Старое письмо

 

 

Майские праздники. Часть сограждан рванула за солнцем и устрицами в тёплые края, другая – на дачные участки, благо земля уже оттаяла, можно редиску сеять. Я имею дачный участок и люблю устриц и пока ещё могу позволить себе оба вида отдыха. Но на сей раз решил воспользоваться выходными, чтобы повысить свой культурный уровень. И даже составил план действий, для чего привлёк консультанта – моего знакомого профессора из института культуры:

  1. Послушать великого тенора Пласидо Доминго, приехавшего поздравить Валерия Гергиева со званием Героя Труда.

  2. Посетить в Музее истории города выставку живописи ленинградского авангарда. В годы моей юности этих художников гоняли как тунеядцев, пачкунов и отрыжку Запада, пока через годы не оказалось, что эти полуголодные ребята в обносках, в принципе, классики русского искусства.

   3. Посмотреть спектакль молодых артистов из московской Школы-студии МХАТа под названием «Это тоже я». Поговаривают, что в спектакле нет ни одного придуманного персонажа, все они подсмотрены самими актёрами и перенесены на сцену: бомжи, активистки митингов, ветераны войн, карьеристы, лесбиянки, городские сумасшедшие. 

  Составив этот план, я полез за листком бумаги, чтобы его записать. И тут… случайно вместе с белым листом вытащил из ящика старое письмо. Я получил его лет 25 назад и считал давно пропавшим. Капитан Павел Божков в 44-м с моим отцом сражался на Невском пятачке.

  В 1988 году я ещё не знал, что это значит.

Отец до самой смерти отмалчивался, а я по юности лет не интересовался. Только получив письмо капитана Божкова, понял, почему молчал отец. Средний срок жизни солдата на пятачке – неделя. На один квадратный метр здесь больше погибших, чем в Сталинграде, Берлине, под Москвой.

Сейчас перечитал письмо. В горле стоял комок.

«В береговом откосе мы рыли «лисьи норы» - как бы вместо землянок. Были чёрные как негры, потому что единственным освещением были куски электропровода в оплётке, которую мы поджигали. Коптило страшно. Наверху по берегу были немцы. Они так обнаглели, что стреляли уже даже и не по людям. Ползёт солдат к реке за водой, набрал бидон, ползёт назад, только дополз, снайпер стреляет не солдата, а в бидон. Вода вылилась, ползи назад. Единственным прикрытием были трупы. Штабеля трупов, наших, конечно, подавляющее большинство. За трупами было удобно прятаться было и стрелять хорошо, о том, что ещё вчера это твои товарищи были, не думаешь. И мы ходили в атаки, вверх по берегу, зачем – непонятно. Приказ. В одной атаке выскакиваю на гребень, на насыпь, а передо мной пулемёт. Мне потом рассказали, что спас меня твой отец. Он рядом был, увидел, что в меня попало, и сдёрнул с насыпи вниз, к реке. Потом помог переправить на другой берег. Уже в госпитале он сдал для меня свою кровь…» 

Я аккуратно сложил письмо старого солдата. Взял свой план культурных мероприятий и вписал – выше самого первого пункта: Невский пятачок.

Сначала – туда. Постоять молча у воды, у берегового откоса, где рыли норы наши солдаты… Представить, как они прятались за горами трупов из таких же, как они, солдат. Как ползли в атаку на немецкие пулемёты.

Потом можно и в театр, и на выставку.

С Днём Победы!

источник: ПанорамаТВ