А не пора ли, российского чиновника, отправить на стажировку в Израиль?

На модерации Отложенный

Доводилось ли вам, уважаемые, слышать такое красивое, благозвучное и пахучее словечко: абсорбция. А-б-с-о-р-б-ц-и-я! Не доводилось? Тогда вам очень крупно повезло, и вы, без всякого сомнения, родились в рубашке.
В Израиле вам авторитетно могут заявить: ее придумали злейшие враги еврейского народа, те, кто написал и "Протокол сионских мудрецов" или даже хуже - кто собирался в Нюрнберге окончательно решить еврейский вопрос. Это слово “ласкает” ухо так же, как скажем, "геноцид" или "каннибализм".

В Израиле есть целое Министерство абсорбции. Оно только тем и занимается, что превращает евреев в израильтян; вольных, необъезженных евреев вылавливают из диаспоры, как диких мустангов из прерий, и пропускают через машину абсорбции, чтобы довести их до местной кондиции. Можете себе представить, какой стоит стон и гвалт, когда несчастного еврея растягивают, если он короче стандарта, и обрубают все лишнее, если он не укладывается в израильскую мерку.

Это происходит примерно следующим образом: на металлургическом заводе,

прокатывают железо, и делают из бесформенной болванки рельс или балку.

Кусок железа доводят до белого каления и втискивают между вертящихся валков. Таких валков множество. И этот несчастный кусок железа летает от валка к валку. Его мнут, давят, сжимают, вытягивают, пинают в хвост и гриву, и когда уже видно, что скоро от него ничего не останется, машина выплевывает его, и он падает на землю совсем посиневший и бездыханный.

Так поступают с железом; и получают рельс или балку. Абсорбция - это кое-что похлеще, чем прокатный стан. Из них не только все кишки выпускают, обломают руки и ноги, но еще хорошенько плюнут в рожу и скажут, что так и было.

Для несчастного еврея, угодившего в зубья этой машины, все, что я опиАл выше про железо - цветочки. Только половина абсорбции; вытянув из него с божьей помощью рельс, его выплевывают голубчика, к чертовой матери. Когда он совсем заржавеет, спохватываются и снова пропускают через прокатный стан, но уже без нагрева, в холодном виде, чтобы возиться поменьше; ржавый рельс не выдерживает и рассыпается в крошки. И тогда умельцы из Министерства абсорбции разводят руками:

- Вот видите, какой негодный человеческий материал к нам поступает из диаспоры? Мусор! Отбросы! Недостойны они своей исторической родины!

Что такое бюрократия, вы, конечно, знаете. В России, слава Богу, этого добра навалом. Есть и немецкая бюрократия, есть американская. Везде свои бюрократы. И должно быть, не обойтись без них, как не обойтись без полиции. Людям от этого не совсем удобно, но порядку все же больше. Это, знаете ли, как большая машина, в которой, скажем, сто колес, больших и маленьких, сцеплены друг с другом и вертятся в указанном раз и навсегда направлении. Ваше дело попадает сначала на первое колесо, повертится вместе с ним и передается на второе, потом на третье - и так до сотого.

После сотого колеса - считайте, дело сделано. И пусть у вас больше голова не болит.
Конечно, иное дело можно решить, пропустив его через два-три колеса. Но в Израиле этот номер не проходит; только все сто колес: и ни одним меньше. Это и есть бюрократия. Налаженная машина. Ничего в ней менять нельзя. Работает медленно, но верно.

 

Знакомый моего знакомого, который уехал на историческую родину, как-то сказал: - Я готов стать на колени перед российской бюрократической машиной, которую раньше ругал, на чем свет стоит, и целовать каждое из ее колесиков.

Почему? Да потому что он увидел, что такое израильская бюрократия. Все познается в сравнении.

В Израиле достигнут потолок бюрократии: хотя по сути - та же самая машина, что и во всем мире; и столько же колес, ни больше, ни меньше.
Но с одной разницей: колеса эти не сцеплены друг с другом, и каждое вертится само по себе; запустили дело в первое колесо, и будет твое дело мотаться до скончания века, если не стоять рядом и с проклятиями и воплями не проталкивать его от колеса к колесу, до последнего, сотого.

Он раньше полагал, что только большевики умеют любое дело довести до полного абсурда. Теперь он с уверенностью говорит, что по сравнению с его соплеменниками на исторической родине, они просто дети; их хочется гладить по головке и трепать по румяным щечкам, как невинных деток.

 

Израильская бюрократия - это вроде сифилиса, от которого нет ни лечения, ни спасения. И народ этой страны, всеми признанный, как мудрейший из мудрых, даже не ищет лечения, а наоборот - не без гордости сообщает встречному и поперечному: у нас, мол, есть своя бюрократия - своя собственная. И это, звучит так же дико, как если хвастать на всех перекрестках семейным сифилисом в последней стадии.

К примеру: Сидит за письменным столом эдакий дамб с мутным сонным взором и сладко-сладко ковыряет указательным пальцем в недрах своего носа, а ты сидишь перед ним на краешке стула, ерзаешь от нетерпения, сучишь ножками и тоже впадаешь в сонную одурь, заражаешься от него и уже следишь, как и он, за его пальцем, вынутым, наконец, из носа. Оба смотрите на кончик его пальца, на то, что извлечено оттуда, из недр. Потом палец вновь углубляется в ноздрю.

 

И если ты ненароком нарушишь это мирное занятие, отвлечешь, не дай Бог, тогда он разинет пасть, и на тебя будет вылито ведро помоев на прекрасном, сладкозвучном языке "Песни песней". И язык этот покажется крепче русского, а как известно, крепче русского мата в мире нет. Боже мой! (Остановите самолет – я слезу)