Чечено-ингушские отношения в режиме спецоперации

Если где и должно было случиться чечено-ингушское столкновение, то именно в приграничном селе Аршты, считает Вадим Дубнов.

Вадим Дубнов, политический обозреватель РИА Новости.

Съезд ингушского народа, прошедший 20 апреля, рекомендовал республиканскому парламенту отказаться от прямых выборов главы Ингушетии. Между тем, формальным поводом созыва съезда был продолжающийся приграничный спор с Чечней. Начавшись в прошлом году, он сводился к обмену жесткими заявлениями. Однако прямо накануне съезда в приграничном ингушском селе Аршты случилось первое столкновение.

Митинг или спецоперация?

Подлинную историю этого инцидента теперь придется реконструировать полпреду президента на Северном Кавказе Александру Хлопонину. Колонна из 300 чеченских омоновцев, нескольких "Уралов" и БТР-ов, вошла в село, как утверждает чеченская сторона, для проведения спецоперации по задержанию Доку Умарова. В село также прибыли замминистра внутренних дел Чечни, глава администрации Сунженского района Чечни, и один из самых близких сподвижников Рамзана Кадырова, депутат Госдумы Адам Делимханов.

В Ингушетии уверены, что чеченцы прибыли в село, чтобы устроить митинг, на котором местное население высказалось бы за вхождение в состав Чечни.

На следующий день после инцидента был созван Совбез Ингушетии. Как было заявлено, в результате завязавшейся драки, по сообщению Совбеза, были избиты шесть ингушских полицейских, двоим из которых потребовалась госпитализация.

По утверждениям чеченской стороны, после драки спецоперацию пришлось прекратить, поскольку эффект внезапности уже был потерян.

Некоторые блогеры, между тем, ссылаются на рассказы местных жителей: на вопрос о цели приезда чеченские чиновники отвечали, что хотели бы поговорить о настроениях жителей в отношении административной границы.

Край особого назначения

Если где и должно было случиться такое столкновение, то, конечно же, именно в Аршты.

В этих местах политическая география так же причудлива, как и дорожная сеть. Путь в мир и даже в иные соседние ингушские села для арштинца лежит через Чечню. Добраться из Назрани в Аршты – дело непростое, зато чеченский Бамут, в первую чеченскую войну был неприступной крепостью дудаевцев – в нескольких минутах езды. В Аршты отдыхали защитники Бамута, отсюда разбитые "жигули" боевиков неслись в неприступные бамутские руины на шальной скорости, дабы избежать обстрелов федералов, которых, впрочем, на этих горных склонах, скорее всего, и не было…

Такое соседство всегда было для арштинцев несчастливым. В первую войну федеральное начальство, бывало, сообщало сенсации о долгожданном взятии Бамута, но на поверку взятым оказывалось опять Аршты. Во вторую село снова бомбили – уж слишком притягательными для боевиков были лесистые горы. Такими же они и остались.

В феврале 2010-го Аршты стало эпицентром очередного скандала, когда в лесной спецоперации погибли несколько мирных жителей, отправившихся в тот самый лес за местной черемшой – особым вайнахским лакомством и, соответственно, ходовым на любом базаре товаром. Погибло, по официальным данным, четверо мирных жителей. Еще за 18 трупами никто не пришел, и это обычно означает, что речь идет, действительно, о боевиках, с чем согласны и местные правозащитники.

Как утверждает статистика, 91 процент из неполных 2 тысяч жителей Аршты – чеченцы. Но, с другой стороны, не статистической, а традиционной, и в Аршты, и в Бамуте, и в других окрестных селах, то ли чеченских, то ли ингушских, живут мелхестинцы – вайнахский тейп. Он издавна и не без некоторой самоиронии считает себя особым – не ингушским, и не чеченским.

Где-то между ними. Иногда ближе к одним, иногда к другим. Здесь Чечня географически ближе, "свой" райцентр – чеченский Ачхой-Мартан. Но когда чеченцы раз за разом, будто в самом деле полагая Аршты собственной территорией, врывались в дома по первому подозрению, солидарности с Грозным большинство населения не испытывало.

17 апреля чеченское руководство, опровергая подозрение в организации митинга, настаивало на версии спецоперации, причем безо всяких сомнений в своем праве проводить ее за пределами чеченской административной границы. А экспрессивность распоряжения Евкурова давать чеченцам вооруженный отпор, несколько преувеличена. Такие распоряжения Евкуров давал и прежде.

Съезд в сумеречной зоне

Аршты – один из символов пограничного спора. Село относится к Сунженскому району Ингушетии; есть свой одноименный, Сунженский район и у Чечни. Но спор об ингушском Аршты, отрезанном от Ингушетии, потому что она никак не соберется построить сюда нормальную дорогу, так как дорога всегда имелась через Чечню, особенно страстный.

В марте парламентарии Чечни вновь заговорили о необходимости передать Аршты Чечне. Через несколько дней в Аршты приехал Евкуров, и пообещал бюджетную помощь. Наблюдатели из окрестных сел веселятся: будь арштинцы половчее, они вообще могли бы себе устроить двойное финансирование – хотя бы до тех пор, пока все не определится.

Но таких сел, попадающих в зону территориальных претензий Грозного, в Ингушетии десятки. И, судя по всему, не случайно съезд ингушского народа, посвященный приграничным проблемам, Евкуров назначил в станице Нестеровской, расположенной все в той же сумеречной зоне.

Съезд ингушского народа, решения которого носят с формальной точки зрения рекомендательный характер, созывается обычно, когда власти необходима поддержка. В соответствии с российским политическим графиком, на 8 сентября намечены выборы главы республики. И поводов для абсолютной уверенности в своей победе у Евкурова нет. Потому и неудивительно решение съезда: он рекомендовал республиканскому законодательному собранию отказаться от прямых выборов, избирать главу Ингушетии через парламент, и одобрил готовность нынешнего руководителя республики бороться за этот пост.

Конечно, пограничный вопрос тоже обсуждался – в начале съезда. Что логично ровно в той же степени, в которой Евкурову повезло с инцидентом в Аршты: съезд, готовившийся задолго до него, получил свежайшую иллюстрацию проблемы.

А она – не в границах.

Идеальный противник

Чечня с моделью своих выборов определилась: они будут прямыми. Вряд ли можно представить себе ситуацию, в которой Кадыров может проиграть. По закону своего политического жанра, он должен расширять границы могущества, или, по крайней мере, являть Москве готовность к этому расширению и заставлять ее к этому приспосабливаться.

Евкуров для Кадырова – идеальный противник. Не слишком искушенный в федеральных интригах, изрядно растерявший ресурс ингушского доверия, вынужденный бороться за благосклонность Москвы, которая, насколько известно, от своего представительства в СКФО получает не самые радужные на него характеристики.

И тут – граница. Первое столкновение. Евкуров должен явить решительность – хотя бы в той мере, которую допускают обстоятельства, а они не очень щедры. В итоге Евкуров отыгрывает свой единственный бонус: Аршты позволяет придать съезду ту тревожную тональность, в которой принятие решений проходит с нужной бравурностью.

А совсем незадолго до этого первый президент Ингушетии Руслан Аушев, возвращения которого ждет немалая часть республики, уловил было на него шанс. Наверное, уже по пути на съезд он знал, что ошибся. И ему оставалось только грустно наблюдать, как безнадежно тает этот шанс в рукоплесканиях съезда в честь отмены прямых выборов.