Море волнуется раз

Стихотворения

Жизнь моя, если ты и вправду – моя,

если я – не в тягость тебе, откуда:

сей зубовный скрежет и рваные в кровь края,

будто кто-то прогрыз дыру в сердцевине чуда:

и в нее, шевеля крысиным хвостом,

проникает вечерний свет и приносит сырость

корабельных трюмов, горящую весть о том,

что не я – у тебя, а ты – у меня случилась.

Из одной бутылки сделаешь два глотка:

первый – чтоб позабыть все имена и лица,

за упокой своей памяти, от макушки и до лобка,

а второй – чтобы просто опохмелиться.

Рождество, марсианский полдень, еже писах, писах,

обрастая шерстью, на кухне мычишь крамолы,

постучится мысль, как чужая жена в слезах,

приоткроешь дверь, а это – твой сын из школы.

На весах природы – весна,

в гирьках – киммерийский токай.

Не тяни меня, как блесна,

и под лед багром не толкай.

От чего буксует фреза,

и зачем лягушкам букварь?

Ведь у жизни цвет – бирюза,

а у смерти камень – янтарь.

Большекрылый мой бересклет:

ядовитость – признак ума.

Для таких, молчание – свет,

но и свет – влюбленная тьма.

Спасибо , Гена , за приглашение.

его прижали по краям холмами,

и доски для виндсерфинга несут

перед собой, как древние скрижали.

Отряхивая водорослей прах,

не объясняй лингвистке из Можайска:

о чем щебечет Боженька в кустах —

плодись и размножайся.

Отведай виноградный эликсир,

который в здешних сумерках бухают,

и выбирай: “Рамштайн” или Шекспир —

сегодня отдыхают.

Еще бредет по набережной тролль

в турецких шортах, с черным ноутбуком,

уже введен санэпидемконтроль —

над солнцем и над звуком.

Не потому, что этот мир жесток

под небом из бесплатного вайфая:

Господь поет, как птица свой шесток —

людей не покидая.

СЛУЧАЙ В БАНЕ

Там фривольная монголка

моет ноги при свече

и у Пушкина наколка

«В.В. Путин» на плече.

Александр Кабанов

Дома страх плескаться в ванне,

мне в водице ледяной,

раз решил помыться в бане,

да попариться в парной.

Было в бане все забито,

все стояли на ушах:

там монголка-Афродита

мыла ножки при свечах.

Вдруг кольнуло, как иголкой –

я застыл в параличе:

Пушкин А. вошел с наколкой,

«В.В. Путин» на плече.

А на попе – без обманов,

сквозь парилки едкий пар,

я увидел – «А. Кабанов»,

представляете – пиар!

Я - Саша, я - Папа, что выбрал никнейм Бенедикта,

снимаю запои, решаю любые конфликты.

Я - палец срединный, задиристо в небо торчащий,

тамбовский я волк, зачастивший к товарищам в чащу.

Я - яблоко Ньютона, гения верный соавтор,

я - гоблин зелёный, звезда и надёжа Варкрафта.

Я - воздух свободы, который предательски вышел,

снося янучарам структуры, гешефты и крыши.

Горят партбилеты, глаза и, конечно же, трубы,

и в этом огне я - сам "Демона" пишущий Врубель.

Я - горский певец, чёрной шерстью украшенный Гиви,

всё тянущий ноту одну - потому, что забылись другие.

Повеет взопревшей землёю и скукой-разлукой,

а если дохну, то повеет зубровкой и луком.

В пустых разговорах не дать за меня и полушки,

я - Саша, что вдоль по шоссе путешествует с сушкой.

Я - синее море, поющее песенки фавна,

кончайте в меня... беспрестанно забрасывать камни!

Под свист литтусовок завистливый, злобный и наглый

я вам семафорю простреленным киевским флагом.

Заметьте меня, как когда-то сходящий Державин:

"Таких замечательных Саш-то давно не рожали!"

Я - Саша, я - папа, я - унтер небритый и старый,

спешащий апрелем, звенящий бутылочной тарой.

Я - твой указательный палец. Не бойся, принцесса -

обкусывай ноготь, выманивай волка из леса.

А выманив - жми на курок. Проклиная Бернулли,

в носу ковыряйся, просовывай в дырку от пули…

Я - воздух свободы, который предательски зыбок.

Я - новая жызнь - из классической чящи ошибок.

Горят облака и плывут дирижабли оркестра,

так тихо, как - перед абортом и после ареста.

И тянет апрель за собою шутливые строфы,

как парашутист - потому, что запутались стропы.

Нахлынет созревшей землею и близкой разлукой.

Я - маленький город - пред всепобеждающей скукой.

Ржавеющим утром заройте меня в разговоре.

Я - Саша, я - суша, прощайте, я - синее море,

огромная рыбина из перламутровой стали… -

садитесь в меня и - от счастья вращайте педали!

Под свист кинозала, над фильмом о Зите и Гите,

мою мотыльковую память в затылок пронзите.

Затем напишите иглою на льготном билете:

“Таких вот, пронзительных, больше не будет на свете!”

Комментарий удален модератором

что даже гению - стыдно.

Скажите мне, неужели

за Пушкина вам не обидно?!