ИСТОРИЯ ДЕЛАЕТ ЧЕЛОВЕКА ГРАЖДАНИНОМ

На модерации Отложенный

 

      В старом добром фильме «Доживем до понедельника» преподаватель истории Мельников, роль которого блестяще исполняет Вячеслав Тихонов, выговаривает молоденькой учительнице начальных классов. «Нет такого глагола! Где Вы его взяли? Мы ведь не на рынке!».
   
   
      Кадр с этими словами моментально всплывает, когда читаешь рецензию Юрия Епанчина на двухтомник «История России. ХХ век» под редакцией А.Б. Зубова.
      Как о многом может сказать один абзац! Всего один.
       «В то же время в СССР общество и коммунистическая власть находились в состоянии постоянной гражданской войны. Жестокое превентивное насилие со стороны коммунистического руководства не позволяло населению сорганизоваться, тотальная цензура препятствовала обсуждению насущных проблем и даже простому обмену мнениями. Тем не менее, сопротивление коммунистическому режиму существовало всегда, и авторы учебника скрупулезно фиксируют все его проявления».
      В этом небольшом отрывке трижды, в различных вариантах, упоминается знакомое всем прилагательное: коммунистическая, коммунистическое, коммунистический.
      Читать это весьма странно, во-первых, на блоге сообщества, призывающего разоблачать пропагандистские материалы. Развенчивать их методично и последовательно.
      Семь десятилетий в наши головы вбивали миф о том, что у нас коммунистическое руководство, что наша партия – коммунистическая, и ведет она нас к сияющим вершинам пленительного коммунизма. Ну и всякую иную белиберду. Но уже 22 года как несогласных с этим бредом не отправляют в ссылки, не сажают в тюрьмы и не фиксируют в психушках.
      Так зачем же и дальше «методично и последовательно» повторять благоглупости и тем самым продолжать фальсифицировать историю?
      Во-вторых, горько это читать в строках, написанных человеком, входящим в клан историков. Слышать это от писателя, судя по статьям, горячо любящего свою сферу знаний. С глубоким уважением относящегося к историкам-стоикам, таким, например, как А.Я. Гуревич, который не согнулся под натиском правящего режима. И не стал поддакивать государственной лжи.
      Возможно, автор хотел сделать «как лучше». Использовать расхожий термин, к которому привык широкий круг читателей? Но, на наш взгляд, этого ни в коем случае нельзя допускать тогда, когда речь идет о главной афере большевистско-капеэсэсовского режима. О подлоге мирового масштаба. Когда государственный капитализм выдавался за первую фазу коммунизма - социализм. А установленный Сталиным фашистский режим – за власть рабочих и крестьян. И более того – за правление коммунистической партии.
       «Советский» период вывел особую категорию историков. В том же фильме учитель Мельников говорит: «Я сейчас даю историю до 17 года. Так что политически - здесь все в порядке».
   
   
      Наши историки вынуждены были как можно дальше обходить главную, но крайне опасную проблему Октябрьской революции 1917 года. Касаясь ее, они старались ударяться в детали. Они хорошо знали, сколько было пуговиц на френче у Керенского и белых кружков на галстуке Ильича. И все мы, школьники, заучивали наизусть название озера, на берегу которого Ленин прятался в шалаше.
      Когда вся страна сходила с ума, готовясь отметить 100-летие со дня рождения «вождя мирового пролетариата», культ Ильича достиг кульминации. Одному из соавторов этой статьи предложили пройтись по ленинским местам даже на космодроме Байконур.
      - Вы шутите, ребята! Он же здесь никогда не был. Какие здесь могут быть ленинские места?!
      - Да, не был. Но зато вон в том гастрономе отпускают в разлив. Пошли!
      Смешно и печально отслеживать споры на блогах и в сообществах, в которых разворачиваются целые баталии вокруг вопроса: наука ли история? Дескать, белые у руля – одна история. Красные встали – другая. Зеленые – третья. Каждая власть старается отретушировать неприятные для нее моменты и сфокусировать внимание на своих реальных или мнимых заслугах. Ну какая же это наука?
      Всякая область человеческих знаний становится наукой лишь тогда, когда образуется ее ядро. В нем сосредоточены базовые понятия. И на первом месте - естественные законы, по которым протекают явления, входящие в сферу изучения данной области.
      Со школьной скамьи нам известны законы физики, химии, биологии. Гений Маркса и Энгельса как раз в том, что они сделали историю наукой, открыв законы ее развития.
      На Земле невозможно создать вечный двигатель. Этого не позволяет закон сохранения энергии. Часть энергии неумолимо будет уходить на преодоление трения. Кажется, всё ясно. Но люди несут свои проекты в патентное бюро.
      Невозможно рождение ребенка через полчаса после зачатия. Даже в сказках Пушкина дитё только растет не по дням, а по часам. А вот сам богатырь должен родиться лишь к исходу сентября. С биологией считался даже всесильный царь, стороны той государь.
      А вот с историей - у нас всё можно! Можно «сделать» социалистическую революцию через пять минут после свержения царизма. И при этом в упор не видеть закона об уровне развития производительных сил.
      Можно перепрыгнуть через целую эпоху капиталистического развития и провозгласить социализм спустя 20 минут после буржуазной революции. И при этом не обращать внимания на то, что в «передовом» «социалистическом» хозяйстве производительность труда на порядок ниже, чем в «отсталом» капиталистическом.
      В конце концов, можно объявить себя коммунистами, наглухо заткнув рот своим оппонентам и огородив страну «железным занавесом».
      Но кому, как ни историкам, опровергать большевистские фальсификации? Кому, как не им, опираясь на законы исторической науки, объяснять всё еще блуждающим в тоталитарных потемках людям, что в России-СССР никогда, ни часа, ни минуты, не было ни коммунистической власти, ни коммунистического режима?
      Конечно, весьма впечатляет, когда историк в подробностях описывает, какой именно шкатулкой убивали или чьим именно шарфиком душили того или иного государя. Но гораздо сильнее впечатляет, когда «историк» не в состоянии отличить капитализм от коммунизма.
      Мы ничего личного не имеем к Юрию Епанчину, большому энтузиасту своей сферы. Но только он сам может объяснить, почему он и другие историки путаются с понятием «коммунистический»? То ли это их недоработка, то ли инерция мышления, то ли, как говорится, черт попутал?
      У истории есть две особенности, которые выделяют ее среди других наук. Она невоспроизводима в опыте. Она, как и семейные драмы, идет без репетиций.
      О ее второй особенности точно сказал тот же киношный учитель Мельников.
   
   
       «История – наука, которая делает человека гражданином».
   
Бобер Простоквашинский    
Пчелка Медовухина