ПЕРЕВЁРНУТЫЙ МИР

В годы моей советской юности я был уверен, что медицинский термин «гебефрения» принадлежит к числу так называемых «ложных друзей переводчика». Потому что оно вовсе не значит «гебизм головного мозга», как мог бы подумать всякий советский человек, знакомый со смыслом греческого слова φρενός, а всего лишь описывает некое психическое расстройство, главным симптомом которого является дурашливость пациента и вычурность его манер. А присутствие в этом термине вездесущего в ту пору ГБ — чистая случайность. 

Но пару дней назад, прочитав о наезде Истринской прокуратуры на благотворительную организацию «Помощь больным муковисцидозом» (которую объявили «иностранным агентом» за сотрудничество с CAF Россия), я подумал, что гебизм головного мозга — слишком актуальная у нас сегодня болезнь, чтобы не иметь русского названия. И полез в Большую энциклопедию по психиатрии 2012 года выпуска, чтобы освежить в памяти признаки гебефренического синдрома. Оказалось, что я всё неправильно помнил. В действительности симптоматика этого расстройства в точности соответствует поведению российских властей всех уровней в связи с принятием закона об иностранных агентах.

Судите сами. Для гебефрении характерны:

1. клоунизм в поведении, с нелепыми выходками
2. импульсивность поведения с неожиданными и неадекватными действиями, иногда представляющими опасность как для самого пациента, так и окружающих
3. несоразмерная интенсивность реакций на внешние раздражители
4. хаотически, бессистемно и непредсказуемым образом возникающие и внезапно исчезающие аффективные, бредовые явления
5. анозогнозия (больной не осознаёт своего безумия)
6. быстрое нарастание симптоматики 

Практически все эти пункты очень точно описывают поведение нашей Думы и силовиков в нынешнем сезоне охоты на разновсяческих ведьм. Так что гебефрения — это ровно тот самый диагноз, точно описывающий коллективное поведение охотников за иностранными агентами. А что гебефрения — синдром, проявляющийся в юном возрасте, так ведь и суверенная клептократия у нас молодая...

Теперь давайте разберёмся предметно в сути претензий прокуратуры к благотворительной организации. Собственно, вот полный текст вынесенного прокурором предупреждения:


Как мы помним, принятый прошлым летом 121-ФЗ об иностранных агентах устанавливает ровно два условия, при которых та или иная некоммерческая организация обязана получить соответствующий статус.

Во-первых, эта организация должна получать финансирование из-за рубежа.
Во-вторых, эта организация должна заниматься политической деятельностью.

Если одно из условий не соблюдено, то организации нет никакой нужды вешать на себя бирку «иностранного агента» и подвергаться дважды в год мучительным и дорогостоящим проверкам. Например, благотворительный фонд Pomogi.Org никакой политической деятельности не ведёт и не планирует, поэтому сколько бы денег ни перечисляли на его счёт в ВТБ24 иностранные жертвователи, под «закон об иностранных агентах» его никак не подведёшь. Мне, по крайней мере, так казалось до последнего времени. Аналогично под «закон об иностранных агентах» нельзя подвести организацию, которая пусть и занимается в России политической деятельностью, но деньги на неё собирает в рублях от российских жертвователей.

Региональная общественная организация «Помощь больным муковисцидозом» никакой политической деятельности, разумеется, не ведёт. О чём прекрасно известно наехавшей на неё Истринской прокуратуре. Организация за два последних года выиграла рублёвые гранты на общую сумму в 278 тысяч рублей (меньше $9000) от CAF Россия на съёмку видеокурсов и организацию вебинаров для больных муковисцидозом. Грант рублёвый, получен из московского офиса CAF на Мясницкой улице, израсходован целевым образом. CAF работает в России с 1993 года, помогал в создании практически всех сколько-нибудь заметных благотворительных организаций в стране (например, для Pomogi.Org там разработали Устав и пакет учредительных документов). Никакой политикой CAF не занимается, и о статусе иностранного агента для этой организации никто пока, слава Богу, не заикается.

Тем не менее, прокурорское предупреждение организации «Помощь больным муковисцидозом» вынесено именно в связи с получением денег от CAF Россия. И уже после того, как надзорный орган убедился превыше сомнения, что никакой политической деятельности организация не ведёт.

Так с какого же перепугу ей нужен статус иностранного агента?! Старший советник юстиции прокурор Дворкин терпеливо объясняет затейливый ход своей гебефренической мысли. Оказывается, совершенно не важно, что там делает или не делает НКО, попавшее под прокурорский пресс. Важно, что эта НКОимеет право делать. В п. 2.2 Устава НКО старший советник вычитал страшное:

одной из целей Организации является защита прав и законных интересов инвалидов — больных муковисцидозом и членов их семей в органах власти.

И всё, больше уже ничего не надо. Ни партии создавать, ни митинги собирать, ни в выборах участвовать, ни в агитации участвовать. Ты признан занимающимся политикой на основании того, что у тебя в Уставе прописано такое направление деятельности, как обивание порогов чиновных кабинетов, звонки в Минздрав и прочие хлопоты в интересах тяжелобольных детей и их родителей. Теперь это у нас называется политикой.

По такой логике (напрямую позаимствованной гебефреником из советского анекдота про суд над самогонщиком) каждый несудимый россиянин дееспособного возраста занимается политической деятельностью, по факту того, что избирательное законодательство страны гарантирует ему право избирать и быть избранным. И любого россиянина, даже судимого, можно считать участником митинга, марша или пикета — по факту того, что ст. 31 Конституции РФ гарантирует ему право участия в таких акциях. Грань между наличием права и фактическим осуществлением деятельности куда-то сама собой рассосалась.

Ну, ОК. Давайте даже допустим на минуту, что п. 2.2 Устава РОО МО «Помощь больным муковисцидозом» действительно может свидетельствовать о намерении выводить кого-то на митинги за права этих самых больных, проводить пикеты, выдвигать кандидатов в депутаты законодательных органов и т.п. При этом мы знаем, что до сегодняшнего дня ничего подобного организация не делала, и не планирует. Что в таком случае могло бы стать для НКО самым очевидным действием по устранению выявленного гипотетического нарушения? По-моему, ответ прост и лежит на поверхности. Организация просто должна в какой-то разумный срок привести свой Устав в соответствие с фактической деятельностью, вычеркнув из него тот самый п. 2.2, который так возбудил старшего советника Дворкина. Никакого практического смысла и пользы в этом пункте нет, вычеркнув его, организация отнюдь не лишается естественного права общаться с чиновниками соцзащиты и минздрава по делам своих подопечных. Для реализации этого права не нужен никакой устав, даже караульной службы. 

Но не тут-то было. В предписании старшего советника Дворкина вариант «убрать из устава тот пункт, который допускает ложное истолкование» даже не упоминается. Прокурора такой вариант не устраивает. Ему нужно, чтобы на подведомственной территории появилось НКО, донесшее на себя в качестве «иностранного агента» и подлежащее в этой связи периодическим проверкам, выемкам, потрошению и аудиту на предмет выявления британских шпиёнов в Истринском районе Мособласти. Под угрозой административной и уголовной ответственности прокурор требует от директора организации официально заявить заведомо ложные сведения о своей несуществующей «политической деятельности».

Конечно, этот прокурорский наезд — блеф чистой воды, попытка тупо запугать женщину, чтобы она подписала явку с повинной под страхом тюрьмы и полумиллионного штрафа. Правильный ответ на такие угрозы — во-первых, внесение изменений в Устав, после чего само прокурорское предписание лишится даже самой формальной юридической зацепки. Во-вторых, имеет смысл немедленно сменить юридический адрес, сразу и целиком выведя всю организацию из-под юрисдикции гебефрена. Оба этих действия находятся в сфере полномочий НКО, и не требуют ни прокурорского благословения, ни даже простого уведомления старшего советника юстиции. Издать предписание, обязывающее НКО не покидать Истру и не менять Устав, прокуратура не может ни по закону, ни даже по милым её сердцу понятиям. 

Олег Кашин верно пишет в «Снобе», что вообще-то выходка прокурора Дворкина — это пресловутые "перегибы на местах", инициатива уездного унтера пришибеева, а не централизованный кремлёвский заказ. Резонанс, который эта история получила в прессе, вряд ли обеспечит прокурору большой фан-клуб среди коллег из смежных ведомств. Всё же он наступил на грабли, а чижика съесть не успел, только грозился. И весь российский опыт с "перегибами на местах" подсказывает, что дурость одного уездного силовика не передаётся телепатически его коллегам. Вспомним хоть дело Терентьева, хоть дело Зеленяка, хоть дело Ширинкина. Вспомним запрет YouTube в Комсомольске-на-Амуре. Про все эти истории когда-то говорили, что "создан прецедент", но право у нас не прецедентное, и каждый провинциальный силовик находит свой особый путь явить дурость начальству.

Беда в том, что пути у них у всех особые, а гебефрения, увы, одна на всех. И, даже если этот сон их разума рождает разных чудовищ, в зависимости от места и обстоятельств, даже если до московского и федерального уровня такие безумства добираются чрезвычайно редко, в основе их — один общий диагноз. 

И одна из особенностей этого заболевания — что состояние больного стремительно обостряется в краткие сроки. Что мы воочию и наблюдаем, начиная с последних президентских выборов.