В защиту геологии

В ЗАЩИТУ ФИЛОСОФИИ

Гликман А.Г.

У каждого из нас есть родители. В начальном, самом первичном смысле, это наши биологические родители. Папа с мамой. Но на самом деле, у нас есть множество и других родителей, без которых мы не состоялись бы. У спортсменов – тренер, у некоторых – это школьный учитель, если он определил весь дальнейший путь. У ученых – это философия, а если точнее, методология развития научного познания.

Я эту тему выстрадал всей своей немаленькой жизнью в науке. И поэтому, позвольте, немного о себе.

К 1977 году я пришел довольно приличным схемотехником с большим опытом расчета и изготовления радиоустройств очень широкого диапазона. Это позволило мне вполне грамотно реализовать аппаратуру для получения информации об акустических свойствах горных пород в угольных шахтах. Для меня это было самое рядовое задание. Как изготовление аппаратуры, так и использование ее в шахтных условиях.

Благодаря моим радиотехническим знаниям и навыкам, я смог распознать неизвестное ранее свойство земной толщи. Я понял, что слой горных пород по акустическим свойствам является колебательной системой, а земная толща, состоящая из слоев горных пород – совокупностью колебательных систем.

По той причине, что понимание сути колебательных систем известно только специалистам в области электродинамики, мои коллеги (геофизики, горняки, строители) отнеслись к этой моей находке и, стало быть, ко мне, очень отрицательно. Крупнейшие ученые этих областей знаний плюс обслуживающие их математики вкупе с моим институтским руководством очень убедительно настаивали на том, чтобы я отказался от своей находки.

Гнев коллег и руководства – это не главное. Главное заключается в том, что я сам был не уверен в том, что мне открылось. С одной стороны, я имел квалификацию метролога, и принципиальных ошибок при измерении не должно было быть. С другой стороны, категорическое отрицание самой возможности существования того, что я видел в результате шахтных измерений, со стороны столь авторитетных ученых создавало у меня соответствующий психологический настрой. А кроме того, у меня тоже совершенно не укладывалось, что в конце ХХ века можно сделать такое открытие. Речь ведь шла не больше, не меньше как об обнаружении нового типа колебательной системы.

Самое логичное в такой обстановке было уволиться из института. Но и этого я не мог сделать. Дело в том, что, тем временем, пока на меня шло со всех сторон столь массированное наступление, я сделал и испытал на угольных шахтах аппаратуру, которая реализовала обнаруженный эффект, и с помощью которой оказалось возможным прогнозировать внезапное обрушение пород кровли в подземных выработках. Внезапное (этим уже всё сказано) обрушение пород кровли дает 50% травматизма шахтеров во всем Мире. Уволившись из института, я взял бы на свою совесть дальнейшую гибель шахтеров, потому что вне института я бы просто потерял доступ в шахты.

Так сложилось, что именно в это столь неблагоприятное для меня время я готовился к экзаменам кандидатского минимума и писал реферат по философии. Реферат был по теме «методология развития научного познания». Сейчас-то я понимаю, что это не просто так сложилось. Так повелел Случай. Потому что в ходе ознакомления с основами философского знания у меня стали открываться глаза на сложившуюся ситуацию.

По целому ряду признаков я полагаю, что далеко не все читатели этой статьи имеют представление о том, что же это такое в данном случае – философское знание. Подробно и толково я это рассказать не могу, поскольку занимался я этим предметом больше 30 лет назад, а с тех я просто не расстаюсь с ним. Это составляет значительную часть моих занятий, а рассказывать о том, с чем сроднился – очень трудное занятие. Я попробую на примерах показать, каким образом мне помогает этот предмет.

Во все эпохи, всегда человек считал себя венцом творения, и свои знания считал истиной в последней инстанции. Почему-то людям никогда не идет впрок то, что они всегда с юмором и снисходительностью смотрят на ученых прежних эпох. И никогда не понимают, что из, скажем, XXIII века на нас будут так же смотреть, как мы сегодня на ученых XVIIвека.

Раз и навсегда нужно усвоить, что ПОЗНАНИЕ БЕСКОНЕЧНО. В отдельных, очень редких случаях современные ученые знают о бесконечности познания, но не в такой степени, чтобы применять это к собственной области знания. «Где-то, в других областях познание бесконечно, но в моей – это исключено». Поэтому аргумент, заключающийся в том, что в наш просвещенный век что-то там не может быть открыто, не может быть принято во внимание.

Далее, физический эффект является первичным и главенствующим фактором в физике. Если в результате метрологически корректных измерений обнаружен какой-то неизвестный ранее физический эффект, то непонимание физики этого эффекта не является поводом для того, чтобы этот эффект не принимать.

За время существования нашей цивилизации обнаружено примерно 1000 физических эффектов. Все они получены экспериментально и воспроизводимы при измерениях. При этом значительная часть этих эффектов так и осталась непонятой, но это совершенно не мешает их использованию. Самый близкий нам пример – это электрический ток. Мы не понимаем, что такое электричество, но, установив экспериментально способы его получения и свойства, мы прекрасно его используем.

Почему я так нажимаю на то, что эффект должен реально существовать. Дело в том, что «настоящие теоретики» не нуждаются в том, чтобы удостоверять физические эффекты экспериментально. В результате, существуют эффекты, которые возникли умозрительно, и экспериментально не подтверждаются.

Существуют даже целые научные направления, которые базируются на таких вот, виртуальных физических эффектах. Как показывает практика, эти направления тупиковые. Эти самые теоретики, по всей видимости, с методологией незнакомы.

Физика называлась раньше натурфилософией, и это мне представляется более логичным. Столько, сколько существует наука, идет непрерывный спор о главенстве между экспериментаторами и теоретиками. Этот спор – от незнания определения теории.

Теория – это комплекс взглядов, представлений, идей, направленных на истолкование и объяснение какого-либо явления. То есть, первично всё-таки явление. Нет явления – не о чем разговаривать.

Впрочем, это не совсем так, потому что очень важное место в научном процессе занимает гипотеза. Когда Ньютону приписывают заявление, что он «гипотез не измышляет» – это результат неточного перевода. Гипотезы именно измышляются, но они являются личным, даже интимным делом ученого. Истолкование явления начинается с гипотезы. А после ее экспериментального подтверждения гипотеза может превратиться в теорию.

К сожалению, очень распространенной является заблуждение, которое заключается в том, что неподтвержденную практикой гипотезу называют теорий на том основании, что ее представляют в аналитическом (математическом) виде.

Математика – надежный инструмент физики, но при одном условии. Необходимо для этого, чтобы аргументы уравнений могли быть определены экспериментально, измерены. Именно так обстоит дело, скажем, в электродинамике, и именно поэтому электродинамика достигла таких высот.

А вот, скажем, в сейсморазведке всё совсем наоборот. Ни один аргумент уравнений, предложенных еще Пуассоном, и сейчас являющихся основой сейсморазведки, экспериментально определить невозможно. Более того, ни одно положение этой области знаний доказать экспериментально также невозможно. Идея, заложенная в основу сейсморазведки, представляется абсолютно очевидной, но экспериментально она недоказуема. В результате, эта область знания оказалась тупиковой, и обошлась человечеству так дорого, как не потрачено ни на какое другое заблуждение. Наверное, теоретики сейсморазведки не вникали в суть методологии развития научного познания.

Никакое, ничье авторитетное мнение не должно приниматься во внимание при ведении научной работы. Работа в науке – это создание нового знания. Оно настолько новое, что никто, кроме ученого, его создавшего, его не знает. И следовательно, никакого авторитета здесь быть не может.

И особо важное рассуждение о новом физическом эффекте. Обнаружение нового физического эффекта только со временем рассматривается положительно. Дело в том, что любой новый физический эффект практически всегда изменяет вектор развития науки в данном научном направлении, при этом перечеркивая в какой-то степени предыдущее знание. Не исключено, что новое открытие вызовет смену парадигмы. Это значит, что ученые, работающие в настоящее время, должны пересмотреть свой научный багаж, изменить ряд своих убеждений. Понятно, что добровольно это никто делать не будет. Поэтому нельзя ожидать, что какой-то физический эффект будет принят сразу после его обнаружения. Именно в силу этих причин время смены парадигмы равно времени смены одного-двух поколений ученых.

Знакомство с этими положениями, в свое время, было для меня очень сильной поддержкой. Я понял, что главное, что я должен делать, это обеспечивать свои измерения безукоризненной метрологической базой, чтобы иметь возможность демонстрировать свои эксперименты в любой момент, и без боязни проверки их другими людьми.

Правда, и эти меры не являются гарантией, поскольку ни один ученый, которым эти эксперименты демонстрировались, в дальнейшем не признался в том, что он что-то видел. Это само по себе, очень интересно. Ведь это были величайшие ученые современности, люди безусловно уважаемые и авторитетные. Неплохая иллюстрация к положениям методологии.

Сейчас могу сказать точно, что без помощи методологии у меня бы ничего не получилось, и я совершенно уверен, что без знакомства с этими наработками ни у кого ничего толкового в науке не получится.

По-видимому, за рубежом, в западных странах, наука действительно должна развиваться лучше, чем у нас, поскольку прежде, чем защищать свою диссертацию, те ученые должны защитить диссертацию по философии. Там нет кандидатского уровня. Там ученая степень всего одна, и это степень докторская. А полностью это звучит так: доктор философии и доктор, скажем, технических наук…

Не ошибусь, если оценю как минимум миниморум количество тех соискателей, которые по-настоящему, серьезно сдавали философию. Подавляющее большинство таковых при сдаче этого экзамена подходили формально, обходили этот предмет всякими известными хитростями, и, думаю, принципы методологии в своей научной работе не используют.

Это уже стало ТРАДИЦИЕЙ – сдавая экзамен по философии, ничего не читать, не изучать, и всячески этот предмет обходить. Одна из причин этого заключается в том, что раньше этот предмет назывался марксистско-ленинской философией со всеми прилагающимися глупостями. И я испытываю глубочайшую признательность моим преподавателям, которые дали мне такой реферат.

Данная статья была инициирована следующим сообщением:

«26 марта 2013 | 16:32

Министр образования Дмитрий Ливанов предлагает отменить кандидатский минимум по философии для аспирантов». http://echo.msk.ru/news/1039620-echo.html

Сделать такое – значит повесить нашей тонущей науке еще и камень на шею.

На самом деле, философия не нуждается в защите. Защищать нужно не поводыря, а слепца.