Демьянов Лаз. Геноцид Галичины

     Цена «золотого сентября» для Западной Украины была ужасной. С осени 1939-го по осень 1940-го большевистской «властью рабочих и крестьян» были репрессированы по политическим признакам около 10% населения.

     312 000 семей. Более одного миллиона ста тысяч человек. А десятки тысяч украинцев, поляков, евреев, забранных из своих домов и квартир, пропали без вести.

       Что читаем? Научно-публицистическое издание «Дем’янів Лаз. Геноцид Галичини» («Демьянов Лаз. Геноцид Галичины» — русск.) (Киев, Издательский дом «Простір», 2009), написанное директором киевского Музея советской оккупации Романом Круциком. Книга построена на огромном документальном материале, свидетельствах очевидцев и является результатом исследования более сотни мест захоронения жертв коммунистического террора в Западной Украине.

     Что интересного? 22 октября 1939 года в Западной Украине были проведены первые «свободные» выборы в Украинское Национальное Собрание, были избраны 1484 делегата. Через четыре дня многолюдное Народное Собрание во Львове провозгласило декларацию о вхождении в состав УССР. Как писали в газетах, 1 ноября 1939-го «после продолжительной дискуссии» Верховный Совет СССР принял таки решение о воссоединении.

       18 сентября 1939 части Красной Армии вошли в Станислав (с 1954 г. — Ивано-Франковск). Президент городской управы Котлярчик издал воззвание, где призывал не сопротивляться — «Поздравляем российские войска — армию братского славянского народа, как приятелей». Националисты все же попытались было сопротивляться и при попытке повесить на ратуше красный флаг убили двух советофилов.

     Армия, НКВД и советские органы быстро начали менять многолетний уклад жизни людей Прикарпатья. ЦК направляет в новые области 2007 работников на «укрепление» советской власти. Из материалов архивов видно, что из 33 секретарей райкомов десять имели начальное образование, 10 — неполное среднее, 13 — среднее.

      Второй секретарь Тисменицкого райкома Маслов имел «незаконченное низшее», т.е. не осилил даже начальной школы. Из 27 председателей райисполкомов только семеро имели среднее образование. Низкий образовательный ценз имели руководители райотделов НКВД, НКГБ, начальники финотделов, прокуроры и народные судьи. По национальности они почти все были русскими.

     Из тайного письма митрополита Андрея Шептицкого к Папе Римскому от 26 декабря 1939 г. — «Все распоряжения Советской власти, которые поступают, являются целенаправленными только на то, чтобы нас смирить, подавить и уничтожить. Наехала к нам из Киева и Москвы целая группа чиновников, канцеляристов и уполномоченных, которые сами не знают, что должны делать, и вмешиваются в все. Каждый чиновник ревизирует, что только может, и всем, и всюду грозит наказанием смерти. Похоже, что большевистские чиновники имеют власть убивать людей без того, чтобы нести за это ответственность».

    Как пишет автор, по воспоминаниям очевидцев, «красные пришельцы» возле первых домов каждого села выкрикивали — «Где живьот поп? Где живьот учитель?». После чего по ночам тайно и бесследно исчезала галицкая интеллигенция, члены политических партий, просвитяне, кооператоры, адвокаты, издатели, бывшие военные и т.п. — «Трещали переполнены тюрьмы, недалеко от них по лесам, оврагам и чащам появлялись замаскированные ямы с убитыми людьми».

      Сохранился любопытный документ управления НКВД по Запорожской области — докладная на имя одного из ближайших сотрудников Берии Кобулова с информацией о том, как скрывали братские могилы — «...в выгребной яме в момент операции весной 1938 года было уложено и засыпано 100-110 трупов ... мной было принято единственное решение: на глубине 2-3 метра залить выгребную яму крепким расствором цемента, что не дает возможности дальнейшего оседания почвы и рытья в этом месте каких-либо котлованов».

    Все послевоенные годы власть и спецслужбы уничтожали следы преступной деятельности своих предшественников. Скажем, летом 1969 г. в Харькове группа представителей московского КГБ при участии заместителя Андропова Цвигуна ликвидировали места захоронений репрессированных (по терминологии «совсекретных» документов — «спецобъектов») с помощью химикатов — «чешуйчато технического едкого натрия». Теперь уже известно — это были тысячи польских офицеров и советских граждан, расстрелянных в 1939-1940 гг.

     Доходило до чистого идиотизма. Малоимущего жителя Городенковского района Василий Глуханюк, член партии Фронт Национального Единства, был осужден в ноябре 1939 г. за «активную к/р деятельность против трудящегося населения ... по укреплению буржуазного строя». То есть он был приговорен к двухлетнему заключению за политическую деятельность не против Советской власти, а за то, что он делал до прихода «первых советов», то есть при польской власти!..

      И это еще не все. Верховный Суд в Москве отменил приговор Станиславского облсуда как слишком мягкий(!!!).

     Уже после войны дочь Глуханюка смогла добиться справки, из которой следовало, что отец был приговорен к 10 годам и умер в 1943 году в лагере от воспаления легких. Но это ложь. Подобные отписки означали, что после ареста человек был расстрелян. Впоследствии были найдены документы, свидетельствующие, что несчастный крестьянин был расстрелян во львовской тюрьме 26 июня 1941 г. «как враг народа».

      Другим «повезло» — их просто выселяли в Сибирь, как ненадежный, контрреволюционный элемент. В приведенном в книге документе указывается как коммунисты маскировали принудительной депортации — «операция по выселению беженцев».

      Так, только в одну из ночей в июне 1940 г. было выселено 1224 семьи, 2638 человек. А теперь внимание — «Контрреволюционной литературы, листовок, оружия и иностранной валюты при обысках не обнаружено». То есть людей лишили родины ни за что!

      Кстати, «для проведения операции были использованы партийный и советский актив в количестве 979 человек». Это стоит помнить, когда кто-то льет крокодиловы слезы по уничтоженным украинским подпольем несчастным «освободителям», которые якобы помогали галичанам лучше влиться в крепкую семью советских народов.

     Выселение имело и другую сторону. Все имущество, дома, квартиры, домашний скот и т.д. после депортации теперь принадлежало государству, на самом деле — партийцам и чиновникам. Даже партийные и чекистские документы фиксируют невероятное количество преступлений — присвоение этого имущества, спекуляцию им, одаривание им приближенных — любовниц, шоферов и т.п..

      Цена «золотого сентября» для Галичины была ужасной. С осени 1939-го по осень 1940-го были репрессированы по политическим признакам, часто даже без письменного обвинения, — около 10% населения. 312 000 семей. Более одного миллиона ста тысяч человек.

     Но десятки тысяч украинцев, поляков, евреев, забранных из своих домов и квартир, пропали без вести. По слухам, их расстреливали где-то неподалеку. Долгие годы, где именно, было неизвестно.

Итак, Демьянов Лаз. Стоит запомнить — это Бабий Яр Прикарпатья, галицкая Быковня.

      Название происходит от местного названия участка Пасечнянского леса. Хозяином одного из них был крестьянин из села Загвоздье по имени Демьян.

     2 сентября 1989 по инициативе УГС, НРУ и культурно-научного общества «Рух» на поле возле села Пасечная (Пасічна — укр.) был проведен митинг по случаю годовщины пакта Молотова-Риббентропа. Роман Круцик, который уже искал места захоронений, во время выступления на митинге показал рукой в ​​сторону Демьянового Лаза и сказал — «Вот на том холме и находятся «Станиславские Куропаты» (по названию лесного урочища в Белоруссии, неподалеку Минска, места массового захоронения жертв сталинских репрессий, найденного годом ранее).

     Ему возразил инструктор горкома КПУ Титов, что это могут быть жертвы немцев или бандеровцев. Коммунисту не дали закончить, сняли с трибуны и ... заплевали.

     Круцик начал искать захоронения еще в начале 89-го. С детства помнил слова старших, что окружающие леса были местом последнего захоронения замученных большевиками. Что показательно — сначала почти все пожилые люди, которые могли знать о тех событиях, отказывались говорить — «Зачем это тебе нужно? Вы, молодые, не знаете, с кем можете иметь дело».

    Наконец житель села Пасечная Петр Винтоняк согласился показать, где видел в начале войны раскрытые немцами могилы расстрелянных. Информация совпала с воспоминаниями жителя села Павловки Ярослава Попадинця. Постепенно ветераны перестали бояться неформала с диктофоном и видеокамерой.

    Свидетель Богдан Винтоняк рассказал, что лично видел, что тела были закопаны не более, чем на 20-30 сантиметров. Другой очевидец Григорий Федик рассказал, что немцы пригнали евреев и заставляли их доставать крюками и обмывать покойников — «стелился невероятный смрад от разложенных человеческих тел».

       Ольга Бегун рассказала, что летом 41-го бегала с детьми на эксгумацию, которую проводили немцы, и видела в яме женщину с ребенком — «Помню, что она была в гуцульской безрукавке, однако лица ее уже невозможно было распознать». Пенсионер Семен Витвицкий, служивший в начале войны в украинской полиции, подтвердил ее слова, что действительно вытащили женщину, а с ней двух- или трехмесячного ребенка — «как развернули, она была такая, словно спала...».

       За лето 1989 года Круцик смог зафиксировать полтора десятка свидетельств жителей Пасечной. Труднее всего далось, но было самым важным короткое интервью с бывшим комсомольцем Владимиром Данилишиным, которого немцы в 41-м заставляли раскапывать могилы. Тот признал, что видел много трупов — «между ними женщины и дети. Женщины в национальной одежде, а мужчины преимущественно в городской — жилетках».

        21 сентября 1989 года с соблюдением всех тогдашних советских законов, по инициативе следователя Николая Данилова со свидетелями и понятыми начали раскопки в поле, которое когда-то было лесом, тем самым Демьяновым лазом.

       Из четырнадцатой по счету ямы экскаватор вывернул кости людей и остатки одежды. На следующий день были найдены черепа с пулевыми отверстиями (до шести!), Потом еще, еще... Интересно, что гильзы были без маркировки — чтобы не оставлять следов. Некоторых, судя по характерным признакам, добивали штыками.

     Партийные чины и подручная пресса распространяли ложь, что это жертвы немцев или «украинских буржуазных националистов». Как написал в воспоминаниях следователь Данилов, «какое разочарование было у них, когда в истлевшей одежде оказался документ — копия приговора на польского офицера Станислава Мишковского, выписанного на бланке НКВД».

      Вообще, кроме костей в раскопках нашли массу артефактов — одежда, лапти, шары, кошельки, расчески, часы, пуговицы, зубные щетки, кляпы, мыло, священнические ложечки для причастия, документы — копии приговоров, протоколов, квитанции. По иронии судьбы, все это свозилось в милицейскую лабораторию Ивано-Франковска, расположенную на улице ... Чекистов. Теперь, слава Богу, имени Андрея Сахарова.

     Екатерина Пилипонюк нашла среди костей кусок вельвета, прижала к груди и страшно-страшно зарыдала. За две недели до войны ее отец Михаил Лучин пропал без вести. А одет он был как раз в вельветовые брюки...

     Раскопки продолжались почти 40 дней — с 21 сентября по 29 октября 1989 года. Тридцать три гроба приняли остатки 524 убитых галичан. Установлены фамилии только 22-х. А еще имена девяти палачей из местного НКВД.

     Последний из «доблестных чекистов», Милованов, который имел прямое отношение к расстрелам узников Станиславской тюрьмы в Демьяновом Лазе, последние годы жизни провел в больнице в городе Бар Винницкой области. Во время допроса он не смотрел в глаза и приговаривал — «Я не стрелял. Я только сбрасывал мертвых в ямы. Мне приказали».

      Жена и дочь отказались забирать домой «этого палача». Он так и умер, никому не нужный, проклятый.

Фраза. «Я вскочил в яму, закатил рукав рубашки и начал нащупывать в воде. Повсюду нащупывал человеческие кости. Сострадание и ненависть распирали грудь. Это была какая-то страшная душевная мука, оцепенение».

                          Вахтанг Кипиани