Кольца Истории

Нет, думал Подшивалов, стихийного бунта следует избежать. Царь, если его убедить, если показать ему невозможность дальнейшего царствования в крепостной России, перестанет опираться на дворянство и издаст справедливый указ о воле. Одно за другим Федор пишет письма Николаю I — 17 мая, 19 мая, 12 июня...

«Я писал к тебе об указании законов... И сказал я, что ты не прежде их должен увидеть, как пройдя две немалотрудные дороги; они для умного, государь, совсем не трудны. Эти две дороги означают две картины твоего государства» — картину страшного крепостничества и картину преображенной свободной страны. Царь не должен колебаться в выборе: «Ваше государство находится не в дальнем расстоянии от большого несчастья».

Русь напоминает мельницу. «Мельник наш рожь всю перемолол, да и муки остается очень мало. Он думает, что же он будет молоть и что будет есть, да еще и то пришло в ум, чем он мирян будет кормить? Задумался так-так крепко, так его тронуло, что начал изнемогать духом. И как бы после большого труда заснул плотно. А того ему и в головушку не пришло, чтоб в таком случае отворить побольше ставень, когда нечего молоть, чем скоплять больше напрасно болотной воды...

И так-то, государь, если ты за благо не сочтешь мое уведомление, то тогда — прощай плотина, и с мельником на печи лежащим,— все потрет и поломает. Тогда и мельник хватится, да уже будет поздно. Тогда и тунеядцы его ничего не сделают. Посмотри, государь, кажется, это за шутку счесть нельзя... Скажу тебе наперед, чтобы не случилось и того, около чего мы в зимнее время с помощью дров согреваемся, чтоб не было того с землею и водою без помощи древесной» — то есть готов уже вспыхнуть в России пожар народного восстания!

Убежденный, что у государя нет иного пути, как внять предостережению, Подшивалов подписывает письма и ждет ответа: «Я квартирую в доме графа Сиверса в Почтамской улице, нанимаю квартиру у прачки. Номер дому — 186-й». Подшивалов ждет царских посланцев, но понимает и меру риска. «Я знаю наперед, дай Бог, чтоб и я не был бы так мучим за правду, как сам Исус страдал за веру. Почувствуйте, мученики, чему, чему я себя подвергаю за ваше спасение!» Взывая: «Пришли, государь, за мной»,— Федор признается себе: «Я знаю наперед, что не простят, а осудят на вечное мучение».

«О смерти своей я не беспокоюсь. Я ее уже видел, она от меня бегает, когда я к ней приближаюсь. Она для меня совсем не страшна». Подшивалов боится лишь того, что не вынесет мучений, что его заставят отречься от «Нового света». «Если я теперь по какому бы то ни было притеснению или какой-нибудь пытке скажу, что я это выдумал — то я уверен, что Бог так без возмездия не оставит. Он меня накажет, или того, кто меня к оному принуждал... Бог не оставит без наказания того допросчика или выпытчика».


Прошло не более десяти дней со времени отправки последнего письма, как за Подшиваловым пришли. Жандармы доставили крепостного мыслителя к Бенкендорфу, который лично возглавил следствие. Расследование было проведено со всей основательностью.