Кто отец атомной бомбы?

М. КОВРОВ

Николай Александрович ДМИТРИЕВ,  русский гений, один из "отцов" советского Атомного проекта.

Атомный проект и «модель Дмитриева» ИСТОРИЯ

БОМБЫ

"И великие евреи (Харитон, Зельдович) создали

бомбу... В руках у них была манна небесная, были скрижали,

на которых написано E = mc^2".

Александр ПРОХАНОВ,

из беседы с раввином Михаилом ФИНКЕЛЕМ

Попробуем, однако,  восстановить историческую справедливость.

Исследованием рабочего процесса с целью определения параметров конструкций будущих изделий занимался Н.А. Дмитриев.

Когда Харитон консультировался у Колмогорова по поводу использования ЭВМ, то тот отвечал: "А зачем вам ЭВМ, когда у вас есть Коля Дмитриев?

ЭВМ, для уравнений, которые вы собираетесь решать, — не существует. Нужны не ЭВМ, а именно Коля, и тут вы можете быть совершенно спокойны".  Про Дмитриева говорили: "Он получал нужный результат, покрутив ручной арифмометр Феликс несколько раз вперед, а потом назад".

В1933 году Колю Дмитриева, тогда ему было 9 лет, вызвали из Тобольска в Москву по запросу Наркомпроса. Комиссия, под председательством А.С.Бубнова и Н.К.Крупской,

Была немного удивлена широтой интересов Коли: он хорошо знал древнюю, среднюю и новую историю Виппера, Диккенса и "Одиссею" в переводе Жуковского, Записки охотника" и "Войну и мир", "Миргород", "Вечера на хуторе", "Женитьбу" и"Мертвые души", — в общем экзаменаторы не смогли установить, чего он не знал.

Профессор Чистяков,  один из специалистов, экзаменовавших Колю, заявил: "У ребенка чрезвычайно большой объём знаний. Несомненно, мы имеем дело с исключительной одаренностью. Такие явления встречаются раз в столетие. Этот ребенок —  типа Паскаля".

Комиссия постановила выделить Коле Дмитриеву три комнаты в доме, где жил Ойстрах, а напротив — Чкалов и Папанин,  назначила стипендию в 500 рублей (зарплата отца была 250).  Он раз в десять дней приходил на занятия к Н.Лузину —  основателю московской математической школы, а преподаватели французского и английского приходили к нему домой (немецкий он изучал в школе, а польский выучил самостоятельно).

Лузин обращался к нему на "Вы", и разъяснил секреты законов теории относительности и квантовой механики: имеются колебания, но нет того, что колеблется; в уравнениях выбрасываются главные члены, не меняя уравнений ни в чем другом.

Именно поэтому Мария Склодовская Кюри однажды сказала: теперь детей лучше топить,

чем заключать в современные школы.

Собственно, история бомбы проста: Ирен, дочь Марии Склодовской, открыла нейтрон и, через два года, — искусственную радиоактивность.  А Энрико Ферми, повторяя её эксперименты, облучая нейтронами все подряд материалы, обнаружил, что парафин не уменьшает, как можно было ожидать, а увеличивает активность нейтронов. Путь к ядерной реакции был открыт, и ни теория относительности, ни квантовая механика никакого отношения к этому не имели. Решение проблемы того, как добиться, чтобы процесс выделения энергии прошёл с оптимальной эффективностью, также не имеет с ними касания.

До последнего времени "формула Эйнштейна" имела единственное применение: она разрешала Василию Гроссману кричать на Платонова, Иоффе и Ландау — шельмовать Власова, Александру Кушнеру — издеваться над Толстыми и Тютчевым... Формула не принесла ощутимых дивидендов и самому Эйнштейну, - Нобелевскую премию за неё он так и не получил.

Когда первая жена Эйнштейна, Милева Марич, показала ему статью, в которой изложила  результаты  экспериментов Филиппа Ленарда (не упоминая имени того и не сказав об этом мужу: она была тайно влюблена в Ленарда и не пропускала его лекций),

пошутив: подпись будет твоя, а Нобелевская премия — моя, то творец теории относительности, конечно, согласился. У них была договоренность:

держать язык за зубами, он так и говорил ей: главное — держать язык за зубами.

Прошла целая вечность (но он чувствовал: что-то не так, когда вдруг, без всякой видимой причины, стал называть Ленарда инфантильным), и ему дали премию именно за эту статью по фотоэффекту.

Создавался проект: Маркс, Фрейд и Эйнштейн, —  выбрали его, торопились, указали человечеству путь. Да больше было и не за что. Поэтому пришлось отдать всё до копейки теперь уже бывшей жене. Попробовал бы не отдать!  В качестве компенсации потребовал статистику Бозе назвать статистикой Бозе-Эйнштейна. Апогеем же  стал 1949 год, когда была опубликована знаменитая статья Геделя о возможности человека, благодаря гению Эйнштейна, совершать путешествие в свое прошлое и внести в свое поведение в прошлом такие изменения, которые несовместимы с его памятью о прошлом.

Что же касается Маркса, то еще в позапрошлом веке Толстой говорил: "Напрасно меня упрекают, будто я пишу, не зная экономической науки, в частности, того, что "открыл Карл Маркс". Ошибаются. Я внимательно прочел "Капитал" Маркса и готов сдать по нему экзамен … Отсталое и исполненное тех же недостатков, неясностей, противоречий, нелепостей, как и все европейские политико-экономические учения, если бы даже случилось, что предсказывает Маркс, то случилось бы только то, что деспотизм переместился бы. То властвовали капиталисты, а то будут властвовать распорядители рабочих. Рабочие названы передовым классом, потому что ими легче манипулировать".

Впрочем, вернёмся к Николаю Дмитриеву. В  Московский университет он поступил, будучи еще пионером, и удивлялся лекциям по физике академика Л.Мандельштама, неощущавшего потребности какого-то объяснения уравнений Максвелла, сведения их к чему-то более глубокому и общему. По окончании университета —  аспирант Колмогорова; они публикуют в докладах Академии наук статью о ветвящихся процессах, здесь впервые и появился этот термин.

В 1946 году всё бросает, он должен защитить страну от надвигающейся угрозы. В 1948-м создает модель рабочего процесса в бомбе, позволяющую, опираясь на доступный набор экспериментальных данных, разработать алгоритм определения оптимальных параметров изделия и формулировать техническое задание на эксперимент таким образом,

чтобы по его результатам можно было бы уточнять как алгоритм, так и свойства рабочего тела.

Регулярно читает лекции руководителям КБ11 (Арзамас16) по физическим основам ядерных и термоядерных бомб. Харитон слушал внимательно, записывал лекции в большую тетрадку. Зельдович говорил: "Мы все трепещем перед ним, как перед высшим судией", — и никогда не печатал ни одной статьи, не показав Дмитриеву (когда Зельдовичу передали данные, полученные КГБ от Фукса, он увидел, что разработанная Фуксом теория возмущений для уравнений переноса — один из элементов модели Дмитриева).

Вначале 2012 года, в разгар предвыборной кампании, В.В.Путин,

Встречаясь с военачальниками, рассказывал им, как КГБ организовал встречу нашего молодого ученого с Н.Бором, и тот помог нам сделать расчёт бомбы.

Путин, конечно, не обязан знать, что Бор и Эйнштейн — не те люди, которые в этом что-то понимают, но сам факт хождения таких баек показателен. Участник же событий (академик Трутнев, телепередача от 2.11.2012) рассказывает так: "Франк-Каменецкий,

Зельдович, Сахаров все непонятные вопросы задавали Дмитриеву, и он — решал..."

Не кажется ли несколько странным, и уж точно — неслучайным, что на фоне бесконечных телепередач о том, как Эйнштейн, Бор,  Ландау, Гинзбург, Зельдович, Курчатов

(с помощью Фукса), Харитон, Франк-Каменецкийи, Сахаров создали бомбу, о Дмитриеве мы узнаем из короткой фразы, случайной проговорки?

На торжествах послучаю 90-летия канонизации Серафима Саровского местное телевидение спрашивает его: что привело Вас на этот великий праздник? Дмитриев: "Желание понять, что привело людей на эту средневековую демонстрацию",

Ему стыдно за свою принадлежность к ученому сообществу, которое в ХХ веке опустило науку ниже астрологии. Сам Дмитриев (в сборнике "Научная фантастика", 1972) говорил: "Мне представляется, что суждения о том, что "электрон также неисчерпаем, как атом", оставляет слишком много возможностей для компромисса с позитивизмом.

Прослеживая изменение степени позитивистской ортодоксальности по линии Эйнштейн-одиночка —  Бор глава школы — Мандельштам профессор университета, легко усмотреть, как необходимость преподавания заставляет занимать всё более и более определенную позицию, пусть неправильную, но за то определенную".

Дмитриев вспоминает, когда ему стало стыдно впервые: когда Берия назначил Сахарова академиком, и тот решил защитить докторскую (пресловутая "слойка"),

Он присутствовал на этой защите и с тех пор категорически стал отказываться (Трутнев:

«был безынициативен") от наград, званий, премий, —  просто вычеркивал себя из списков. Было одно исключение,  в1972году, к нему пришла сотрудница и сказала: "Если вы откажетесь, то этой премии не будет, и я ее не получу, а мне было бы очень приятно", — и он согласился.

К1951годуДмитриевбылужедваждыорденоносец, лауреат Сталинской премии (но тогда он был еще молодым,  узнавал о премии из доски объявлений); стоял на вахте более пятидесяти лет,  умер уже при президенте Путине, Оставил завещание:

"О квантовой механике",

"Об основаниях квантовой механики",

"О толковании квантовой механики",

"О физике и философии",

"О конституции",

И "Как учить, чему учить"(о школьном образовании).

И вот человека такого масштаба — почти успешно! — пытались "замолчать"

Вплоть до настоящего времени, как всегда, выдвигая на первый план совсем другие фигуры?!