Где то поле Куликово?

Эту статью нашел на одном из порталов. Учитывая что сообщество только создано для начала предлагаю публиковать и обсуждать интересные материалы из сети и книг.

Данная статья посвящена проблемам археологии сражения на Куликовом поле, так же она затрагивает правильность расшифровки летописных текстов.

Перед вами уникальная статья, которая может претендовать на серьёзный прорыв в изучении событий Куликовской битвы. В печатном виде она вышла во втором номере альманаха Русское поле, а теперь автор размещает её в электронном виде в своей колонке на сайте pereformat.ru. Материал дан со всеми сносками и в оригинальной редакции, кроме названия. Первоначальное название – «О географии Куликовской битвы».     Сражение, происходившее в начале сентября 1380 года на Куликовом поле, по своему историческому значению относится к событиям эпохальным – не в меньшей степени, чем сражение на Бородинском поле в конце августа 1812 года. Но Куликовская битва, в отличие от Бородинской, завершилась полным разгромом неприятельской армии. Остатки татарских войск бежали с поля боя, преследуемые русской конницей. Масштабы же обоих сражений по количеству участвовавших в них войск и по размерам поля боя различались мало, хотя сведения разных источников по поводу событий 1380 года и не лишены некоторых расхождений.   Согласно русским летописям, численность армии московского великого князя  Дмитрия Ивановича, вместе с союзными войсками поддержавших его русских земель и отрядами отдельных князей, могла несколько превышать двести тысяч воинов.^{<acronym title="См., например: Полное собрание русских летописей (далее: ПСРЛ). М., Языки русской культуры, 2000. Т. 4, ч. 1. С. 314: «беаше всеа силы и всихъ ратеи числом с полтораста тысящь или с двесте. Еще же к тому приспеша в тои чинъ рагозны издалеча велицыи князи Олгердовичи, поклонитися и послужити: князь Ондреи Полочкои съ Плесковици, брат его князь Дмитрии Бряньскии съ всеми своими мужи». Аналогично: М., 2000. Т. 6. Вып. 1. С. 458. Аналогично: М., 2004. Т. 43. С. 132.">1</acronym>} Летописцы единодушно восклицали, что «от начала миру не бывала сила такова рускых князеи, яко же при сем князи великом Дмитрии Ивановиче».^{<acronym title="См., например: ПСРЛ. М., 2000. Т. 6. Вып 1. С. 458.">2</acronym>} Видимо, аналогичной по численности была противостоявшая русским и ими разбитая армия Мамая. Немецкая хроника Детмара под 1380 годом сообщала о «великой битве» между русскими и татарами, где с обеих сторон сражалось четыреста тысяч и где победили русские.^{<acronym title="Detmar-Chronik von 1101-1395 mit der Fortzetzung von 1395-1400 // Die Chroniken der Deutschen Städte vom 14. bis 16. Jahrhundert. Leipzig, 1884. Bd. 19. S. 568.">3</acronym>}   Однако последние десятилетия ознаменовались не только привычными конференциями, статьями и сборниками по случаю двух очередных юбилеев «Мамаева побоища» в 1980 и 2005 годах, но и распространением – особенно в околонаучной среде – нараставшего и, следует признать, небеспричинного скептицизма по поводу реальной исторической значимости этого события. Я имею здесь в виду не псевдонаучные фантазии А.Т. Фоменко, а кризис доверия к данным академической науки прошедших полутора веков.   Вопиющие парадоксы теперешнего интерпретирования Куликовской битвы проистекают из фактора якобы географического. В действительности же – из давно укоренившегося ошибочного истолкования смысла важных письменных источников. Согласно летописям XIV-XVI вв., русское войско приготовилось к сражению «пришедщю за Дон (т.е. на запад от Дона. – С.А.), в поле чисто, в Мамаеву землю, на усть Непрядвы реки».^{<acronym title="См., например: ПСРЛ. М., 2004. Т. 43. С. 134.">4</acronym>} Очень существенно, что летописцы совершенно единодушны в указании этих трех важнейших географических параметров: Софийская первая и Новгородская четвертая летописи – «Великии же князь Дмитрии Иванович перешед за Дон в поле чисто в ордынскыя земли, на усть Непрядвы рекы»;^{<acronym title="ПСРЛ. М., 2000. Т. 6, вып.. 1. Стб. 463; ср: М., 2000, Т. 4. Ч. 1. С. 318.">5</acronym>} Новгородская первая летопись – «Въниде бо в землю их за Дон и бе ту поле чисто, на усть рекы Непрядвы»;^{<acronym title="ПСРЛ. М., 2000. Т. 3. С. 376.">6</acronym>} Симеоновская летопись и Рогожский летописец – «Князь же великии поиде за Донъ, и бысть поле чисто и велико зело, и ту сретошася погани половци, татарьскыи полци, бе бо поле чисто на усть Непрядьвы рекы».^{<acronym title="ПСРЛ. М., 2007. Т. 18. С. 129; ср.: ПСРЛ. М., Т. 15, Стб. 139.">7</acronym>}   Однако при впадении Непрядвы в Дон, как недавно обнаружилось, тогда было отнюдь не «чистое поле великое зело». Исследования палеогеографов и палеоботаников установили, что в то время здесь была лесостепь, имевшая лишь небольшие открытые участки шириной 2-3 км.^{<acronym title="См.: Александровский А.Л. Палеопочвенные исследования на Куликовом поле // Куликово поле: Материалы и исследовании / Отв. ред. А.К. Зайцев. М., 1990. С. 70.">8</acronym>} Ни на одной из таких полян никак не могло бы уместиться значительное количество участников сражения. Археологам нетрудно стало объяснять странную малочисленность найденных ими фрагментов оружия.^{<acronym title="Опубликованный к юбилею битвы комментированный сводный их перечень содержит всего 27 предметов, из которых только первые 15 могут быть отнесены к остаткам оружия и военного снаряжения. См.: Каталог реликвий Донского побоища, найденных на Куликовом поле. К 625-летию Куликовской битвы. Составитель О.В. Двуреченский. М., 2005.">9</acronym>} Руководители же археологических раскопок Куликова поля в своих интервью стали говорить, что речь должна идти не о крупном сражении, а о стычках относительно небольших конных отрядов.   Целесообразно здесь привести запечатленные по случаю юбилея битвы на страницах массового московского журнала примеры безапелляционности и научного уровня таких высказываний. Корреспондент журнала «Нескучный сад» встретился с тогдашними руководителями археологических раскопок, которые велись на Куликовом поле десять лет с 1995 года. Это кандидаты исторических наук М.И. Гоняный и О.В. Двуреченский. Как пишет не без иронии корреспондент, «по рассказам ученых, истинная картина великого сражения сильно отличается от хрестоматийной. <….> «Протяженность места боевых столкновений – два километра при максимальной ширине восемьсот метров» – считает начальник Верхне-Донской экспедиции Михаил Гоняный»^{<acronym title="Чеботарев А. В поисках Куликова поля [датированная 15-м августа 2005 года беседа с руководителями Верхнее-Донской археологической экспедиции Государственного исторического музея] // Нескучный сад. М., 2005. № 4 (15). С. 95-96.">10</acronym>}<…> По мнению археологов, – констатирует корреспондент, – число участников битвы в общественном сознании сильно преувеличено. «В советское время думали, что это было народное ополчение, – говорит Двуреченский. – Сейчас мы считаем, что сражались профессионалы – от пяти до десяти тысяч как с той так и с другой стороны, конники»».^{<acronym title="Там же. С 96.">11</acronym>}   Что думали по данному поводу профессиональные историки досоветской России, этот кандидат исторических наук не говорит. Правда, он упоминает о некоторых летописях, конкретно называя никогда не существовавшую «Новгородскую четвертую летопись младшего извода» и приводя вымышленную цитату «близ устья Дона и Непрядвы», будто бы почерпнутую в не сохранившемся на самом деле «Новгородском Софийском летописном своде»,^{<acronym title="Там же. С. 94-95.">12</acronym>} а фактически представляющую собой тенденциозное искажение того, что реально читается в цитированных мною выше летописях.  

Печально, что эти и подобные им сенсационные заявления давно успели размножиться и закрепиться в интернете. Как ни странно, они стали иногда влиять даже на высказывания профессиональных историков – не говоря уже о падких на дискредитацию русской истории журналистах и недобросовестных комментаторах. А в Туле музей-заповедник «Куликово поле» даже издал посвященную этому полю «Большую иллюстрированную энциклопедию». Объем ее – 744 страницы, из которых несколько страниц посвящены самой Куликовской битве. Здесь можно уже прочесть, что «по последним научным данным русские войска выстроились, имея за спиной Дон и Непрядву между балкой Рыбий Верх и Смолкой, занимая фронт не более полутора километров».^{<acronym title="Куликово поле: Большая иллюстрированная энциклопедия / Под общей редакцией В.П. Гриценко. Тула: Государственный музей-заповедник «Куликово поле». 2007. С. 316-317.">13</acronym>} Таким образом, за два года, прошедшие после приведенных выше высказываний археологов, мизерная протяженность поля боя сократилась еще на полкилометра.   Однако летописи однозначно пишут о небывало многочисленных войсках, которые были развернуты на протяжении десяти верст открытой местности Куликова поля. «И покрыша полки поле, яко на десяти верстъ отъ множества вои».^{<acronym title="ПСРЛ. М., 2000. Т. 4. Ч. 1. С. 319; ср.: ПСРЛ. М., 2000. Т. 6. Вып. 1. С. 463; ПСРЛ. М., 2004. Т. 43. С. 135.">14</acronym>}   Но некоторые нынешние историки Куликовской битвы, в особенности – археологи, изобрели, как мы видели, своеобразный «выход» из вопиющего несоответствия, объявляя, что русские и иноземные письменные источники многократно преувеличивали масштаб сражения и, соответственно, число войск каждой стороны.   Вне поля зрения как нынешних, так и прежних историков Куликовской битвы оставался немаловажный факт: словом «устье» в то время обозначали истокреки. Такое словоупотребление документировано во всех списках Новгородской первой летописи старшего и младшего изводов известной по рукописям XIV и XV веков. В этой летописи говорится о завершении войны Великого Новгорода со Швецией:  

В лѣто 6831 [1323]. Ходиша новгородци съ княземъ Юрьемъ и поставиша город на усть Невы, на Ореховомъ острове; ту же приехавше послы великы от свеиского короля и докончаша миръ вечныи съ княземъ и с Новымьгородомь по старой пошлине.^{<acronym title="ПСРЛ. М., 2000. Т. 3. С. 97, 339, 457.">15</acronym>}

  Здесь речь идет о построении за полвека до Куликовской битвы русской крепости Орешек (впоследствии – Шлиссельбург). «Ореховый остров» расположен в верховье реки Невы при вытечении ее из Ладожского озера. Словосочетание «на усть Невы» означает: у истока Невы.   Если бы историки Куликовской битвы, не ограничиваясь нынешним пониманием слов «усть Непрядвы», обращались в достаточной степени к истории  русского языка или читали особенно внимательно не только те фрагменты хорошо известных летописей XIV-XV столетий, где описана эта битва, то проблема могла бы и не возникнуть. Наш выдающийся языковед академик Измаил Иванович Срезневский больше ста лет назад завершил публикацию составленного им словаря древнерусского языка. Первое издание его последнего тома вышло в Петербурге в 1903 году, второе издание (репринт) – пятитысячным тиражом – в Москве в 1958 году. В этой книге уже в начале прошлого века можно было прочесть нужное пояснение:  

Усть – устье реки <…> исток реки: на усть – при истоке – Поставиша город на усть Невы, на Ореховомъ острове (дана отсылка к Новгородской первой летописи).^{<acronym title="Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам. СПб. Типография. Императорской Академии наук, 1903. Т. 3. Стб. 1292.">16</acronym>}

  Нева вытекает из Ладожского озера. Непрядва же некогда вытекала из существующего и ныне, но теперь уже очень небольшого Волова озера – до его обмеления, оставив около него следы русла прежнего своего верховья. Сведения о том, что еще в первой половине XVII столетия это озеро служило истоком некоторых рек Куликова поля, можно прочесть в важном источнике того времени – «Книге Большому Чертежу». Сама древнейшая карта России не сохранилась, но подробнейшее ее описание, составленное по «государеву указу» в 1627 году, публиковалось уже не раз. В издании, выпущенном Академией наук в 1950 году, с учетом всех известных к тому времени списков, можно прочесть достаточно ясный намек, касающийся истока Непрядвы:  

Упа река вытекала из Волова озера от верху речки Непрядвы, <…> от Куликова поля с Муравского шляху.^{<acronym title="Книга Большому Чертежу / Подготовка к печати и редакция К.Н. Сербиной. М.; Л. Издательство Академии наук СССР. 1950. С. 59. Цитированный список № 1330 «безусловно самый полный из всех сохранившихся списков Книги Большому Чертежу». Он «часто восполняет явные пробелы всех списков» (там же. С. 33).">17</acronym>}

  Существуют подробнейшие (крупномасштабные, вычерченные от руки) карты уездов Тульской губернии, составлявшиеся в конце XVIII столетия для нужд генерального межевания. На этих картах видно, что находящееся в центре Куликова поля и уже радикально сократившееся к тому времени в размерах Волово озеро отделено лишь сотней саженей от ручья, дающего начало реке Непрядве.^{<acronym title="Ныне карты хранятся в Отделе рукописей Библиотеки Российской Академии наук. Я использовал цветные фотокопии этих карт, полученные мною в файлах, присланных по моей просьбе А.Ю. Морозовым.">18</acronym>}   Показания источников ясно свидетельствуют, что сражение 1380 года произошло вблизи тогдашнего истока («устья») реки Непрядвы, в центральной части Куликова поля – на расстоянии приблизительно 50 километров от впадения этой реки в Дон.   Соответственно, нашим археологам, которые в недавние десятилетия особенно интенсивно, но безуспешно искали следы массовых захоронений десятков тысяч русских воинов, павших на Куликовом поле, целесообразно несколько переместить район своих полевых работ. Тогда и удивительная малозначительность найденных доныне при раскопках на этом поле остатков оружия получила бы свое естественное объяснение. Следует упомянуть, что недостаточность прежнего ареала археологических работ уже сравнительно давно начинала осознаваться в среде самих сотрудников музея-заповедника «Куликово поле».

В печати проскользнуло пожелание, «чтобы работники музея-заповедника не замыкались в своих исследованиях местности, традиционно определяемой ими как Куликово поле в узком смысле слова, а расширили бы район своих поисков».^{<acronym title="Фомин Н.К. Топоним «Куликово поле» по документам XVI-XVII вв. // Изучение историко-культурного наследия Куликова поля / Государственный музей-заповедник «Куликово поле». Научные труды. М.; Тула, 1999. С. 38.">19</acronym>} Но радикальному его расширению препятствовала приверженность этих ученых ошибочной, как оказалось, мысли, что битва произошла при впадении Непрядвы в Дон.^{<acronym title="Необходимо упомянуть, что, в отличие от профессиональных историков и археологов, связанных ошибочной интерпретацией летописных указаний на «усть Непрядвы», некоторые краеведы и историки-любители просто игнорировали эти указания и уже высказывали предположение, что место битвы стоило бы поискать вблизи озера Волова. См., например: Шавырин В.Н. Муравский шлях: Краеведческие очерки. Тула, 1987. С. 98-104; Звягин Ю.Ю. Загадки поля Куликова. М. Изд. «Вече». 2010. С. 289-302. Впрочем, названные авторы, пишущие в беллетристической манере, расценивали это лишь как одну из любопытных версий возможной локализации места Куликовской битвы. Однозначно придерживается именно такой версии А.Б. Архипов, высказавший ее в двух письмах ко мне, отправленных электронной почтой в декабре 2011 года и представившийся в них как «технарь». Я ему порекомендовал отобразить подробно свои наблюдения в печати.">20</acronym>}  

Вышеуказанное обстоятельство побуждает переосмыслить и некоторые иные сведения привычных источников. Естественно полагать, что описанное в летописях форсирование русскими войсками Дона в ночь с 7 на 8 сентября осуществлялось не ниже впадения в него Непрядвы, как это ныне считается, исходя только из «традиционного» представления о месте самого сражения, а выше по течению Дона около Федосова городища, т.е. ближе к центру Куликова поля, где Дон еще менее полноводен, а дорога, по которой двигались с севера русские войска, подошла к нему вплотную при впадении в Дон речки Муравлянки и где, судя по географическим картам, существовала используемая в то время переправа.   Лишается опоры и «традиционное» представление, что битва произошла на правом берегу Непрядвы. Подробнейшим образом аргументированная не так давно «левобережная» гипотеза была впоследствии раскритикована и решительно отвергнута. Дело в том, что сторонники и этой гипотезы слова «на усть Непрядвы» трактовали «традиционно» – как место впадения этой реки в Дон, а несогласные с такой гипотезой палеогеографы выяснили, что именно там на левом берегу Непрядвы прежде находился лес.^{<acronym title="«Левобережная» гипотеза - см.: Кучкин В.А. Победа на Куликовом поле // Вопросы истории. 1980. № 8. С. 16-19; Флоренский К.П. Где произошло Мамаево побоище? // Природа. 1984. № 8 (828). С. 41-47; Кучкин В.А. О месте Куликовской битвы // Там же. С. 47-53. «Правобережная» гипотеза – см.: Скрынников Р.Г. Куликовская битва. Проблемы изучения // Куликовская битва в истории и культуре нашей родины. (Материалы юбилейной научной конференции). Издательство Московского университета. 1983. С. 54-57; Хотинский Н.А., Фоломеев Б.А., Александолвский А.Л., Гуман М.А. Куликово поле: природа и история последних 6 тысяч лет // Природа. 1985. № 12 (844). С. 35-37; Зайцев А.К., Фоломеев Б.А. Хотинский Н.А. Проблемы междисциплинарного изучения Куликова поля // Куликово поле: Материалы и исследования. С. 4-9. См. также: Петров А.Е. Куликово поле в исторической памяти: Формирование и эволюция представлений о месте Куликовской битвы // Древняя Русь: Вопросы медиевистики. 2003. № 3 (13). С. 26-30.">21</acronym>}   Но неосновательно было бы предполагать, что лес некогда покрывал всё левобережье Непрядвы вплоть де ее истока и на многие километры вглубь обширного Куликова поля. Сплошное изучение его почв для определения возможных в прошлом лесных участков проводилось только на небольшом пространстве в низовьях этой реки, так как все поиски места битвы были основаны только на теперешнем понимании слов «устье Непрядвы».   Анализ данных, извлеченных из совокупности официальных письменных источников XVI-XVII вв. привел к выводу, что тогдашнее Куликово поле – отнюдь не лес, а «северо-восточная оконечность степей, которая широким языком вклинивается вглубь широколиственных лесов Среднерусской возвышенности по водоразделу верхнего течения Дона и Оки». Как резюмировал нынешний исследователь исторической географии Куликова поля О.Ю. Кузнецов, «в противоположность традиционным представлениям отечественной историографии советского периода, следует признать значительность его линейных размеров, достигающих 120 км с запада на восток и 80 км севера на юг».^{<acronym title="Кузнецов О.Ю. Локализация Куликова поля по русским средневековым письменным источникам // Изучение историко-культурного и природного наследия Куликова поля… С. 30.">22</acronym>}   Что же касается XIV столетия, то летописи единодушно и неоднократно упоминают именно открытую местность («поле чисто»), по которой русское войско «поидоша за Дон в далняя части земля». Стремясь упредить действия противника, оно спешно направилось к истоку Непрядвы – «переидоша за Дон вскоре люто и сверепо и напрасно» (т.е. ожесточенно и храбро и стремительно).^{<acronym title="ПСРЛ. Т. 43. С. 134.">23</acronym>}   Дело в том, что великий князь Дмитрий Иванович, получив ободряющее послание от преподобного игумена Сергия Радонежского, сначала готовился встретить войско Мамая на левом берегу Дона и уже назначил по полкам воевод, которые тогда облеклись «во одежю их меестную яко велицы ратницы» (т.е. в доспехи, предназначенные для различения их во время боя). Подойдя к Дону, русские воеводы «много ту думаша», следует ли переходить на его правый берег.^{<acronym title="Там же. С. 133.">24</acronym>} Однако высланная заранее разведка во главе с Семеном Меликом только что сообщила, что войско Мамая теперь сосредоточивается уже на правобережье Дона, ожидая соединения с войском  Ягайла, которое должно было подойти с запада. Это известие и повлекло за собой решение великого князя Дмитрия Ивановича стремительно той же ночью переправиться через Дон.^{<acronym title="См.: Амелькин А.О., Селезнев Ю.В. К вопросу о форсировании князем Дмитрием Ивановичем Дона 7 сентября 1380 г. // Верхнее Подонье: Археология. История. Тула: Государственный музей-заповедник «Куликово поле», 2009. Вып. 4. С. 170-174.">25</acronym>}   Конному войску русских потребовалось очень немного времени, чтобы преодолеть расстояние около 20 километров по степному водоразделу между верховьями притоков Упы и притоков Непрядвы от места переправы через Дон до центральной части Куликова поля. Пешие воины подошли, конечно, позднее. Но задолго до полудня 8 сентября сосредоточение русских войск должно было завершиться. «Князю же великому Дмитрию Ивановичю пришедшю за Дон в поле чисто, в Мамаеву землю на усть Непрядвы реки, и став ту князь велики по достянию (т.е. как следует) полки разрядив и воеводы учинив».^{<acronym title="ПСРЛ, Т. 43. С. 134 (исправлена опечатка в словах «по достоянию»).">26</acronym>}   Ордынская армия Мамая, ожидавшего прибытия союзников – литовской армии Ягайла, намеревалась, очевидно, первой выйти на открытую местность в центре Куликова поля между верховьями притоков Дона и Оки. Это был финальный участок давно освоенного степняками пути на Русь, который впоследствии получит обозначение «Муравский шлях». По нему крымские татары затем несколько столетий будут совершать свои опустошительные набеги на русские земли, иногда доходя даже до Москвы. Но 8 сентября 1380 года будущий Муравский шлях оказался перекрыт сводной армией великого князя Дмитрия Ивановича, загородившей ордынцам путь к Москве. Мамаю пришлось, поэтому вступать в сражение с русскими, не дождавшись подхода войска Ягайла.   Из сказанного следует, что Куликовское сражение разыгралось отнюдь не на площадке «2-3 квадратных километров», как писал недавно в своем обзоре под влиянием упомянутых мною выше археологов историк А.Е. Петров.^{<acronym title="Петров А.Е. Куликово поле в исторической памяти. С. 29.">27</acronym>} Оно произошло на пространстве, в десятки раз превосходившем подобные размеры. Развернутые в «чистом поле» на десять верст по фронту русские войска должны были иметь и глубину построения, достаточную для их маневра и для своевременного введения в бой мощного резерва, который и решил исход битвы.   Отправив «вверх по Дону» от места общей переправы засадный полк (в летописных текстах он чаще назван «западный», что отвечает расположению – западнее главных сил) под командованием своего двоюродного брата князя Владимира Андреевича Серпуховского, и «мужа мудра и храбра» Дмитрия Михайловича Боброка Волынского, и еще трех известных князей, и «в дубравах утаив»^{<acronym title="ПСРЛ. Т. 43. С. 134.">28</acronym>} этот ударный резерв, великий князь Дмитрий Иванович обеспечил победу. Дубрава – не ельник и не кустарник, которые затрудняют передвижение войска. Под кронами дубов можно было скрытно расположить многочисленную конницу и затем в нужный момент направить ее в атаку неожиданно для противника.   Местонахождение исчезнувшей небольшой дубравы разные историки Куликовской битвы предполагали в разных пунктах поблизости от впадения Непрядвы в Дон.   Но существует доныне дубовый лес невдалеке от края Куликова поля, в направлении на северо-восток от Волова озера. Этот лес обозначен не только на современных картах Тульской области, но на старых картах генерального межевания Тульской губернии. Нынешняя площадь этой дубравы – около двадцати квадратных километров.^{<acronym title="См.: Атлас Тульской области. Масштаб в 1 см – 1 км. Отв. ред. А.Г. Косиков. М., Изд. «Ультра Экстеит». 2006. Карта № 56.">29</acronym>} Теперешнее расстояние ее южного края от верховья Непрядвы – двадцать пять километров. Но прежде расстояние могло быть существенно меньше, так как южные участки леса, вероятно, подвергались вырубке в ходе постройки расположенного теперь вплотную к этому лесу с юга города Богородицка.   Конный полк князя Владимира Андреевича Серпуховского, направленный от места общей переправы, «вверх по Дону», мог достигнуть этого дубового леса, находящегося теперь в 3-х километрах к северу и в 20 километрах к западу от места переправы, раньше, чем пешие русские полки приблизились к верховьям Непрядвы.   Основные силы развернутой на протяжении десяти верст русской армии должны были, очевидно, располагаться, перегораживая неприятелям путь к Москве, в междуречье притоков Дона и Оки. Как следует полагать, на северо-северо-восток от местности, непосредственно прилегавшей к Волову озеру, между верховьями рек Непрядвы и Уперты, значительно севернее верховьев реки Мечи (теперь Красивая Меча) и ее притока – речки Плотовая Меча (теперь Сухая Плота). Татары же подошли к истоку Непрядвы с юго-юго-запада, от северной излучины Мечи.^{<acronym title="Любопытно, что «Красный Холм», на котором, по не имеющей документального подтверждения устной традиции, находилась во время сражения ставка Мамая, – это название возникшего, вероятно, сравнительно недавно небольшого поселения в семи километрах к востоку от Волова озера и в двух километрах к северу от Непрядвы.">30</acronym>}  

Сокрушительная атака засадного полка, кратко описанная в Летописной повести о Куликовской битве, привела, как известно, к тому, что «татарове с Мамаем побегоша». Князь Владимир Андреевич «и иные многие воеводы» возглавившие погоню, «гониша их и бьюще до Мечи реки и до станов их, и взяша все богатство их и стада и тамо бежащих безчисленное множество погибоша. Тогда же бе и руси избито множество».^{<acronym title="ПСРЛ. Т. 43. С. 135.">31</acronym>}   От верховья Непрядвы на юго-юго-запад до находящейся здесь излучины верхнего течения Мечи расстояние менее 20 километров. Его преодолели, продолжая сражаться на своих уже уставших конях, русские преследователи бегущих ордынцев. Но нереально было бы думать, что это преследование началось от «традиционно» локализуемого места боя – при впадении Непрядвы в Дон. Отсюда до расположенной к югу ближайшей излучины Мечи (в среднем ее течении) расстояние больше шестидесяти километров.   Из сказанного следует, что само местоположение захваченного русскими неприятельского лагеря не могло быть вблизи низовья Непрядвы, а только вблизи ее верховья.   Но бегство остатков разгромленной армии Мамая вряд ли происходило лишь в южных направлениях. Часть ордынцев могла устремиться на запад и присоединиться к отрядам Ягайла. Другая же часть бежала на восток, отстреливаясь из луков на перелесках правобережья Непрядвы. Следами преследования этих беглецов, как можно полагать, и являются найденные здесь в небольшом числе фрагменты оружия, упомянутые мною выше.   Современным историкам Куликовской битвы – в особенности археологам – полезно было бы шире осмысливать конкретику своих результатов и чаще обращаться к классическому наследию русской науки, соотнося с ним нынешнюю проблематику своих работ.   О значении победы на Куликовом поле писал уже полтораста лет назад крупнейший русский историк Сергей Михайлович Соловьев: «Летописцы говорят, что такой битвы как Куликовская, еще не бывало прежде на Руси; от подобных битв давно уже отвыкла Европа. <…> Таково было побоище Каталонское, где полководец римский спас Западную Европу от гуннов; таково было побоище Турское, где вождь франкский спас Западную Европу от аравитян. <…> Куликовская победа <…> имеет в истории  Восточной Европы точно такое же значение, какое победы Каталонская и Турская имеют в истории Европы Западной, и носит одинакий с ними характер, характер страшного, кровавого побоища, отчаянного столкновения Европы с Азиею, долженствовавшего решить великий в истории человечества вопрос – которой из этих частей света восторжествовать над другою. Таково всемирно-историческое значение Куликовской битвы».^{<acronym title="Соловьев С.М. Сочинения. Кн. 2. История России с древнейших времен. Тома 3-4. М., Голос, 1993. С. 325.">32</acronym>}   В наше время давно уже отошел в прошлое вопрос о торжестве Европы или Азии. Но интересы истинного суверенитета нашей страны требуют внимательного отношения к героическим страницам ее многовековой истории.   Сергей Николаевич Азбелев, доктор филологических наук, профессор