспечивает устойчивое существование всей структуре, а межотраслевая интеграция обеспечивает минимизацию издержек.

Фактически сланцевый газ, убыточный в своем производстве, обеспечивает не просто устойчивое развитие американской экономики, а создает в ней точки роста. Производители сланцевого газа встраиваются в “схему Губанова” и обеспечивают ей реальное практическое подтверждение. Именно эту деталь и “проморгали” эксперты и стратеги – убыточное производство, встроенное в единый хозяйственный механизм, может спокойно существовать и даже совершать экспансию, выдавливая конкурентов с их прежде незыблемых позиций.

Если сделать этот вывод и не искать виновных, то требуется сделать еще один шаг – и признать очевидное.

Очевидным является весьма неприятный, но совершенно понятный вывод. Объявленная Путиным стратегия на построение “энергетической сверхдержавы” оказалась не то чтобы блефом, а просто просчётом. Исходная посылка, что можно прекрасно жить, продавая газ и нефть, как энергетическую основу промышленного производства, оказывается нежизненной. Технологическая революция, которая выразилась в масштабной экспансии СПГ, “сланцевой революции” продемонстрировала – невозможно быть сильным везде. Невозможно быть монополистом в сфере, которая работает с несколькими равнозначными технологиями добычи, производства и транспортировки твоего главного товара. Особенно, если ты не владеешь двумя из трех этих технологий. Или отстаешь в них – и практически навсегда. Диктовать свои условия, когда их вот-вот продиктуют тебе – это как-то совершенно нездраво.

Камлать за диверсификацию и развитие промпроизводства, когда в стране нет даже понятия “промышленная политика”, а два главных налогоплательщика – Роснефть и Газпром – это параноидальный бред шизофреника. Виртуальная реальность, нарисованная в мониторе нарисованного до этого в виртуальной реальности компьютера.

При этом сланцевая революция и СПГ – это еще не всё. Я не зря упомянул про газогидратные технологии. Их еще нет. Точнее, они есть – но сугубо в экспериментальной стадии. Но сам факт того, что более половины всего органического углерода на Земле как раз заключено в газогидратном состоянии, и месторождения газогидратов расположены более комфортно для крупнейших экономик и потребителей газа, говорит о том, что отработка этих технологий – вопрос времени. Возможно, недалёкого.

Всё вместе это говорит о том, что ставка на торговлю природными ресурсами не выдерживает никакой критики – страна, работающая по такой стратегии, обречена быть колонией. С колониальной экономикой, колониальной администрацией и бесконечным воспроизводством социальных катастроф.

Невозможно реализовать стратегию роста экономики, опираясь на торговлю ресурсами. Никогда. Ты не можешь одинаково успешно продвигать одну технологию и разрабатывать и быть первым в другой. Ты всегда обречен на конкуренцию, результатом которой будет неизбежная борьба за снижение цены в чужих интересах.

Это главный – хотя во многом и банальный – вывод.

Война в Сирии – это инфраструктурная война. Россия поддерживает Сирию, исходя из интересов продвижения своего газа на европейский рынок. Катар – угроза этой стратегии, и уже поэтому он наш противник. Он рассматривает нас в качестве своего врага – и мы рассматриваем его как своего врага. Ему деваться некуда – он обречен торговать ресурсами и тихо сдохнуть после их исчерпания. На его волейбольной площадке ничего путного построить невозможно. Правда, Катар строит транспортный хаб, рассчитывая на то, что сумеет переориентировать транспортные пути и оседлать их. Но это – опять стратегия на моноразвитие. Катар пусть живет как хочет – почему мы должны быть таким же Катаром?

В рамках сырьевой стратегии мы обречены иметь своими врагами не три-пять, пусть и ведущих, стран мира – а сто-сто пятьдесят таких же как мы – сырьевых стран. Плюс те самые три-пять ведущих. Мы обречены конкурировать за благосклонность ведущих стран. За нищенские подачки, которые в итоге можно выторговать за сдачу своего суверенитета.

Единственный и пока еще возможный выход – отказ от сырьевой модели роста. Отказ от безумных и ничего в конечном итоге не приносящих проектов газо- и нефтепроводов. Ориентация нашего сырьевого экспорта внутрь страны, создание кооперативных вертикально интегрированных корпораций, опирающихся на переизбыток сырья и низкие цены на них на внутреннем рынке. 3-5 рублей за литр солярки – и наше сельское хозяйство уже через пятилетку будет заваливать страны ВТО своей продукцией. 5 копеек за киловатт-час – и промышленное производство пойдет вверх. 5 тысяч рублей за подключение сельского дома к газовой магистрали – и люди сами пойдут строиться. Нужно перевернуть пирамиду острием вверх, поставив интересы газовых и нефтяных монополий на службу российской экономике, а не российскому бюджету – все равно все доходы этого бюджета отдают на откуп частнику. Похоже, что уже очень скоро наши резервные фонды оставят по себе лишь сладкое воспоминание.

США демонстрируют, как именно нужно поступать со своими природными ресурсами. Они умудрились создать ситуацию, при которой работающие – пусть и с нулевой рентабельностью – сырьевые корпорации держат на плаву и дают источник развития всей остальной экономике. Мало того – эти самые убыточные газо- и нефтедобывающие корпорации готовятся вот-вот выйти на внешний рынок и готовы завалить его нефтью и газом. Но перед этим они умудрились завалить нефтью и газом свою экономику. Мы же действуем строго наоборот – гоняясь за чужими рынками, мы отдаем свой. А что не отдаем – то разрушаем. Я могу понять конкретный шкурный интерес конкретных руководителей. По природной глупости или по умыслу двигающих такую стратегию. Но основная масса нашей элиты отдает себе отчет в том, что вне России они – никто. Мне кажется, что ей пришло время задать вопрос. И задать его высшему руководству.

В общем, вот такая мысль возникла после того, как я прочитал статью в Коммерсанте, ссылку на которую я дал в самом начале. И попробовал ее обосновать.

http://el-murid.livejournal.com/, 1 февраля 2013 года
***

Россия проспала “сланцевую революцию”

“Кремлёвский соловей” Михаил Леонтьев ругается последними словами на главу Газпрома Алексея Миллера, обзывая того сумасшедшим, предателем и уголовником. Типа, развалили Газпром – достояние наше национальное, проспали “сланцевую революцию” и завели компанию в тупик, из которого она уже не выберется. Правда адское воровство Газпрома на немыслимо раздутой инвестпрограмме Леонтьев стыдливо называет пока “запредельной себестоимостью”, но намёк вполне ясен. И вообще, лучше Газпром американцам продать, чем доверить такому вот Миллеру.Алексей Навальный

***

В чем разница между мокрым и сухим природным газом?

Производство “сухого” сланцевого газа в США по месяцам.

Падение стоимости акций “Газпрома”

Есть два типа газа, содержащиеся внутри сланцев в Пенсильвании: “влажный газ” и “сухой газ” Вот разница, и почему это важно:
“Сухой газ”, по существу …. газ. Он состоит только из метана. Основную часть природного газа, добываемого в северо-центральной и северо-восточной Пенсильвании, составляет сухой газ.

Газ добываемый из Marcellus Shale в юго-западной Пенсильвании, с другой стороны, считается «мокрым». Это означает, что в дополнение к метану, газ содержит соединения, такие как этан и бутан. Эти “сжиженные природный газы”, могут быть разделены и проданы отдельно. (Рынок этана привлек много внимания в Пенсильвании этом году, поскольку Shell ведет строительство нефтехимического завода в Beaver County, чтобы преобразовать “крэк” этана в этилен, который используется для изготовления пластмасс).

Разница между влажным и сухим газом важна, потому-что увеличения внутреннего производства газа привело к снижению цен. Весной 2012 года цены на природный газ достигли 10-летнего минимума и будут оставаться такими в течение длительного времени. Для того, чтобы увеличить прибыль, бурильщики обращают свое внимание на “мокрые” сланцевые пласты, где они могут извлечь этан и другие жидкие фракции в дополнение к газу. Доходов от продаж СПГ помогает компенсировать низкие цены на природный газ.

Акцент на “жирный газ” означает больше новых видов деятельности в юго-западной Пенсильвании, и меньше на северо-востоке. Проблемой, однако, является то, что так много буровиков решили сосредоточиться на мокром газе, что его цена падает тоже. The Wall Street Journal недавно охарактеризовала ситуацию на рынке этана, как “рушится”, и аналитики ожидают для жидких фракций низкие цены на долгие годы.
***