Вернем высокий язык – вернется и смысл жизни

Предложение протоиерея Димитрия Смирнова ввести в образовательных учреждениях новый предмет «Смысл жизни» взорвали мозг не одной сотне блогеров, бдительно мониторящих границу светского и клерикального не хуже знаменитого Никиты Карацупы. Что же заявил скандальный священник во время своей лекции 25 марта в Северном государственном медицинском университете? Он сказал очень банальную вещь: дескать, общество потребления ставит человеку неверные цели, а от этих неверных целей человек становится мрачным и угрюмым. Получается, что если человек поставит себе верные цели (на языке православной традиции это называется «угодить Богу»), то он сразу станет веселым и ласковым. Для этого о. Димитрий предлагает в очередной раз исправить что-то «в консерватории», сиречь в нашей школе. Называется это исправление уроками «смысла жизни».

И тут становится ясно, насколько далек бывший выпускник ВГИКа от народной жизни. Поисками смысла жизни занимается относительно небольшая, практически ничтожная группа населения, т.н. православная или верующая интеллигенция. Остальной массе народа никакой «смысл жизни» не нужен, а нужно совсем иное. Точнее говоря, это по-другому работает и по-другому называется. Примем в качестве постулата, что людям нужна религия, которая оформляет разные их социальные практики и придает им смысл, объясняет и решает психологические проблемы человека и регулирует его нравственное поведение. Религия включает в себя веру и ритуал, связанные в единый комплекс, где одно дополняет другое. Может ли выполнять такую задачу что-то кроме религии? Кажется, что нет. Точнее говоря, может, но только для небольшой, узкой группы – богоборцев или неверующей интеллигенции. Это здравый смысл, светские ритуалы и психоанализ. Но для большой массы народа это опять-таки не выход. Итак, людям нужна своего рода религия, но получить ее они не могут на уроках смысла жизни.

Поэтому предмет смысл жизни – это факультатив для церковно-интеллигентных детей, да, скорее, еще и продвинутых, с философским интересом, как говорил Гейне «с зубной болью в сердце». Но, отвергая способы решения, предлагаемые о. Димитрием, мы не обязательно должны отвергать его вопрос или его проблематизацию. Ведь нашим людям и правда особенно не везет с целеполаганием. Религиозной вовлеченности должна соответствовать социальная солидарность ввиду внятной программы идеальных задач и внятной эсхатологии. Когда человек понимал, что он движется к апокалипсису и ему надо делать то-то и то-то – смысл жизни был понятен и уроков не надо было в школе особых вводить.

Но начинать надо не со школы и не с детей, а со взрослых. Особый, большой смысл жизни для больших масс народа появляется тогда, когда они видят будущее, большую цель. Жизнь сама по себе, процесс проживания есть слабый мотиватор, который работает почти исключительно в часы тяжких испытаний, коих в нашей истории хватало. Для смысла жизни в мирное время нужны три вещи. Первое – это правда, честность, прозрачность. Когда эта правда реализуется в маленьких группах, то у людей есть локальный смысл жизни. Посмотрим на волонтеров, на доброхотных тушителей лесных пожаров, на благотворителей, на доктора Лизу. У них у всех есть такой локальный смысл. Чтобы он стал глобальным, нужна прозрачность, вера во всеобщую честность.

Мы устали видеть вокруг себя нечестных людей.

Вторая вещь –альтруизм. Люди живут в ситуации индивидуальности, приоритета частного, ослабленной связи друг с другом. Для смысла необходима новая коммунитарность, новые тесные связи между людьми и между группами людей. Мы устали от одиночества человека в безличном, машинном обществе. И наконец, для смысла жизни нужна осмысленная деятельность, т. е. уход от «туфты» и «халявы», имитации деятельности к содержательному и осмысленному труду. Мы устали от праздности. Вот так смысл жизни и должен по идее находиться. Религия может быть вместилищем и каналом для всех трех частей глобального смысла, но в современной ситуации взваливать религиозную задачу, по совести говоря, не на кого.

 

В своей «лекции» о. Димитрий предполагает, что именно церковь имеет у себя этот смысл и может дать его людям. Но для этого он предлагает им отказаться от иерархического понимания церкви с пользу харизматического. И вот здесь – второй изъян его рассуждения. Церковь Московской Патриархии можно сколько угодно называть «церковью народа», но она остается по сути церковью начальников, в которой не видно ни серьезной честности, ни объединяющего начала, ни трудового бессребреничества. То есть, где-то оно все присутствует по кусочкам и частям, но так, чтобы в целом - нет. И призывы направить вопросы и требования и «к крещеным милиционеру или прокурору, учительнице или продавщице мороженого»едва ли можно рассматривать всерьез. Государственная церковь – это иерархия. А народ идет в храмы за ритуалом. И там он этот ритуал вполне находит, только связь со смыслом разорвана, ритуал самодостаточен. А вот детям в школах рассказывать о смысле жизни не надо, некому этим там заниматься, да и не понятно, как это делать. Смысл жизни выкристаллизовывается из практики, становясь опытом. Опытом можно делиться, но опыт нахождения смысла – это не школьный курс или предмет.

Вместо интеллигентских, почти народовольческих,  страданий о «бедном народе, потерявшем смысл жизни и оттого мрачном и насупленном» надо бы задуматься о том, где живет вообще смысл жизни, через что три указанные части могут преподаваться в школе. А живет он в уроках литературы и истории с одной стороны, и в разных внешкольных делах, прежде всего, в помощи другим, в познании мира – с другой. Смысл для ребенка – в познании, ребенок, школьник выражает себя в когнитивной деятельности. Дайте детям действенные и главное – разнообразные инструменты познания, и они потянут за собой смысл жизни. Вместо «единообразной истории» и «православной биологии» детей надо учить логике, диалектике и риторике. В свое время именно они позволили создать большую христианскую культуру с ее вполне ясно артикулированным смыслом жизни. Утратив высокий язык, мы утратили и способ выражения для смысла жизни. Вернем высокий язык – вернется и смысл жизни.