Навальный дал интервью о деле «Кировлеса»: «Велика вероятность, что мне дадут реальный срок»

ИЗ ДОСЬЕ «МК»

По версии следственных органов, Навальный, будучи советником губернатора Кировской области Никиты Белых, организовал хищение имущества Кировского областного государственного унитарного предприятия «Кировлес», вступив в сговор с директором ООО «ВЛК» Петром Офицеровым и гендиректором КОГУП «Кировлес» Вячеславом Опалевым. Следователи полагают, что с мая по сентябрь 2009 года было похищено более 10 тыс. кубометров лесопродукции, принадлежащей «Кировлесу», бюджету Кировской области был причинен ущерб в размере более 16 млн рублей.

— Алексей, вам известна позиция следствия — как можете ее прокомментировать?

— Самое поразительное в этом деле то, что в нем нет потерпевшего, потому что сама компания «Кировлес» не признает, что ей нанесен ущерб. Кроме того, поскольку это экономическая статья, то любая сумма ущерба должна быть подтверждена. Когда СК постоянно говорит: «Навальный похитил 16 миллионов рублей», — у них должна быть некая бумага, которая подтверждает эту цифру. Удивительным образом такой бумаги у них нет, а наши — подтверждают ровно обратное: компания Петра Офицерова «ВЛК» просуществовала 4 месяца, купила лес за 14 миллионов, продала за 16, разницу в 2 миллиона потратила на зарплату и еще на что-то, получив убыток. Мы суем следователям эти бумаги: вот же, за лес заплачено! Они это игнорируют и не соглашаются на проведение любой финансовой, бухгалтерской экспертизы, которая сразу покажет, что никакого хищения не было. У них даже в обвинении очень смешно написано: «Похитил по заниженным ценам» — то ли купил, то ли украл. И все дело в таких нестыковках.

— Вы ознакомились с материалами дела?

— Нам ограничили срок знакомства с материалами, а там тридцать томов. СК их передал в прокуратуру, которая должна была в течение 10 дней проверить дело. Практика такова, что, когда материалов много, проверка занимает 30 дней. В нашем случае это заняло менее суток, после чего дело ушло в Кировский райсуд.

— На чем будете строить защиту?

— Дело очень смешное, потому что все доказательства обвинения — это одновременно и наши доказательства. Начиная от платежек и заканчивая прослушкой, которую приложила ФСБ. Из нее сразу видно, что я абсолютно невиновен. Единственный пункт, по которому мы расходимся, — это показания Опалева. По большому счету, это единственный свидетель обвинения. Сначала он говорил, что я его заставлял расхищать этот лес, а теперь — что он мой сообщник.

— Зачем?

— Схема простая: против Опалева ранее было возбуждено уголовное дело по злоупотреблению служебными полномочиями. Потом его закрыли... и сразу появились его показания против меня. Он признал свою вину, его в течение одного дня осудили в особом порядке, не допрашивая свидетелей, и дали 4,5 года условно. И они теперь могут сказать: никакая экспертиза не нужна, уже есть вступившее в силу решение суда по этому делу, была преступная группа, организатор — Навальный.

— Что вы готовы этому противопоставить?

— С юридической точки зрения у нас неубиваемые аргументы. А у СК нет юридической стратегии. Есть пиаровская. Все равно никто не верит, что можно просто так обвинить человека в хищении 16 миллионов. Ну не бывает дыма без огня. Явно что-то они намутили и чего-то стырили, вот пусть и расплачиваются. Моя стратегия защиты от этого пиара — выложить все материалы дела в Интернет. Все платежки, всю бухгалтерию.

— Вряд ли неподготовленный человек во всем этом разберется.

— Там любой человек с высшим образованием все увидит. Это даже не дело ЮКОСа, где большая компания, разветвленная сеть. Тут тупо арифметика: купили лес на 14 миллионов — продали за 16 — 2 выплатили сотрудникам. Да посмотрите на тех, кто якобы украл эти миллионы. Несчастный Офицеров, у которого пятеро детей, на этом лесе ничего не заработал, только получил убытки. А мою деятельность можно всю проследить — я всю жизнь живу в одной и той же квартире в Марьине площадью 75 квадратных метров, мои дети — ходят в обычную школу и детский сад. Можно посмотреть, на какой машине и в какой офис я езжу. Это жизнь самого обычного москвича. И при этом рассказывают байки о том, что я там похитил сто миллионов!

— Можете простыми словами объяснить для тех, кто не читает блоги и не копается в ссылках: что же произошло?

— Было предприятие «Кировлес», у него были огромные долги — 220 миллионов, в том числе по зарплате. А по бумагам — огромное количество нереализованной продукции. И они на всех совещаниях кричали: помогайте нам со сбытом. Петр Офицеров, который меня знал, захотел этим заняться. Приехал, заключил с ними договор, купил лес на 14 миллионов.

Он вел все дела вбелую, все платежи зафиксированы. А потом выяснилось, что у них особо леса никакого не было, поэтому и договор действовал всего 4 месяца. «Кировлес» — это 36 лесхозов, каждый из них продавал лес за наличные без всякого учета. Поэтому, когда пришел человек, желающий с ними работать вбелую, это быстро закончилось.

— Но теперь это предприятие обанкротилось.

— Да, и СК говорит, что из-за деятельности «ВЛК» «Кировлес» находился под угрозой банкротства. Официальные данные показывают, что в структуре продаж «Кировлеса» «ВЛК» занимала только 2%!

— Из ваших слов у меня создается впечатление, что это был «пожар на складе».

— В общем-то да. Они долго балансировали на том, что на бумаге была нереализованная продукция, по балансу — на 220 миллионов. Вот они и говорили: «мы продадим лес, и все будет у нас в порядке, не надо нас банкротить». А когда все это вскрылось, начался скандал и «Кировлес» наконец обанкротился.

— Ваш прогноз — чем закончится это дело?

— У меня нет сомнений, что будет обвинительный приговор. Они решают важную для себя задачу: по новому избирательному законодательству человек, осужденный за тяжкие преступления, не сможет никуда баллотироваться. Вот для чего они придумали эти адские 16 миллионов: сумма большая — преступление тяжкое. И даже при условном сроке я не смогу выдвигать свою кандидатуру на выборах, что для них имеет принципиальное значение в свете выборов в Мосгордуму или возможных досрочных выборов в Госдуму. Дают десять лет условно — и ты сидишь в ресторане в Москве, довольный и толстый, и не можешь сказать, что кровавый режим испортил тебе жизнь. Но баллотироваться тоже никуда не можешь.

— А может быть срок не условный, а реальный?

— Велика вероятность, что это случится. У меня нет ни малейшего удовольствия от этой мысли, но я к этому готов последние несколько лет. У меня не осталось ни родственника, ни знакомого, в чьих домах не было бы обысков и выемок документов. И я не стал бы заниматься этим, если бы сильно боялся.

— Не было мысли уехать за границу?

— Никаких мыслей об отъезде у меня не было. Я бы и так не уехал, но есть еще одно дело, по которому проходит мой брат, мои родители — это же заложники.

— Тогда жену и детей вывезти.

— Я же не Пехтин какой-то. Чтобы вывезти семью за границу, надо иметь пару миллионов долларов, на которые эта семья будет жить. И вообще, почему я должен от кого-то прятаться? Ну, о'кей, меня они могут посадить, но семья и дети меня поддержат. Они понимают, что меня сажают несправедливо. И мне важно, чтобы это понимали мои дети и другие люди. А когда я выложу материалы, в этом сможет убедиться любой ваш читатель.

— Если вас посадят, «пехтинги» прекратятся?

— Конечно нет, это было бы ужасно. Но я старался строить свою деятельность так, чтобы это не зависело на 100% от меня. Я выступаю лицом этих разоблачений, но их делает много людей. «Роспил» вообще финансируют 20 тысяч человек небольшими суммами. Наш фонд тоже существует на пожертвования. Денег есть еще на год, и я надеюсь, что если меня посадят, эта ситуация привлечет еще больше добровольцев.

— А если все-таки условный срок с запретом баллотироваться — это сильно нарушит ваши планы? Вы собирались на выборы?

— Я неоднократно говорил, что буду баллотироваться. Я не занимаю какую-то лицемерную позицию, что я просто гражданский активист. Конечно, в президентских выборах могли принять участие только те, кому они разрешили, а-ля Прохоров. Но есть политически важные выборы, в которых я принял бы участие, — та же Мосгордума. Здесь важно выдвинуть единый оппозиционный список. Потому что антиединороссовский рейтинг выше, чем рейтинг «Единой России». С другой стороны, мне же Дума или какие-то посты нужны не с точки зрения денег, а чтобы сделать более эффективной политическую борьбу.

— Да, надо было чуть раньше куда-нибудь избраться — и сейчас был бы иммунитет.

— Иммунитет предоставляют только выборы в Госдуму, а последние события показывают, что и он ничего не стоит. «ЕР» проголосует — и кончится в три секунды твой иммунитет.

— Вам грозит до 10 лет. Вы рассчитываете, что система поменяется раньше, чем этот срок истечет?

— Я в этом абсолютно убежден. Режим может сам себя продлять и реанимировать, но у всех уже созрело понимание, что он обречен, хотя нас ждут трудные времена на год-два.

— Белые эмигранты тоже всё надеялись, что большевиков свергнут, а они 70 лет продержались.

— Ну а если режим сменится не через два года, а через 22? Все равно я буду заниматься тем, чем занимаюсь. Но я все равно убежден, что долго это не продлится.

— Суд будет в Кировской области, а Никита Белых все-таки ваш старый друг. Да и результаты выборов у него в регионе в 2011 году были очень приличные. Может, обойдется?

— Любой региональный чиновник в десять раз лояльнее, чем московский. Поэтому у меня нет ни малейшего сомнения, что у них принято решение о том, какой должен быть приговор. Иначе бы они так не гнали.

— «Если режим посадит Навального, то сделает его президентом» — так часто говорят политологи в последние годы. Ваш комментарий?

— Политологов характеризует то, что они все время болтают какую-то ерунду. Понятно, что обиженных любят у нас в стране. Но вон Ходорковский сидит уже восемь лет — и первое-то дело было сомнительным, а уж второе абсолютно сфабриковано. Но вряд ли он автоматически станет президентом, когда выйдет. До выборов президента как до Луны, и надо еще всем поработать, чтобы у нас появились честные выборы.