ВЕСЕННЕЕ ЧУДО


Нынешняя весна на гражданина Ладушкина Ф.И. действовала специфически. У всех людей – подъем настроения и желаний, а у Федора все наоборот – хронически тянуло в сон. Но не тут-то было, на работе наступал сезон активных действий: последняя школьная четверть.

Работал Федор Иванович учителем математики, был на хорошем счету у дирекции школы, потому поблажек себе позволить не мог.

Тем более директор вошел в фазу весеннего голодания, что практиковал каждый год. Ничего не ел, пил только воду и вел дневник наблюдений над собой – такая вот форма мазохизма. Оголодавший мозг Ашота Викторовича требовал пищи, и директор устраивал бесконечные совещания, на которых изощренно издевался над теми, кто позволял. Ладушкин не позволял. Более того, директор видел в нем свою опору, поскольку Федор был единственным учителем-мужчиной в бушующем женском коллективе. Иногда два мужика урывали часок на «посиделки» в директорском кабинете.

- Голодаете? – спрашивает Ладушкин директора, прихлебывая коньячок из кофейной чашки, - а результаты?

- Хорошие результаты…очищаюсь от больных клеток, - отвечал директор, - вот уже три килограмма ушло.

- М-да, …задумчиво тянул Федор Иванович, - из ваших 65 кг вычислить 3 кг – что же остается?

-Активное сексуальное желание, вот что! Ты не думай, я не худой, я – жилистый. Хочешь, крокодила сделаю? – не дожидаясь ответа,

щуплый, небольшого росточка, словно подросток, Ашот Викторович хлопнулся на пол и приподнял тело в стойке на одной руке. Впечатляло.

Федор знал, во имя чего издевается над организмом директор. Зазноба Ашота работала в младших классах и была на двадцать лет моложе. Весеннее сексуальное обострение у них было обоюдным.

- Может и о себе пора подумать? – прикидывал Федор, - а то ведь никакого сексуального подъема весной не ощущаю. В сон тянет, а не к женщинам…

Уже пару лет проживал Ладушкин с мамой, в ее небольшом загородном домике. Домик-то небольшой, но сад – фантастический. Весной- просто рай, весь в белом цвету.

В этот рай он явился после развода с женой, заявившей, что ей надоела копеечная зарплата мужа, его старая «Нива» и пресный секс. Жутко переживал Федор эти унизительные слова. Даже зубами скрипел, сдерживаясь, чтобы не ударить супружницу. Хотя догадывался, откуда рога растут у бодливой коровы – наследство ей досталось от умершей бабушки, говорят, немалое. Вот и снесло у бабы крышу. Неглупая, спокойная женщина в одночасье фурией стала. Подругам, рисуясь, говорила: развод – не более, чем шанс удачно выйти замуж…

Да Бог с ней.

Деток у них не было. После третьего выкидыша врачи строго-настрого запретили жене беременеть. Пришлось смириться, но… они и не заметили, как стали ложиться рядом лишь для сна.

Федор закурил и вышел в сад. Еще день-два – зацветут деревья, природа к любви готова…

- А я, как старый сыч, живу, без любви, без радости – огорченно рассуждал Федор.- Мне еще сорока нет, а уже жить устал, что за дела? -  вопрошал он стройную молодую яблоньку. Та неожиданно ответила голосом матери:

- Сынок, ты чего? Опять о Елизавете (бывшей жене) печалишься?

Стоит мама рядом, руки кремом смазывает.

- Ма, о чем ты? – искренне удивился сын. – Все в прошлом. Думал, без нее дышать не могу, оказалось – насморк…

-Тогда, сударь, топайте на базар за продуктами, суббота нынче, забыл?- мать вручила ему «рюкзачок», размером с большой мешок, и выпроводила.

Когда «рюкзачок» был почти полон, Федор почувствовал, что сильно проголодался. Голодный желудок имел привычку урчать по этому поводу достаточно громко. Немало конфуза принес он учителю на уроках. Но воевать с животом бесполезно, его нужно кормить. Спеша домой, Федор подошел к прилавку, где семейная пара торговала зеленью. Желудок заурчал, аки тигр в клетке. Женщина, покупающая зелень, оглянулась. Желудок Федора приветствовал ее громким рыком. Женщина хихикнула, прикрывшись букетом петрушки. Федор успел заметить зеленые кошачьи глаза, щурящиеся в улыбке.

-Ты когда лук чистишь, плачешь? – неожиданно спросил муж у жены, торговавшей с ним за стойкой.

- Нет, не плачу, - отрезала жена, вспрыскивая водой заснувшую зелень.

- Бездушная ты…, сказал мужчина и вдруг широким жестом протянул Федору букет увядшего укропа, - дарю тебе, помогает от живота.

- Да ну вас всех…, - Федор рассержено зашагал к выходу.

Но от судьбы не уйдешь. На выходе лоб в лоб судьба столкнула его с обладательницей кошачьих глаз. Они ему весело улыбнулись и …и дальше мозг Ладушкина отключился, заработала лишь вторая сигнальная система.

- Помогу? – схватил ее тяжелую сумку. – Куда?

Ее машина стояла недалеко.

Загрузили багажник. Увидев «рюкзачок» Федора, женщина любезно предложила подвезти его к дому. Он кивнул и запрыгнул на заднее сидение. Когда подъехали, Ладушкин выскочил, не закрывая дверцы машины, сбросил рюкзак за ворота и вернулся.

- Зачем? – спросила она.

-Затем, - буркнул он и уселся на переднее сидение. Ехал молча, пытаясь осмыслить, что с ним происходит. Не понимал и потому злился.

Она помалкивала, вела машину аккуратно и уверенно. Ее движения были грациозны, как у кошки.

- Чем занимаешься? – учтиво спросила Кошка.

- Я лицо компании, рекламирующей желудочные средства, - Федор похлопал себя по голодному, бурчащему, но поджарому животу.

- Отличное лицо, - искоса глянув на живот Ладушкина, оскалила зубки Кошка. –Спросить хочу... что ответишь на предложение врача - диетолога рекламировать вегетарианскую диету?

- Отвечу, как математик. Для меня идеальная фигура – шар. И никаких диет! А про твоих вегетарианцев скажу: они не едят животных, они их объедают!

Запиликала СМСка, Федор прочитал послание мамы: "купи туалетную бумагу и лети домой срочно!!!"

Это прикол у них с мамкой работал давно, означало: крепись, дружище!

Всевидящее око… Рюкзак в дом, небось, сама потащила.

Подъехали к высотке. На скамейке у подъезда сидела девчушка лет десяти. – Мам, кешью купила?

- Да, орехи в кульке. К ним прилагается этот пакет с моющими средствами. Тащи, дружок!- мама протянула дочери внушительный пакетище.

- А к пакету прилагаюсь я, дядя Федор, - он взял тяжелый пакет, буркнув матери: « ничего себе груз для ребенка…».

-Мы привыкшие, - возразило юное создание с косичками. Кинув в рот пару земляных орехов, побрела к багажнику, - выгружай, мам!

Из багажника возникали кульки, кулечки, пакеты, внушительная сумка.

Федор хмыкнул и пошел грузиться. Вскоре, словно новогодняя елка, обвешанный пакетами и кульками, Ладушкин вошел в подъезд и нажал кнопку лифта. Сердце его билось молотом от волнения. На 15 этаже выгрузились. Квартира оказалась ухоженной, ее любили и лелеяли. И мужчиной здесь не пахло. Уфф-ф…

Федору предложили помыть руки и явиться на кухню.

Через три минуты из кухни потянулись вкусные запахи. Яичница с колбаской, салат, кофе, свежий хлеб, масло. Все, как у мамы.

И две красавицы за столом. Зеленоглазые. Улыбаются. Старшая – Наталья, младшая – Анечка. По фамилии Гончаровы.

Завтрак удался и близился к завершению, когда дверь отворилась и в кухню вошла …кошка. Царица! пепельный перс! Степенно подошла к столу, осторожно обнюхала гостя. Девчонки замерли, чего-то ожидая. Федор кошкам не доверял, полагал, что «они себе на уме», но Царица его покорила - больно хороша. Сдержался, руку к ней не протянул, сделал вид, что не замечает… Ага, как-бы не так…Вот она уже на соседнем стуле сидит, отвернувшись от Федора. Зевает, потягивается, себя показывает – мол, вот я какая.

- Красавица, - не выдерживает Федор, - иди ко мне. – Мрр- и вот она топчется на его коленях, устраивается на них и затихает. У девчонок глаза, как блюдца – оторопелые. Переглянулись: чтобы Царица к чужому на руки?!

- Ладно, девочки, с вами хорошо, но пора и честь знать, - пойду.

- Куда? – втроем вопрошают глазами. – Мы тебя признали…

Возвращаясь домой, Ладушкин спрашивал себя – «И зачем мне это надо? Зачем?»

Остановился, закурил. Из окна дети зеркальцем пускали солнечных зайчиков, вот и до него добрались. Лучик весело прыгал по лицу и одежде Федора.

И вдруг такой немыслимой радостью наполнилась душа, так громко запела, что сдержаться от восторженного крика «ур-ра» Федор не смог. Жизнь! Ты прекрасна!

Уже поздно вечером, наработавшись в саду, обнял мать:

- Мам, помнишь у Пушкина: «Я влюблен и очарован, словом, я огончарован» …так это про меня.

-Хорошо бы. Внуков хочется… А теперь иди спать, Пушкин, не то все воскресенье проспишь…

Но сон от Ладушкина сбежал напрочь. Причиной тому был пожар, возникший в теле и душе. Крепкое тело Федора сжигал огонь желаний, а в душе вспыхнул грандиозный фейерверк, состоящий из надежд и мечтаний. А чему удивляться? Именно это происходит с Природой. Ее пожар – цветущий май, белоснежный рай в саду. Чудо весеннего Возрождения любви.