Почему я не верю в революционный бизнес из Кремниевой долины

Идеи инновационного управления мне кажутся похожими на политические лозунги. Звучат, конечно, увлекательно, но, как правило, нереалистичны. В который раз мы слышим, что очередная западная компания совершает революцию в менеджменте. На смену душной корпоративной бюрократии идет организация, основанная на свободе высокомотивированных сотрудников, работающих под девизом: «Ищите таланты и забудьте про контроль!», способных обходиться без правил, вольных принимать решения и совершать ошибки. Родиной подобного радикализма стала Калифорния. Но в реальности Кремниевая долина не особенно-то и спешит следовать собственным декларациям.

«Ищите таланты и  забудьте про контроль!»

В 1980-хApple была синонимом раскрепощенного, свободного менеджмента. Прошло тридцать лет. Что мы видим? По косности и зарегулированности корпорация не уступает индустриальным мастодонтам. А возьмем, к примеру, Google. Степень творческой свободы, принятой в этой компании, остро ощущаешь в ходе общения с ее представителями. Помню, как проведению переговоров с Google предшествовало общение с немыслимым количеством департаментов компании в США, Великобритании, Ирландии, а заодно и в Москве. Причем все эти одаренные, замечательные люди толком ничего не могли решить, никто не обладал достаточными полномочиями.

В метаморфозах, произошедших с Google и с наследием Джобса, нет ничего удивительного. Было время, когда ореол корпоративного либерализма окружал бизнес таких легенд, как Xerox, General Motors и General Electric. Все когда-то были молоды, агрессивны и полны идеалов. Но рано или поздно в жизни каждой успешной компании наступает зрелость.

Слова о свободе, ответственности, взаимном доверии сотрудника и компании приятны для слуха. Романтично настроенные выпускники курсов MBA захлебываются в восторге от подобных перспектив. И это понятно: идея творческой свободы персонала, ведомого чувством ответственности за работу, кажется им очень привлекательной.

По мере роста приходится соблюдать баланс между гибкостью и бардаком.

Однако ей далеко до другой, куда более заманчивой идеи — коммунизма.

От каждого по способностям и каждому по потребностям — звучит идеально. Каждый выбирает, чем хочет заниматься, и общество дает всем такую возможность. Но есть одна неувязка — коммунистическое общество невозможно построить. Ну никак. Это так же верно, как и то, что творческая свобода, выходящая за границы корпоративных процедур, может столкнуть самый крепкий бизнес в пропасть хаоса.

Если вы небольшая компания, можно позволить себе не слушать скептиков. Вы как CEO способны обозреть все управленческое звено, всех своих 20, 30 или 40 человек. А как насчет трехсот менеджеров, управляющих десятками тысяч? Уже не клеится.

По мере роста приходится соблюдать баланс между гибкостью и бардаком. Так, в частности, уже давно происходит в «Евросети». Не все у нас довольны местными порядками — решение, принятое в курилке или в коридоре, утверждается начальством не моментально. Но я не слишком восприимчив к подобной критике, поскольку имею представление, как обстоят дела со скоростью согласований в других местах.

Свобода принимать решения — это прекрасно. Но пусть человек, наделенный соответствующими полномочиями, будет действовать в рамках определенных процедур, страхующих его и компанию на случай ошибки или непредвиденных обстоятельств. Нужно ли стремиться расширять эту свободу и эти полномочия? Да, конечно, но только вместе с персональной ответственностью.

Я не большой любитель частых и не в меру представительных совещаний. Они как дымовая завеса. Если происходит сбой, кто виноват? Двадцать человек. Кто конкретно? Поэтому я выступаю за ответственную, предсказуемую свободу. Без контрольно-ревизионных процедур не обойтись, но они должны становиться более тонкими и умными. В конечном итоге чем свободнее ваши сотрудники принимают решения, тем более изощренными должны становиться внутренние правила.

Крупной системе нужна защита от дурака. Для России аксиома справедлива вдвойне.

Бесконтрольность в крупной компании чревата гораздо более печальными последствиями, чем негибкость и консерватизм. Большая компания не может, просто не имеет права становиться заложником решений отдельной личности, какой бы гениальной она ни была. Любая ошибка или, еще хуже, злонамеренный расчет сотрудника несет в себе потенциальную угрозу. Все мы помним, что случилось с Barings, одним из старейших британских банков. Он держался на плаву более двух столетий, пока его не потопили действия одного единственного трейдера — и находился он при этом даже не в Лондоне, а в Сингапуре. История легендарного финансового учреждения внезапно оборвалась, тысячи клиентов потеряли деньги, тысячи сотрудников — работу. Возникает вопрос: не велика ли цена такой свободы?

Крупной системе нужна защита от дурака. Для России аксиома справедлива вдвойне. На том же Западе потеря работы — драма и катастрофа. Работу получить непросто, но если это происходит, ты оказываешься связан с компанией множеством нитей. Она — источник твоего благополучия, гарантия выплат по ипотеке, реализации жизненных планов и одновременно источник страха, что ты всего этого лишишься.

Россиянам же зачастую нечего терять — по крайней мере перспектива остаться без работы не мешает им спать по ночам. Настоящую ответственность перед работодателем и клиентом сотрудник среднего звена почувствует не так уж скоро. Поэтому для России актуально правило: рост корпоративной свободы должен происходить одновременно с ужесточением невидимого и видимого контроля.