Приватизация и политический выбор

В статье «Приватизация и суверенитет» мы говорили о том, что огульная приватизация государствообразующих отраслей не только не нужна нашей стране, но приводит к потере нашей страной своего государственного суверенитета.

Давайте продолжим разговор на тему приватизации. Рассмотрим исходные данные проблемы приватизации. Приватизации как некоего политического выбора, как желанного для определённых кругов части российского истеблишмента вектора направления движения развития страны в ближайшем будущем.

Лучше всех, чётче всех и честнее всех желательность подобного сценария для России озвучил премьер Медведев: (Речь в Давосе с 21 минуты)

Как мы видим, аргументация всё та же: это повышение эффективности управления активами, принадлежащими сегодня государству. Но самое главное в словах Медведева следующее: приватизация — это политический выбор. То есть выбор, основанный на политической мотивации и преследующий политические цели.

На мифе про «повышение эффективности» благодаря труду «эффективных собственников» неизменно обыгрывающих «неэффективных госслужащих» я остановлюсь отдельно в следующей статье. Сегодня же я планирую подробно осветить саму проблему «политического выбора» в проблеме приватизации.

Итак, приватизация крупных объектов госсобственности, может предполагать лишь одно: ставка в развитии страны будет сделана на укрепление и расширение олигархата. Что само по себе включает вполне себе определённые механизмы экономической, а вслед за ней и социальной, жизни всего российского общества. Сумма которых и есть тот самый политический выбор, о котором говорил премьер. Что принесёт обществу реализация этого выбора?

В первую очередь нужно понимать, что крупный олигархат, под которым мы определяем класс крупных и крупнейших собственников, появился в сегодняшнем российском обществе благодаря реализации на практике теории нового гуру от экономики Милтона Фридмана. «Птенцы гнезда фридмановского» и есть те самые пресловутые «чикагские мальчики» ковровыми «экономическими бомбардировками» прошедшиеся в 70-и 80-е годы по странам Латинской Америки, доведя население этих стран до нищеты, а новые правительства до значительного «полевения» взглядов. На рубеже 1991-92 года эти «мальчики» алчно нацелили свои взгляды на собственность и экономику бывшего СССР.

Собственно, сам механизм применения на практике фридмановской экономической теории прекрасно описан в книге «Исповедь экономического убийцы». Особое очарование этим «экономическим» взглядам придавало то, что они пришлись ко двору американской элите, уставшей от неопределённости в американском обществе после 70-х годов, отметившихся в истории США поствьетнамским синдромом, дефолтом «золотой Америки», бунтом арабских, нефтедобывающих стран и общим падением всего и вся внутри самих Соединённых Штатов. В некотором роде сошлось много различных факторов, которым было найдено изящное экономическое решение. С этой точки зрения, Рональд Рейган со своей «рейганомикой, был первым из тех самых «чикагских мальчиков». Родимые пятна «рейганомики» — это и есть родимые пятна «фридмановской» экономической теории. Но они, во-первых, пришлись ко двору неоконам США, а, во-вторых, помогли на каком-то этапе «заткнуть» дыру тонущего Титаника общества потребления. Заткнуть затычкой, роль которой отводилась всем странам третьего мира, к числу которых, к моему величайшему сожалению, стала относиться и Россия, проиграв, благодаря предательству «команды Горбачева», «холодную войну».

До тех пор пока «клиент», в лице республик СССР, ещё не был готов к разделыванию его туши на составляющие, «чикагские мальчики» тренировались на кошках, то есть на Латинской Америке. Но к началу 90-х тут же переключились на «гору мяса» покрупнее, как только был уничтожен Советский Союз. Так в нашу страну пришли все прелести неограниченного ничем «рынка», несомые «экономическими убийцами», которые были вооруженны теорией Милтона Фридмана и преследующие цели обозначенные неоконами США. Большая часть этих самых «прелестей» поселилась на 6-ом этаже у Чубайса и, ещё шире — во всех коридорах российской власти.

Так пришла приватизация к нам в первый раз. Во времена, когда она происходила, пропагандисты приватизации озвучивали бесчисленное количество причин, почему населению необходимо принять все прелести «трущобной» социальной жизни высасывающей из них все соки, о которых население бывшего Союза раньше знало лишь понаслышке из «Международной панорамы» по телевизору и из кинофильмов о злых капиталистах. Советская пропаганда, оказывается, не врала. И тогда пропагандисты приватизации свалившуюся как бы из ниоткуда нищету, «люмпенизацию» и вымирание, стали предлагать народу поочередно принять по причине «зарвавшихся партократов», «неэффективности экономики». Принять ради будущих доходов, ради свободы выбора, который определяется «добрыми дядями» из-за океана, ради священной частной собственности, которой мы были лишены 70 лет. Ради победы демократии, ради дарованного права на собственный бизнес, ради доступа ко всему прогрессивному. И ещё ради других десятков целей и «целечек», не менее прекрасных в своём великолепии. Пока мы, по большей части своей, ходили на митинги, работали на 3-5 работах, экономили на всём, либо рэкитировали, либо были сами рэкетируемы, ждали месяцами своих зарплат и глобально были озабочены вопросами собственного выживания, в это же самое время в стране развернулась ваучерная приватизация, сменившаяся приватизацией на жульнических залоговых аукционах. В итоге — вся эта шумиха с правами и свободами послужила лишь операцией прикрытия внедрения фридмановских теорий в жизнь. Свертывание социальных программ, полная свобода частного сектора (помните один из первых указов Ельцина о свободе торговли и моментом выросшие блошиные рынки везде, от улиц и пустырей до стадионов) и последующая приватизация крупных государственных компаний.

Так для чего же всё это было нужно на самом деле, если подвергнуть критическому анализу многоголосье 90-х, поющее о свободах и правах личности? Неужели же лишь для дарения той самой свободы, которой, якобы, катастрофически не хватало бывшим советским гражданам. И тут впору вспомнить ответ Сталина о западных правах и свободах:

«…Вы говорите о том, что для того, чтобы построить наше социалистическое общество, мы пожертвовали личной свободой и терпели лишения. В Вашем вопросе сквозит мысль, что социалистическое общество отрицает личную свободу. Это неверно<…> это общество мы построили не для ущемления личной свободы, а для того, чтобы человеческая личность чувствовала себя действительно свободной. Мы построили его ради действительной личной свободы, свободы без кавычек. Мне трудно представить себе, какая может быть «личная свобода» у безработного, который ходит голодным и не находит применения своего труда. Настоящая свобода имеется только там, где уничтожена эксплуатация, где нет угнетения одних людей другими, где нет безработицы и нищенства, где человек не дрожит за то, что завтра может потерять работу, жилище, хлеб. Только в таком обществе возможна настоящая, а не бумажная, личная и всякая другая свобода…».

(Из беседы И.В. Сталина с председателем американского газетного объединения «СКРИППС-ГОВАРД НЬЮСПЕЙПЕРС» господином Роем Говардом, 1936 г.)

Стали ли мы в 90-е более свободны, чем были раньше? Очевидно, что нет. Люди, зависимые от куска хлеба и неуверенные в своём завтрашнем дне, не могут быть свободны. Ну, разве лишь это будет одна лишь свобода от норм морали и приличий…

Может быть, мы стали более эффективны и наша экономика стала более мощной и стала играть более весомую роль в мировой экономике? Сомнительно, если посмотреть на статистику и вспомнить, что мы утеряли способность ко многим уникальным производствам и потеря эта случилась как раз во времена победно шедшей по стране приватизации.

Источник: http://forexaw.com/

Так какие цели преследовали проводники приватизации тогда? Каковыми они были на самом деле? Гуманистическими? Общечеловеческими? Политическими? Геополитическими?

Сделав анализ, по прошествии лет, мы можем придти к выводу о том, что цели приватизации могли быть и были только политические и геополитические. Дадим слово самим участникам тех событий, которые стали более откровенны, когда пропала нужда в сокрытии истинных побудительных мотивов их действий.

Анатолий Чубайс:
«…Мы занимались не сбором денег, а уничтожением коммунизма…Мы знали, что каждый проданный завод – это гвоздь в крышку гроба коммуниста…Дорого, дешево, бесплатно, с приплатой – двадцатый вопрос, двадцатый! А первый вопрос один — каждый появившийся частный собственник в России – это необратимость…»
Видео: http://oko-planet.su/politik/newsday/152829-chubays-my-unichtozhali-kommunizm.html

Збигнев Бжезинский
«…Россия — побежденная держава. Она проиграла титаническую борьбу. И говорить «это была не Россия, а Советский Союз» — значит бежать от реальности. Это была Россия, названная Советским Союзом. Она бросила вызов США. Она была побеждена. Сейчас не надо подпитывать иллюзии о великодержавности России. Нужно отбить охоту к такому образу мыслей... Россия будет раздробленной и под опекой…».

(Из книги «Выбор. Мировое господство или глобальное лидерство» (М., Международные отношения, 2010 г., стр. 127)

Если мы примем за данность, что приватизация 1.0 преследовала внеэкономические, а лишь политические и геополитические задачи, то нам станет многое понятно из того, что противоречит здравому смыслу в той самой первой приватизации. Потому, что здравый смысл 90-х лежал в преследовании чужих геополитических и надуманных местечковых политических целей. С этой точки зрения, действия Ельцина, Чубайса, Гайдара, «6-го этажа Госкомимущества» и многочисленных советников правительства РФ, из числа кадровых сотрудников ЦРУ, принимают вполне себе логичный, понятны и объяснимый вид.

Прежде чем поговорить о навязываемой нам приватизации 2.0, давайте немного отвлечёмся в поисках ответа на вопрос: а может ли вообще смена собственника в крупнейших отраслях экономики любой страны пройти лишь по экономическим, гуманитарным или этическим мотивам и не преследовать политические и геополитические цели? Если речь идет об отраслях обеспечивающих этой стране возможность быть независимой и суверенной, возможна ли честная смена собственника в этих секторах экономики. И, что за чем будет следовать? И что будет прикрытием для чего?

Что такое политическая стабильность государства? Про какое государство мы можем сказать, что оно стабильно или же наоборот, это государство нестабильно? В чём выражается сила и стабильность государства? В отношении к нему его граждан? Отчасти, да. Это проверяется на практике тогда, когда что-то случается. Например, мы, русские, очень любим быть недовольными всем. Поворчать на власть — это наш национальный вид социального спорта. Плохо ли это или хорошо? Ни то, ни другое. Скорее, это нормально. В нашем случае, своим ворчанием, мы показываем степень нашего неравнодушия к родной стране, к государству, которое его окормляет. В этом мы выгодно отличаемся от большинства западноевропейцев, которые не ассоциируют свою страну со своим государством, со своей малой и большой Родиной. Для большинства из них все эти понятия укладываются в «территорию» с которой они кормятся, язык на котором им удобнее кормиться сегодня. Именно поэтому, сегодня они легко меняют эти «территории» в случае кризиса или общей «бескормицы» на другие более «плодородные». В прошлом они легче нас принимали любого оккупанта, лишь бы он не посягал на святое: на право кормиться с той территории, на которой живёшь. Как пример, знаменитая фотография француза в костюме и галстуке встречающего немецких оккупантов в Париже со слезами на глазах. Обидно ему было, обидно до слёз, как будто его любимая футбольная команда неожиданно и незаслуженно проиграла, плакал, но…... Стоял и смотрел. Не могу представить себе русского при полном костюме и галстуке плачущего при виде парада немецко-фашистских оккупантов на улицах того же Сталинграда, например. Не могло быть у нас такого парада, априори…

Чем ещё характеризуется стабильность государства? Его экономической и военной мощью? Только отчасти. Мощная в военном и экономическом отношении гитлеровская Германия, плохо кончила. А США, ещё совсем недавно единственная сверхдержава, трещит по швам и задыхается, как астматик на беговой дорожке под грузом экономических проблем.

Может быть, стабильность государства характеризуется отсутствием внешних проблем у этого государства? Говорит ли это о его стабильности? Тоже нет. Пример, Сирии сегодня и СССР времён Великой Отечественной войны, убеждает нас в том, что зачастую эти проблемы лишь скрепляют общество вокруг своей страны и своего государства.

Так что же тогда говорит о стабильности власти, о стабильности государства и общества? С моей точки зрения, стабильность государства и общества определяется выполнением негласного договора о сотрудничестве между ними.

Нарушение этого договора приводит к изменению власти, к трансформации государства, к появлению нового договора между центрами силами в обществе: между властью и обществом. Именно, как следствие нарушения негласного договора между гражданами СССР и властью в СССР, явившегося отчасти следствием оторванности власти от общества, а частью проигрышем в информационном геополитическом противостоянии, мы можем объяснить оглушительный успех предательства Горбачёва. На развалинах СССР, у стен Белого дома в августе 1991 был заключён новый негласный договор между новой властью в России и обществом. Этот договор подразумевал жизнь в условиях величия страны и социальных гарантий, как в СССР, но при уровне личного потребления как на Западе. Ради этого договора, общество готово было кратковременно потерпеть незначительное ухудшение своего личного потребления на короткий период. 90-е годы убедили всех, что данный договор был нарушен властью управлявшейся с высоты «6-го этажа» Госкомимущества при помощи иностранных советников. Величие страны было угнетено, социальные гарантии похоронены. Личное потребление не дотянуло в 90-е не то, чтобы до уровня западных стран, оно во многом было хуже чем в предыдущее десятилетие. Договор от августа 1991 года, по факту, был нарушен властью, и поэтому страна с восторгом приняла знаменитое путинское «мочить в сортире», и последовавшее за ним выстраивание олигархов с ориентиром на «социальную ответственность». Поэтому страна положительно отреагировала посадку Ходорковского, победу на Северном Кавказе, подвергшемуся иностранной террористической агрессии.

Первые четыре года Путина у власти, были годами выстраивания и уточнения пунктов нового общественного договора между властью и обществом. Он включал в себя, возвращение стабильных правил игры, позволяющих планировать жизнь каждому дальше чем «до ближайших выходных», усиление роли России на международной арене, укрепление единого правового поля страны. Победу над терроризмом, уличной преступностью и бандитизмом, возврат государства к выполнению социальных функций, повышение личного потребления. Потом почти десять лет власть, более или менее, успешно справлялась с выполнением своей части пунктов негласного договора между государством и обществом. Общество же, было готово какое-то время принимать часть проблем возникших как следствие приватизации 90-х, выразившихся в диком социальном расслоении и появлении олигархата, как класса. А так же коррупцию, которая стала фактором внутренней политики именно в 90-е, в эпоху, когда крали не отдельными откатами, а целыми отраслями экономики, после чего и заводы и фабрики брали как мелочь на сдачу.

События выборного цикла 2012 года, показали, что при всей организованности информационной атаки на государство из вне, сама по себе почва для недовольства объективно существовала. И эта почва для недовольства имеет под собой две диаметрально противоположные причины. Большинство общества, высказавшееся на выборах в пользу Путина, хочет изменения условий договора в части снижения разрыва между бедными и богатыми. Эта часть общества хочет усиления роли государства в экономике; усиление роли государства в качестве гаранта общих для всех правил игры во всех сферах жизни. Она требует отказа от приватизации, как возможной политики для решения внутренних проблем. Она хочет укрепление «порядка» в самом русском понимании этого слова, где ближайшей целью этого порядка, является снижения уровня коррупции до статистической погрешности.

Меньшинство же желает прямо противоположных вещей по большей части. Уход государства из большинства сфер общественной жизни, перевод центра тяжести с общности людей связанных моралью, языком, традициями на личность не ограниченную практически ничем кроме собственных желаний. С философской точки зрения столкнулось два противоположных взгляда на мир. Русский взгляд, который утверждает, что свобода личности, не может быть без свободы той общности, к которой эта личность принадлежит. И западный взгляд, который свободу личности возводит в Абсолют, не учитывая потребности всей общности, в которой эта личность существует.

Если исходить с позиции простого здравого смысла, в данном случае, основанного на инстинкте самосохранения, то власть кровно заинтересована принять эти новые условия успешного сосуществования с обществом и рьяно им следовать. Принять условия желательные для большинства русских, для большинства всех граждан России. Именно в этом, и только в этом и может существовать единственный политический интерес власти. Этот интерес есть сохранение стабильно развивающегося общества в рамках единого государства и заключение нового общественного договора между обществом и государством. Выборы, прошедшие в 2012 году, ясно показали какую политику ждёт большинство российского общества от российской власти. Граждане страны проголосовали за кандидата в президенты озвучившего свою программу. 30-го января 2012 года, кандидат в президенты Путин опубликовал в газете «Ведомости» очередную свою программную статью, где изложил своё видение того, как и при помощи чего должна развиваться российская экономика. Симптоматично, что большинство либеральных экономистов, у нас в стране и за рубежом, оценило её крайне негативно. Лучше всех высказалась американская деловая газета The Financial Times: «В экономической программе Путина практически отсутствуют меры, направленные на поощрение конкуренции, а роль локомотивов перехода к высокотехнологичной экономике отведена госкорпорациям». Афористичен был директор по макроэкономическим исследованиям из пресловутой Высшей школы экономики, в прошлом первый зампред Центробанка Сергей Алексашенко: «Это не Путин 2.0, это даже не Путин 1.0 — это Путин 0.1. Я понимаю, что в некоторых странах государственные корпорации могут стать двигателем инноваций, но не в России». Тот самый Игорь Юргенс, мечтавший в своё время «перепрограммировать россиян» был предельно конкретен в своих комментариях на эту статью: «Это шаг назад, возврат к южнокорейским чеболям».

Казалось бы всё предельно ясно. Кандидат в президенты в своих программных статьях предлагает пункты нового общественного договора, в части экономики, он предлагает госкорпорациям взять на себя роль локомотива экономического развития страны. Общество подписало этот договор, выдав ему на выборах свой мандат доверия. Вступив в должность, 7-го мая 2012 года, Путин в первый же (!) день своего президентства вывел ключевые отрасли: оборонный сектор, ТЭК и естественные монополии, из- под программ приватизации, поступив в полном соответствии с духом нового общественного договора между обществом и властью.

Однако, правительство не только продолжает настаивать на проведении приватизации в сжатые сроки, о чём неоднократно заявлял его глава, но и, пользуясь правом распоряжения госимуществом, пытается приватизировать то, что не попадает под приватизацию в соответствии с этими указами. Власть, в лице правительства, действует в соответствии с поговоркой о «пчёлах, которые против мёда», то есть пытается игнорировать заключённый на выборах новый общественный договор между ней и обществом, что по идее, должно подрывать основу стабильности в государстве. А следовательно — противоречить политическому интересу самой власти. Так как же можно объяснить подобное явное противоречие?

Как ни странно, оно и объясняется тоже тем же самым политическим интересом. Только разница в том, что президент, начиная со своих первых определяющих указов от 7-го мая 2012 года, стремится выполнять свою часть общественного договора, так как именно благодаря ему он победил на выборах. А вот его оппоненты из правительства, саботирующие его указы по приватизации, преследуют собственный политический интерес, собственные политические цели и реализуют собственную стратегию.

Это — стратегия проигравших. 2012 год показал, что либерализм, как политическая платформа и чикагская экономическая школа Милтона Фридмана, как экономическая стратегия развития, умер на российских просторах окончательно. Никакая стратегия революции, будь она белая или оранжевая, уже не может использоваться Западом в качестве чистильщика места под геополитическим солнцем. Однако, геополитические интересы Запада никуда ведь не делись. Нашим «партнёрам», снова нужна передышка для восстановления дыхания. Прошлый прилив сил, случившийся у них от распада СССР, остался в далёком прошлом. Запад снова начинает выдыхаться, выбиваясь из сил. И, хотя ограбить нас как в 90-е, абсолютно забесплатно, уже не представляется возможным, но получить снова доступ к ресурсам и экономическим возможностям России пусть и не за бесплатно, пусть за свои кровные перепечатанные деньги, но хотя бы по дешёвке в который раз, стало вопросом жизни и смерти для мировой западной финансовоориентируемой экономики.

Отсюда и реалии политического театра. «Карбонарии» с треском провалились на Болотной площади. И тут же, по всем законам жанра, на смену «карбонариям» обязаны выйти на авансцену «заговорщики».

Когда, работающий по найму премьером, Медведев Д.А. говорит о приватизации, как об идеологическом или стратегическом выборе России, он не может не понимать, что он не уполномочен делать подобные заявления. Стратегический и тактический выбор страны состоялся на выборах путём поддержки программы действий одного из кандидатов в президенты. Только там, носитель суверенитета государства и власти, частью которой и является Д.А. Медведев, российский народ, выбрал пути дальнейшего своего развития. Заявлять иное этому выбору, значит вставать на путь заговорщиков, преследующих свои узкие, противоречащие выбору большинства, цели.

Политический и стратегический выбор российской власти, это неукоснительное соблюдение нового общественного договора, заключённого на выборах 2012 года. Только опора на мнение большинства граждан нашей страны, может обеспечить устойчивость власти, стабильность в государстве и мир в обществе. Если же либеральная часть российской власти собирается игнорировать мнение большинства россиян, то но будет неизбежно вынуждено искать новые точки опоры в дополнение к «болотному» меньшинству российского общества. Где? Найти такие точки опоры можно только лишь за пределами страны. Ничего другого, кроме как, поддержка экономических интересов, тем, кто поможет с поддержкой политической, либералы во власти предложить не могут. И вот тут как раз и вырастает та конструкция, которая может быть основой нового «стратегического, политического или идеологического» выбора. Выбора, о котором время от времени не устаёт заявлять премьер Медведев. Выбора, как поиска дополнительных источников усиления политического веса. Раз уж с русскими, как утверждал, критик президентских планов Юргенс, России не повезло. Того выбора, где приватизация становится частью глобального обмена, но только не «предприятия в обмен на инвестиции и технологии», а «предприятия в обмен на политическую поддержку».

Итак, единственным источником выбора приватизации, как политического, стратегического и идеологического конструкта стратегии развития, может быть лишь совпадение интересов части российского истеблишмента от политики и бизнеса, который находится на либеральных позициях и которому не повезло в очередной раз с русским народом. В этой конструкции личные интересы части олигархата, части либерального крыла власти, ТНК и наших геополитических «партнёров» совпадают практически на 100%.

Олигархат заинтересован во вхождении в клуб влиятельных людей от экономики, не связанных по большей части ни с одним из государств и составляющих свой собственный «закрытый клуб». Для них приватизация госсобственности РФ, возможность нарастить свои активы и получить больший размер своего «входного билета». Либеральная часть власти заинтересована в политической поддержке со стороны влиятельных геополитических игроков. Конечно, может быть кому-то «лавры Горбачёва» и не дают спать спокойно по ночам. Но откинув подобную лирику, мы не можем не признать, что шансы на приход к власти у либералов значительно повысятся, если на их стороне будут не только «креативные болотники» и финансируемые Госдепом НКО, но и политический и экономический истеблишмент развитых стран. Который способен через политические и экономические рычаги, влиять на обстановку внутри нашей страны. В этом случае приватизация становится платой, «откатом» в некотором роде, за оказание подобной политической поддержки.

ТНК и геополитические «партнёры» России заинтересованы в нашей приватизации, так как это с одной стороны позволяет снизить давление под крышкой чайника в их, перегретых перепечатанными деньгами, экономиках. Которые страдают от невозможности и дальше наращивать спрос соизмеримый с ростом денежной массы. А с другой, они путём подобной приватизации, приватизируют не только экономические активы, приватизируется значительная часть политической и экономической элиты России. Путём встраивания её в структуру западного истеблишмента. И плевать, что не дальше прихожей это встраивание случится, но зато, как перспективно всё это для них лично…...

Мы можем сделать следующий вывод.

Приватизация, как выбор, основанный на политических и идеологических мотивах, может отвечать интересам либеральной части общества, которая находится в ускользающем «болотном» меньшинстве. Так как эта часть общества занята в основном в сфере обслуживания в мегаполисах, то приватизация, увеличивающая количество сверхбогатых и тех, кто подходит к этому рубежу, попросту развивает сегмент рынка «лакшери». А это - расширяет «кормовую» базу болотных креативщиков в норковых шубок. Далее, подобный выбор отвечает интересам либеральной части власти, которая, не сумев победить на выборах в открытом соперничестве с государственниками, перешла к тактике заговорщиков. Не имея мандата доверия от всего народа, эта часть власти, игнорирует общественный договор, заключённый между народом и президентом на минувших выборах. И саботирует его прямые указания. Для этой части власти, приватизация становится «откатом» в пользу геополитических «партнёров» России, в надежде на получение политической поддержки от них, раз уж с народом, как всегда, не повезло. «Откат» в обмен за политическую поддержку в борьбе за всю полноту власти в стране.

Значит приватизация государствообразующих отраслей в России, является ключевой необходимостью для наших геополитических «партнёров», ещё помнящих сладостные для них времена раздела и освоения ресурсов и экономики СССР.

Вот такая вырисовывается картина. В ней есть все, желающие выиграть от новой приватизации в России

Я только одного не вижу в списке тех, кто выигрывает от новой приватизации — самого многонационального народа России.

Продолжение следует….