Дефект

Глава 1  БРАК

Давным давно жила была величайшая страна в истории. Она простиралась от края до края на почти половину планеты, затерянной в темных космических глубинах. В стране той жили люди, когда мирно, когда военно, трудились и имели практически все, о чем только можно было желать.

Проживал в этой стране токарь Виталий, носящий гордое, издревле характеризующее дух народа, отчество – Иванович. Территориально Виталий проживал в небольшом городе, в котором находился большой завод механических изделий, который выпускал комплектующие для всякой потребительской дряни, что была столь необходима для повышения счастливых ощущений жителей всей страны.

Каждое утро токарь Виталий, пересекая проходную родного завода, не испытывая при этом особой радости, попадал в свой цех, где ждал его обычный, ни чем не примечательный рабочий день бок о бок с сотрудниками, иногда кричащим начальником участка, мерно урчащим, пахнущим веретенным маслом станком выпуска 1959 года от рождества Христова, и неизменным получасовым перерывом на обед, с таким же неизменным стакангинсом ее родимой, принимаемым за выставленными по центру цеха металлическими шкафчиками для переодевания. Виталий точил втулку. Точил их годами, все по одному и тому же чертежу. Он не знал, да и знать не желал, для чего эта втулка, куда оная применяется и вообще – его не интересовал глобальный смысл произведенной им продукции. Плановый отдел спускал план, который в интеллигентной форме доводился до начальника участка на совещании с руководством, а начальник участка, в свою очередь, доводил сей план до непосредственных исполнителей, уже в привычной для простого работяге форме, не скупясь охарактеризовать нормы крепкой мужицкой терминологией.

Протекал обычный трудовой будничный день. Виталий резким поворотом шкворня четырехгранного ключа  крепил в патрон заготовку, прицентривал ее центриком, подгонял заднюю бабку с конусом на подшипнике, и переключая рукоять подачи суппорта водил победитовым резцом по краю заготовки, извлекая тем самым замысловато – растрескавшиеся ленты кудрявой стружки. Далее, направляющий конус заменялся на длинное сверло, которое со специфическим скрежетом, иногда сменявшемся легким повизгиванием, выедало внутренности блестящей в холодном сиянии асинхронных люминисцентных ламп заготовки. После, с помощью проходного резца с кромок снимались фаски, и заканчивалась операция свистом отрезного резца, отделяющего готовую втулку от заготовки. Из одной болванки заготовки у Виталия получалось пять изделий, что полностью соответствовало нормо - расчетам технологов, любезно передавшим через пресловутого начальника участка много лет назад целиком и правильно описанную технологию, под личную подпись Виталия в графе «ознакомлен».

Когда ящик с готовыми изделиями, покоящийся на приставном столике до верхов наполнялся сияющими втулками, криком через весь цех вызывался грузчик Валентин. Пошатывающейся походкой, маленького роста крючконосый Валентин, оторвавши ясный взор небесно голубых глаз от замусоленной книжки с романом, бросая книжку в раскрытом состоянии страницами вниз, дабы не закладывать закладкой на грязный фанерный ящик, ковылял к орущему токарю толкая перед собой гремящую тележку. В ожидании подковыливающего Валентина, объявлялся перекур, но без фактического выкуривания сигарет – отход от станка строго регламентировался одним разом в два часа. Да и само курение на рабочем месте в помещении категории пожароопасности П-2А, вызвало бы долгие крики начальства, посещение цеха штатным заводским пожарником, разбор поведения на общезаводском собрании и лишение квартальной премии. Посему, всем обитателям цеха так поступать было неповадно. Курили токаря небольшими группками под навесом, устроенным рядом с цеховым входом из остатков от деревянных ящиков, строительной арматуры, проволоки и невесть чего еще найденного на территории завода. Курилка, еще с незапамятных времен, была задекорирована дикорастущим виноградом, коий в погоне за солнцем и теплом добрался до конька цеховой крыши, при всем при сим густо заплетя с двух сторон помещение самой курилки. Осенью, развлечением токарей в ходе перекуров было срывание маленьких синеньких виноградных бубочек, мерное перемешивание челюстями оных с сигаретным дымом, и последующее сплевывание голубой, терпковатой,никотиново-виноградной  кислоты, с одновременным посылом всего сущего на буквы, так напоминающие названия пространственных координатных осей.

Подошедший Валентин флегматично – фанатично начал перегружать готовые втулки из ящика на свою гремящую тележку, словно  пропуская мимо ушей все характеристики его основного достоинства, по-отечески заботливо отпускаемые токарем Виталием. Закончив перегрузку, сохраняя невозмутимый вид, гордо занеся вверх свой нос в форме руля бригантины, Валентин повиливая задом удалился от Виталия в направлении другого орущего токаря. Гармония трудового дня, наконец, воцарилась и Виталий, включив станок, продолжил выполнение плана.

Однако, пребывая в сим гармоничном рабочем дне, Виталия не покидало какое-то гнетущее предчувствие. На фоне всего благополучия его страны, коллектива, внутренней и внешней политик, ему казалось, что что-то может лопнуть, может отколоться маленький кусочек победита от резца жизни, и никто даже ничего не заметит. Но этот резец без кусочка, сможет начать наносить неизгладимый вред на качество жизни, постепенно превращая его в ничтожно значимый фактор. Виталий старался гнать от себя подобные мысли, успокаивая себя тем, что скоро пятница и получка. Можно будет тяпнуть по-взрослому, подраться в сквере по дороге домой с каким-нибудь первым встречным, и если удастся избежать 15 суток, сладко оттянуться безмятежным сном на коврике перед собственной квартирой. А жена – охая и ахая, втащит поленообразное существо в квартиру, разденет, отмоет, вытащит из кармана причитающуюся ей ¼ часть получки, и уложит спать дорогого кормильца. Потому, что на то она и жена, чтобы благодарить своего мужа заботой о нем. И все останутся довольны, потому что жизнь – удалась.

Гнетущее предчувствие Виталия подтвердилось открывшимся видом на маленькую витиеватую трещинку на боковой цилиндрической поверхности заготовки. Эта мелкая несуразица сулила как ни странно для Виталия определенные большие проблемы. Дело все в том, что заготовки выдавались вначале смены в строго нормированном количестве. Непотребную для изготовления заготовку необходимо было списать с соблюдением громоздких бюрократических процедур. Нужно было вызвать начальника участка, который проклиная всех матерей на белом свете, логически свяжет цепочку неудач в производственной деятельности с дефектом структуры ДНК, возникшем еще при зачатии дедушки невезучего токаря. После, потратить кучу времени в канцелярии цеха на отпечатывание не в меру полной цеховой секретаршей – нормировщицей Галей акта утвержденной формы, естественно учитывая ее «чрезвычайную занятость» эту тушу еще придется задабривать льстивыми комплиментами про поистине потрясающую умы древних римлян фигуру, сравнимую разве что с фигурой богини Афродиты, поднимающейся из глубин пресноводного бассейна, в тайне размышляя при этом, что такая масса жира по всем законам физического мира просто не способна в эти глубины опуститься.

А еще, нужно будет провести несколько десятков минут под кабинетом начальника цеха, который должен будет поставить свою министерско – каллиграфическую подпись напротив своей фамилии. И выслушать долгую лекцию о том, каким способом обычные цеховые балбесы должны превращаться в ударников социалистического производства. Только после всего сего, вернувшись к своему рабочему месту, удерживая во вспотевших пальцах заветные два экземпляра акта, прихватив бракованную заготовку, можно будет отправиться к начальнику участка, для осуществления обмена принесенного на выражение: «бегом работать, урод». Норму же тебе никто не понизит. И учитывая потраченные на бюрократию несколько рабочих часов, придется работать сверхурочно. Да и в другой день тебе выдадут на несколько заготовок больше, принудив еще чуток поработать под общий гогот расползающихся тараканами по домам, уже заряженных посошковым стакангинсом беленькой, коллег токарей. Особенно не впечатляла Виталия таковая перспектива на пятницу. Но начальник участка словно старался присудить неудачнику расплату именно на этот день.

Мозг Виталия лихорадочно искал решение проблемы, ведь был уже четверг, и он с точностью метеорита врезавшегося в Луну, попал бы в пятницу на каторгу сверхурочной работы. А завтра, в пятницу – получка, и закидон с пролетариатом в близлежащей к проходной завода забегаловке, саркастически кем-то окрещенной «кафе холодок». В забегаловке было действительно холодно в осенне – зимний период каждого года. Но вот летом там было нестерпимо жарко. И так же нестерпимо пахло воблой, остатки коей роняла на бетонный пол в основном любитель потянуть пивка – заводская интеллигенция.

Особенно раздражали Виталия сотрудники КБ. Эти технологи и конструктора. Кои, по мнению не обремененного высшим образованием  Виталия, придумывали какие-то бредовые идеи, после чего, приходили смотреть удивленными глазами через роговые стекла очков, на топающего ногами в припадках бессилия и ругающегося матом токаря – очередную жертву инновационного подхода. В такие моменты, КБшники терпеливо и как-то обреченно держали в руках отрэмленные грязно-коричневые копии конструкционных чертежей и карт технологического процесса. Виталию иногда было даже жалко их, интеллигентов, таких беззащитных перед натиском всей правды жизни, высказываемой новоявленным исполнителем инноваций. Очевидно потому, оклеветанная и проклятая пролетариатом интеллигенция,  топила собственный мозг в пучинах разливного пива по пятницам, искоса поглядывая чрез стекла очков на пьющий горькую этот самый пролетариат. Покуда пролетариат еще не дошел до полной кондиции, интеллигенты резкими движениями опрокидывали пивные бокалы, дабы поспешить раствориться в необъятных просторах узких городских улиц, сохранив в буквальном смысле собственные лица.

Воспоминания о неудавшемся будущем, наконец, майским ливнем схлынули из метущегося сознания Виталия. Схлынули, уступив место вполне прагматичному подходу к решению проблемы. Так – думал Виталий – что нужно сделать для обработки треснутой детали? И в голове начал вырисовываться стройный технологический процесс обработки бракованной заготовки. Хотя из бракованной заготовки даже гипотетически не могла получиться качественная деталь, и это Виталий прекрасно осознавал, но черт подери, неужели он должен пожертвовать своей единственной и неповторимой пятницей, ради какой-то никому не потребной втулки?! А после что, месяц ждать новой пятницы после получки?! Нет, Виталий готов был пожертвовать всем, включая самого себя, дабы провести этот и именно этот пятничный праздник только так, как нарисовала его бесхитростная фантазия.

Необычно резким рывком патронного ключа Виталий освободил окраешек предыдущей заготовки из крепких объятий кулачков. Металлический цилиндрик цокнул по станине и грустно булькнувши, обреченным Титаником пошел на дно резервуара с веретенным маслом, который располагался ниже станины. Виталий, зажав в правой руке готовую к закреплению бракованную заготовку, на мгновение присмотрелся к ней. Маленькая паутинка трещинки была практически незаметна. Если снять верхний слой заготовки под наружный размер втулки, трещинка будет еще менее заметной. И даже если придолбется ОТК, можно сослаться на собственную элементарную невнимательность. Главное, чтобы заготовка не разлетелась в процессе обработки. Что учили в ПТУ – вспоминал Виталий – при этом его спину начали орошать мелкие капельки пота, сползающие от шеи по направлению к штанам. Для обработки детали со шпоночной прорезью – проносились далекие воспоминания шальной молодости – необходимо понизить обороты вращающей заготовку части металлорежущего станка. Необходимо повысить уровень резца таким образом, чтобы он на 1 мм был выше уровня центра заготовки, и его не смогло «подорвать» – словно наставлял давно уже покойный мастер Виталькиного унибурстита.

Виртуозно изловчившись, Виталий подложил несколько полутора миллиметровых пластин под корпус резцедержателей и, дернув рукоять фиксирующего винта, намертво прижал пластины к суппорту. Гулко стукнул металлом по металлу будущий окраешек бракованной заготовки, словно слившись с патроном в неком стальном любовном экстазе. Врезаясь в металл заготовки, взвизгнули кулачки патрона, напомнив последний писк мыши поглощаемой безжалостным котом. Заготовка завращалась, медленнее нежели обычно, зато вселяя в Виталия надежду на благополучный исход запланированного мероприятия.

Шлепнув по телу суппорта, обрушилась, оторвавшись от бракованной заготовки, последняя пятая втулка. Виталий поймал катящуюся в направлении станины деталь, и, подняв оную в направлении люминисцентных ламп, с гордостью к ней присмотрелся. Так присматривались к бриллиантам драгоценных колец стародавние английские лорды. Но, в отличии от лордов, на Виталии вместо доспехов красовался промасленный синий халат, а булатный клинок в руке заменил патронный ключ. Но у Виталия в тот момент билось все то же львиное сердце победителя в неравной схватке. Он победил коварную трещину, сулящую крушение его завтрашнего пятничного счастья. На равномерно нарезанных дорожках от резца, не было даже и намека на трещину. Виталий, совершив движение на подобии балетного па-детруа, опустил втулку в ящик с готовыми изделиями. Громким возгласом был призван Валентин, который безаппеляционно положив свой роман страницами вниз, походкой Чарли-Чаплина заковылял в направлении Виталия, толкая перед собой безбожно гремящую тележку. Виталий был настолько доволен собой, что даже отказался поносить Валентина последними словами, как это было принято в суровом пролетарском коллективе цеха.

Гремя колесами, под колокольный звон соприкасающегося металла, влекомые флегматичным романтиком Валентином, втулки поехали проходить технический контроль в отдел технического контроля – ОТК.