Гомофоб не играет в хоккей


За год до сочинской Олимпиады ситуация вокруг ЛГБТ-меньшинств в России резко ухудшилась. Об этом говорится в открытом письме Федерации Гей-игр (Gay Games) президентам РФ и МОК — Владимиру Путину и Жаку Рогге. Отказ властей в организации Pride House — культурного центра для олимпийцев и болельщиков-гомосексуалистов — и обсуждение гомофобного закона в парламенте Федерация рассматривает как звенья одной цепи. Как живется сегодня спортсменам-геям,  в том числе тем, кто собирается в Сочи, — The New Times узнавал из первых уст

В летних Олимпийских играх в Лондоне в 2012 году открытыми геями были 23 спортсмена, в том числе два паралимпийца. И ни одного россиянина. 23 — это в два раза больше, чем на летней Олимпиаде в Пекине за четыре года до того. После каждой Олимпиады в СМИ появляются новые coming out. Немало спортсменов нетрадиционной сексуальной ориентации есть и в России, но только вот имена их известны лишь узкому кругу — ни один из тех, с кем удалось поговорить The New Times, так и не решился назваться открыто. «Моя подруга ездит со мной чуть ли не на все соревнования, — рассказывает Елена К. (имя изменено), одна из российских спортсменок, представительница зимних видов спорта с лучшим в России результатом в своем виде, — если попаду в сборную, она, конечно, поедет со мной и в Сочи. В команде все знают, что я лесбиянка. Я боюсь бытовой гомофобии, вы же знаете, в какой стране живем».

Страхи сильных

Бытовая гомофобия и страх публичного порицания — основной мотив молчания среди российских гей-олимпийцев. «В российском спорте нет геев, так же как в СССР не было секса», — смеется один из собеседников журнала. Инициативы Госдумы все воспринимают очень болезненно. «Я не боюсь, что не попаду в олимпийскую сборную, если буду публично говорить о своей ориентации — руководству российского Олимпийского комитета нужны награды. Но почему они считают, что имеют право нам что-то запрещать, не побывав в нашей шкуре? — говорит Елена К. — В стране, которая поддерживает гомофобию, любой закон о запрете пропаганды гомосексуализма ставит тебя вне закона, делает мишенью».

Впрочем, собеседники журнала не отрицают и опасность попросту вылететь из сборной, не попасть на Олимпиаду и другие большие соревнования. Этот страх не минует даже паралимпийцев. «На каждое место здесь претендуют люди, которые, возможно, более здоровы физически, чем я. Это совсем не равный конкурс, соревнование слепого с безруким, — рассказывает The New Times на условиях анонимности спортсменка — призер паралимпийской Олимпиады в Лондоне в 2012 году, награжденная Владимиром Путиным орденом «За заслуги перед Отечеством». — Попасть в сборную невероятно сложно. И если я сейчас публично признаюсь в том, что я лесбиянка, то уверена — повод выкинуть меня найдется».

Но даже друзьям или партнерам по команде открываются немногие: не факт, что товарищи примут тебя, что уж говорить о болельщиках. Так, в «Селекции-12» — манифесте болельщиков питерского «Зенита» — прямым текстом сказано, что болельщики не примут чернокожих игроков и геев.

«Ты можешь играть»

В феврале 2012 года внутри НХЛ было создано движение за равноправие геев в хоккее (youcanplayproject.org). Звезды американского и канадского хоккея, игроки НХЛ, снялись в серии роликов под общим девизом «Если ты можешь играть — можешь играть» — именно хоккеисты, наперекор стереотипам, стали образцом толерантности в командном спорте. Основатель движения Брайан Берки — генеральный менеджер мужской сборной США по хоккею и канадского клуба Toronto Maple Leafs, 13-кратного обладателя Кубка Стэнли, приедет в Сочи в 2014 году. Берки — отец гея. Его сыну Брендану было 19, когда он играл за хоккейную команду Университета Майами. В 2007 году, накануне Рождества, Брендан признался отцу, что он гей. Отец и старший брат сильно переживали: как же сложится хоккейная карьера Брендана? Еще через два года Брендан рассказал о своей сексуальной ориентации коллегам по команде — это был первый публичный coming out в хоккее. Молодой человек был готов уйти из спорта, но общее мнение игроков и тренера уложилось в ставшую сегодня рекламной фразу — You can play. Брендан не сходил с полос канадских и американских газет, к нему сыпались письма поддержки со всего мира. В 2010 году молодой человек погиб в автомобильной катастрофе. Вскоре после трагедии игроки олимпийской хоккейной сборной США выступали на Олимпиаде в Ванкувере, на их персональных бляшках было выгравировано: «В память о Брендане Берки». Тогда же хоккейный клуб Chicago Blackhawks, победитель Кубка Стэнли, отправил своего защитника Брента Сопела вместе с Кубком на ежегодный чикагский гей-парад в память о погибшем товарище. На другой гей-парад — в Торонто — вышел и отец Брендана — Брайан.

В феврале 2013 года похожая ассоциация за равноправие спортсменов вне зависимости от их сексуальной ориентации появилась и в баскетболе: ее создал воспитанный двумя лесбиянками звездный игрок NBA Кеннет Фарид (Denver Nuggets).

Не осудят, так засудят

Чего боятся геи-спортсмены помимо косых взглядов окружающих? Ответ очевиден: судей. «Там, где есть судьи, — поясняет Елена К., — геи рискуют намного больше. И здесь даже нет каких-то территориальных границ. Судьи-гомофобы могут быть откуда угодно. К примеру, лыжникам и биатлонистам повезло больше — в их спорте важен чистый результат. Многие мои европейские подруги не скрывают своей ориентации, они чемпионки всего на свете».

Судьи не помешали открыться Джонни Вейр-Воронову, трехкратному чемпиону США по фигурному катанию, — он не просто открытый гей: едва в штате Нью-Йорк легализовали однополые браки, Джонни оформил отношения со своим партнером, добавив к американской фамилии Вейр русскую — Воронов. «Да, это правда, моя федерация просила меня особенно не выпячивать мою сексуальную ориентацию, — рассказал спортсмен The New Times, — это, мол, могло негативно влиять на судей. Впрочем, так и было: когда мне было 16, Американское спортивное агентство отказало мне в участии в юношеском чемпионате мира по фигурному катанию, нисколько не скрывая мотивировки: «Ты не принесешь нам достаточно денег, если ты гей».

Скрывать свою ориентацию многие вынуждены и после окончания спортивной карьеры. «Я знаю историю российской бадминтонистки, которая, после того как ушла из спорта, приняла участие в международных Гей-играх (Gay Games)*, а потом ее уволили с работы», — рассказывает The New Times Елена К. 

А вот Константин Яблоцкий, кандидат наук, преподаватель химии в школе для детей-инвалидов, судья Федерации фигурного катания, первый раз принял участие в Гей-играх в 2010 году в Кельне, где он завоевал золотую медаль по фигурному катанию. «На церемонии открытия мы увидели 52 спортсменов из России, — рассказал журналу Яблоцкий. — Мы вышли под триколором на арену, где с нами сфотографировался министр иностранных дел Германии, открытый гей Гидо Вестервелле со своим супругом. Нас это поразило. Все это было в прямой трансляции на немецком телевидении. Журналисты вообще воспринимали нас как героев, представителей гомофобной страны.

После того как я выиграл золото на Гей-играх, мне позвонили с телеканала «Россия 2-Спорт», поздравили и попросили срочно найти им видеоматериал с моим выступлением: это был мой coming out. Учителя в школе, где я работаю по сей день, меня поддержали, говорили: «Идем на работу с гордо поднятой головой». Зато неприятности начались с моей работой судьей Федерации фигурного катания: меня неожиданно стали понижать в статусе, перестали приглашать на значимые соревнования. Но я убежден: через спорт ребята другой сексуальной ориентации должны рассказывать о себе, открываться, бороться за свои права и перестать бояться». Соглашается с Константином и Елена К.: «Об этом, конечно, нужно говорить. Я думаю о том, чтобы открыться. Если попаду на Олимпиаду в Сочи и выступлю с хорошим результатом, скорее всего, откроюсь. А потом и другие подтянутся. Я хочу гордиться собой, такой, какая я есть, так же как мои коллеги из других стран. И в Pride House в Сочи я обязательно пойду, если он все же будет работать».

Запрос на гордость

На Олимпиадах в Ванкувере в 2010-м, в Лондоне в 2012-м, а также в Польше во время чемпионата Европы по футболу-2012 работали Pride House (Дома гордости), в которых можно было познакомиться с историей известных спортсменов-геев, узнать о борьбе с гомофобией в спорте. Мероприятия лондонского Pride House, например, спонсировали Европейская комиссия и министерство по делам семьи немецкой земли Северный Рейн-Вестфалия, а одним из официальных послов была паралимпийская спортсменка, ЛГБТ-активистка Клэр Харви, игравшая за волейбольную сборную Великобритании.

Однако в марте 2012 года Минюст РФ, а потом и Первомайский районный суд Краснодара отказали в организации Pride House в олимпийском Сочи-2014. Судья Светлана Мордовина сослалась на то, что работа такого центра противоречит общественной морали, законам в области защиты материнства и детства, ведет к пропаганде гомосексуализма и может спровоцировать социальные и религиозные столкновения. В Лондоне тогда прошли пикеты напротив Русского дома, про которые российский министр спорта Виталий Мутко сказал, что его «меньше всего сейчас волнуют вопросы гомосексуалистов», а думает он только про медали российской сборной.

«Одной из задач Pride House в Лондоне, — рассказал The New Times вице-президент Федерации Гей-игр Марк Нэймарк, — было создание рабочей группы, которая могла бы создавать такие же дома на всех больших спортивных мероприятиях, в том числе и в Сочи». Несмотря на то, что официального разрешения Pride House в Сочи не получил, европейские и американские спортивные ЛГБТ-организации не намерены уступать, для них это принципиальный вопрос. Собеседники The New Times рассказали, что ведут переговоры с несколькими национальными олимпийскими домами — чтобы расположить сочинский Pride House под их крышей.

Сегодня Федерация Гей-игр пытается внести изменения в Олимпийскую хартию, 6-я статья которой перечисляет виды дискриминаций, неприемлемых в олимпийском движении: среди них нет упоминания о сексуальных меньшинствах. Собеседники The New Times из разных стран в один голос повторяли, что именно гомофобия не дает возможности реализовать себя в спорте тысячам людей. В школах, клубах, на кортах, на полях и в раздевалках ежедневно нарушается право на спорт. А это значит, что каждый открывшийся публично спортсмен–гомосексуалист вносит вклад в борьбу с гомофобией.

Пока остается актуальным вопрос дискриминации по признаку сексуальной ориентации, на каждой Олимпиаде должен быть Pride House, считают в Федерации Гей-игр. «На Олимпиадах нет, например, дома для черных, вопрос расовых притеснений снят, правда, на мой взгляд, слишком рано, — заключает Марк Нэймарк, — когда-нибудь станет ненужным и Pride House. Но впереди еще очень длинный путь».

Блэйк Скьеллеруп, 27 лет, конькобежец из Новой Зеландии:

«Я хотел бы, чтобы над Сочи развевался и радужный флаг»

Моя семья, друзья, даже некоторые коллеги-спортсмены всегда знали, что я — другой. Многие советовали мне открыться, но я фокусировался только на спортивных результатах. Своей семье, которая меня всегда поддерживала, я говорил, что не собираюсь публично сообщать что-либо о себе.

Во время своей первой Олимпиады в Ванкувере я зашел в Pride House. Я не сразу решился, посидел напротив в «Старбаксе» — подумал. А потом вошел, огляделся по сторонам, посмотрел выставку, перекинулся парой слов с какими-то людьми, меня спросили, кто я такой, я ответил, мы сделали несколько фотографий. В общем, свой coming out я сделал перед людьми, которых видел впервые в жизни. Решение было мгновенным и очень легким. На Олимпиаде я был со своим другом, и именно там, в Pride House, я понял, что могу теперь открыто держать его за руку. Это очень важно: у тебя должно быть право держать за руку близкого человека. Я — олимпиец и я — гей, ну и что? — вот это я хотел сообщить всему миру. Прошло уже три года, я готовлюсь к выступлению в Сочи. Конечно, я бы хотел, чтобы президент России не подписал закон, который запрещает людям быть самими собой. Я бы хотел, чтобы над Сочи, как над Ванкувером и Лондоном, радужный флаг развевался рядом с Олимпийским.

Джонни Вейр-Воронов, трехкратный чемпион США по фигурному катанию:

«Мы сильные, умные, мы заслуживаем такого же уважения, как и все остальные»

Мне никогда не нужен был coming out, потому что я никогда не был «in». Когда мне исполнилось 18, я сказал маме, что она не должна питать иллюзий по поводу будущей невестки. Моя семья и мои друзья всегда принимали меня таким, какой я есть, в этом смысле я счастливый человек. С  гомофобией я сталкивался нередко, но мне повезло, что люди в Нью-Йорке — особенные, им не надо объяснять, что я гей, потому что я таким родился, это моя природа, а не мой выбор.

Публично я начал высказываться не для себя, а для тех, кто страдает из-за своей сексуальной ориентации. Мне было важно показать им, что мы, как и все остальные, можем быть олимпийцами, можем реализовать мечты, добиться успеха, жить открыто и быть самими собой, что мы не сумасшедшие, не больные. Мы сильные, умные, мы заслуживаем такого же уважения, как и все остальные.

Знаете, в России в фигурном катании работают изумительные люди, я тренировался с Татьяной Тарасовой, Галиной Змиевской, Виктором Петренко. Моя ориентация никогда никого не смущала. В мою первую неделю работы с Галиной Змиевской она задала мне смешной вопрос: «Джонни, ты первый в моей жизни ученик–гей, я не знаю, могу ли я на тебя кричать, как на других моих мальчишек? Или мне лучше с тобой ласково и нежно?» Я ей ответил, что со мной надо обращаться так, как она привыкла обращаться с остальными, и что я здесь для того, чтобы работать.

С моим супругом Виктором мы поженились 31 декабря 2011 года в Нью-Йорке, и сразу после свадьбы я получил поздравления от Тарасовой, Змиевской, от Елены Чайковской, Марины Анисиной, Иры Слуцкой, Жени Плющенко, Макса Транькова, от огромного количества моих российских фанатов. Меня очень тепло поздравляли, шутили про то, каким я буду мужем.

Я очень сочувствую своим братьям и сестрам в России. Это позор, что представители сексуальных меньшинств не могут там жить открыто, мы можем только молиться, чтобы что-то изменилось, так же как изменилась и прямо на наших глазах продолжает меняться Америка.